Александр Балыбердин - Христианство как новая жизнь. Беседы с ищущими Бога
Конечно, невнимание к Евангелию – не только «родом из СССР». Глубокая сосредоточенность прихожан на вопросах культа – цвете платков, длине и покрое брюк, количестве святой воды и имен в церковных пометках, величине просфор, составе свечей, километраже крестных ходов, «коллекционировании» святых мест и т. п. – все это было известно и раньше. Но «расцвело пышным цветом» в наши дни именно как наследие советского периода, когда культ, как «телега» впереди «лошади», был поставлен впереди проповеди. Десятилетиями в СССР Евангелие было недоступно, а проповедь запрещена. Поэтому надо ли удивляться, что «телега» сама по себе не едет? Храмы открыты, а тысячи людей все также проходят мимо или заходят, чтобы «только поставить свечу», но не изменить свою жизнь.
Сегодня Евангелие доступно как никогда, и Интернет решительно приблизил тот день, когда Благая весть Христова будет проповедана «по всей Вселенной, во свидетельство всем народам, и тогда придет конец» (Мф. 24, 14). Эти слова заставляют трепетать сердце и заставляют задуматься над многими вопросами. В том числе над тем, ЧТО проповедовал Христос и КАК проповедовал Христос?
«Глас вопиющего в пустыне»
Большинству из нас трудно в учении Христа выделить какой-то один, центральный образ, ключевую мысль или главную «новость». Кто-то скажет: «Христос учил добру». Другой поддержит: «Еще Он учил любить, – и, подумав, продолжит. – Причем не только друзей, но даже врагов». А третий, возможно, процитирует по памяти: «Итак, будьте совершенны, как совершенен Отец ваш Небесный» (Мф. 5, 48). Но зачем? В чем состоит конечная цель всех этих усилий?
Между тем, по словам протопресвитера Александра Шмемана, «всякий, кто хоть раз в жизни прочел Евангелие или слышал о нем в церкви, знает, что проповедь Христа была, прежде всего, возвещением Царства Божия. Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное (Мф. 4, 17) – вот слова, с которыми Он обходил всю Палестину, проповедуя Евангелие Царства, то есть благую весть о нем»142.
Проповедь Христа стала неслыханной новостью и вызовом для древнего мiра, лучшие умы которого, размышляя о «жизни после смерти», так и не смогли преодолеть «притяжения земли»143. Диоген (ок. 412 – 323 до Р.Х.) и киники призывали вернуться к природе и, отказавшись от неразрешимых вопросов, жить беспечно, как животные. Пиррон (ок. 365 – 275 до Р.Х.) и скептики проповедовали безразличие к окружающему миру и конформизм по отношению к господствующим обычаям. Эпикур (342 – 270 до Р.Х.) предлагал ученикам апеллировать к здравому смыслу и находить мудрость в поиске удовольствий, пока человек не умер и атомы, составляющие его тело и душу, не рассеялись бесследно. Зенон (ок. 336 – 263 до Р.Х.) и стоики учили встречать трудности лицом к лицу и в любой ситуации сохранять невозмутимость и достоинство. Но сколь бы не были просты или, наоборот, замысловаты идеи этих философов, все они рассуждали о земном и желали земного.
Одним из немногих, кто силой мысли попытался преодолеть «притяжение мiра сего», был Платон (427 – 347 до Р.Х.). В течение сорока лет Платон преподавал в школе на окраине Афин возле рощи, посвященной мифическому герою Академу, отчего его школа получила название «Академия». Как и другие философы, Платон видел ограниченность и несовершенство окружающего мiра вещей, но считал, что он является проекцией совершенного мира идей или «эйдосов», который лежит за пределами чувственного восприятия. Именно там находится вечный дом души, посмертная судьба которой зависит от того, смогла ли она при жизни освободиться от власти тела. Если это удалось, то душа праведника уходит в «божественное, бессмертное, разумное место» и навеки поселяется в мире идей. Но если душа «всегда была в связи с телом, угождала ему и любила его, зачарованная им, его страстями и наслаждениями настолько, что уже ничего не считала истинным, кроме телесного» – такая душа, считал Платон, «отяжелев», не может покинуть мiр вещей и, подобно призраку, будет вечно скитаться по нему, не в силах удовлетворить свои страсти и желания144.
Учеником Платона был Аристотель (384 – 322 до Р.Х.), а учеником Аристотеля – Александр Македонский (356 – 323 до Р.Х.), которому удалось объединить под властью своей державы объединить многие индоевропейские народы и познакомить их с греческой культурой. В том числе с платонизмом, догадка которого о существовании свышнего, идеального мира помогла образованным римлянам и грекам услышать Благую весть о Царстве Божием145.
Но прежде, чем эта весть прозвучала из уст Сына Божия, необходимо было «приготовить путь Господу, прямыми сделать стези Ему» (Мф. 3, 3) – приготовить к принятию Божией вести иудеев и всех остальных людей. Наиболее полный рассказ об этом содержится в Евангелии от Луки, который, по выражению авторитетного исследователя Нового Завета профессора Уильяма Баркли (1907—1978), «был взыскательным историком» и «придерживался максимально возможной точности изложения»146. Тот факт, что это Евангелие написано на блестящем греческом языке и безупречно в литературном отношении, свидетельствует не только о большой образованности автора, но делает честь всей античной науке и культуре.
Лука сообщает, что впервые весть о Царстве Божием прозвучала в день Благовещения из уст Архангела Гавриила, который «послан был… от Бога в город Галилейский, называемый Назарет, к Деве, обрученной мужу, именем Иосифу, из дома Давидова; имя же Деве: Мария» (Лк. 1, 26—27). Явившись Марии, Архангел сказал, что Она родит Сына, Который «будет царствовать над домом Иакова во веки, и Царству Его не будет конца» (Лк. 1, 33). Впоследствии эти слова Архангела Гавриила были включены в православный (Никео-Цареградский) и католический (Тридентский) Символы веры.
Спустя тридцать лет наступил день, когда впервые во всеуслышание прозвучало: «Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное» (Мф. 3, 1 – 2). Эти слова прозвучали из уст Иоанна Крестителя, к которому, как пишет Лука, «был глагол Божий, … и он проходил по всей окрестной стране Иорданской, проповедуя крещение покаяния для прощения грехов» (Лк. 3, 2—3). В толковании на эти слова Блаженный Феофилакт Болгарский пишет: «Был, – сказано, – глагол Божий к Иоанну», чтобы ты знал, что он пришел свидетельствовать о Христе не как самозванец, но потому, что был движим Духом Божиим»147.
Почему Иоанн первым назвал грядущее Царство «Небесным»? Все попытки объяснить это логическими доводами, вроде того, что мать Иоанна праведная Елисавета приходилась Деве Марии родственницами, знала о великой вести (Лк. 1, 39—56) и будто бы могла рассказать сыну о грядущем Царстве Божием – из области догадок. Кроме того, они разбиваются о свидетельство самого Крестителя, говорившего ученикам, что до встречи на Иордане он не знал Иисуса148. Поэтому не разумнее ли согласиться с тем, что слова «Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное» (Мф. 3, 3), с которыми вышел на проповедь Иоанн Креститель, как и его служение, также были от Бога?
Некоторое время спустя с этими словами выйдет на проповедь Иисус (Мф. 4, 17), Которого, первое время, не только ученики, но и враги, будут воспринимать как продолжателя дела Иоанна Крестителя. Неслучайно, первыми на проповедь Иисуса откликнутся бывшие ученики Иоанна, будущие апостолы Андрей, Петр, Иоанн, Нафанаил и Филипп149. Когда же молва об Иисусе достигнет Иерусалима, царь Ирод решит, что Иисус – это убитый по его приказу и воскресший Иоанн Креститель (Мф. 14, 1—2).
Как и Иоанн, Иисус часто будет учить под открытым небом, порицать фарисеев, использовать слова и образы, понятные простому народу и, что особенно важно, говорить о покаянии – не только в культовом или ритуальном значении этого слова, но в смысле глубокого переосмысления человеком всей его жизни150, стремлении думать и жить по-новому, обрести новую жизнь, содержанием которой будет любовь к Богу и ближним.
Зерно этого учения мы встречаем еще у Иоанна Крестителя, который учил пришедших к нему мытарей (сборщиков налогов) не отнимать у граждан ничего сверх положенного по закону; воинов – не обижать людей, не клеветать и довольствоваться своим жалованием. Народу же говорил: «У кого две одежды, тот дай неимущему, и у кого есть пища, делай то же» (Лк. 3, 10—14). Иоанн не был революционером или реформатором от мiра сего. Он не говорил: «Отними у богатого и отдай бедному» и обращался не к властям и народу, но к душе и сердцу каждого человека, словно говорил: «Живи по-новому и начни с себя». Иоанн «крестил водой», чтобы перед входом в новое, неведомое для мiра Царство человек мог очиститься, как телом, так и душой.
