Александр Балыбердин - Христианство как новая жизнь. Беседы с ищущими Бога
Хотя между христианами и существуют разные мнения о том, кто был выведен из ада. Католические богословы полагают, что Христос вывел из ада только тех, кто был изначально предопределен к спасению. Православные считают, что за Христом в Райские обители последовали все ветхозаветные праведники, а затем и прочие люди, откликнувшиеся на проповедь Спасителя.136 Именно этот момент мы можем видеть на Пасхальной иконе Воскресения Христова, удивительно глубокой и точной по богословскому содержанию.
«В сухом остатке»
Итак, согласно данным современной науки, первые представления о «жизни после смерти» появились у ископаемых кроманьонцев примерно 40 тыс. лет назад, а первые письменные источники, по которым можно было бы реконструировать религиозные представления древних людей, были созданы около 4 тыс. лет назад.
Поскольку все познается в сравнении, попробуем сравнить этот период с историей рода Homo, который, по мнению ученых, отделился от австралопитеков и подобных им семейств около 2 млн. лет назад. Если принять эпоху Homo за сутки, то история кроманьонцев началась около получаса назад, первые книги шумеров и египтян о царстве мертвых были написаны 3 минуты назад, евангелия, описывающие Воскресение Христово – 1,5 минуты назад, а статья И. Канта «Что такое Просвещение?», классическая для своей эпохи – 10 секунд назад. В этом смысле дни, в которые мы живем, действительно, можно назвать «последними временами»137.
Все это время представления людей о «жизни после смерти» эволюционировали от простого к сложному – от представлений о «недифференцированном» подземном царстве, одинаково мрачном и ужасном для всех людей, к догадкам о том, что «жизнь после смерти» устроена более сложно, чем общая могила, и потому праведников и грешников в «том мiре» ждет разное «пакибытие». Однако в религиях Древнего мiра эта идея не приобрела доминирующего характера138. Сколь гениальными и интуитивно верными не были бы догадки древних людей о Полях Иалу, Елисейских полях или Лоне Авраама – все они, по их представлениям, были не более чем разными уровнями земного мiра. С той лишь разницей, что одни народы помещали их под землей, а другие – на краю земли.
Образно говоря, мы не знаем, можно ли было Елисейскими полями прийти на Лоно Авраама, и мог ли Авраам со своего лона созерцать Платона с Аристотелем, на каких бы уровнях «пакибытия» они не находились. Важно другие – выйти из ада и забрести Елисейскими полями в Царство Небесное человек не мог. Не только потому что будто бы выход из ада стерегли странные чудовища. Но, прежде всего, потому, что идти древнему человеку было просто некуда, так как о Царстве Небесном он не знал. Поэтому, по повериям древних людей, души всех умерших были обречены вечно блуждать по подземному царству – без цели, без смысла, без памяти о прошлом.
Так было до Воскресения Христова, которое в буквальном смысле потрясло языческий мир, когда, по свидетельству евангелиста Матфея, «земля потряслась; и камни расселись; и гробы отверзлись; и многие тела усопших святых воскресли и, выйдя из гробов по воскресении Его, вошли во святый град и явились многим» (Мф. 27, 51 – 53).
Именно Христос вывел праведников из ада. Но куда? И почему сами они не могли его покинуть? Почему раньше это было не возможно? И где ждать упокоения нам? Можем ли и мы пойти за Христом и куда нам идти?
Чтобы ответить на эти вопросы, надо услышать самого Христа. Надо обратиться к Евангелию – Благой вести Христовой и постараться понять, в чем была ее новизна? Какую «новость» Бог принес людям? Настолько неслыханную и потрясающую, что она в прямом смысле потрясла, сокрушила и изменила весь мiр?
«Христианство без Евангелия»
Лучший способ ответить на эти вопросы – спросить Самого Христа и для этого обратится к Евангелию – той самой «Благой вести» (греч. – εὐαγγέλιον), которую Он принес в мир. К сожалению, люди делают это нечасто. Даже верующие. В том числе называющие себя православными, то есть правильно славящими Бога. Почему?
Двести лет назад это можно было объяснить нехваткой грамотных людей. Сто лет назад – нехваткой книг. Но и тогда многие люди стремились услышать Евангелие за богослужением в храмах. Сегодня хватает и книг и грамотных людей, но они по-прежнему не спешат открыть Евангелие и в храм приходят, как правило, «поставить свечу», то есть исключительно «в культовых целях».
Что это как не наследие советского режима, законами которого вся свобода совести была сведена к «свободе отправления религиозных культов»139, а Библию и Евангелие было, как говорится, «днем с огнем не достать»?
Вспоминая эти годы, протопресвитер Александр Шмеман замечал, что это было сделано неслучайно. В одной из радиопередач 1967 г., словно подводя итог полувековому преследованию христиан в Советской России, он сказал:
«Казалось бы, если так смехотворна и так устарела эта благая весть, это Евангелие, этот образ Христа, то дайте им свободу, и они сами себя развенчают. Ведь вряд ли современный, образованный человек поверит, скажем, в древнего языческого бога Перуна, сколько бы ни писать о нем, сколько бы его ни проповедовать. Так вот, если Христос и Евангелие, если церковь и вера, если крест и Пасха такая же выдумка, такая же наивность, чего вы боитесь? Но вы боитесь, и боитесь, потому что знаете, что все ваши земные выдумки, весь ваш диамат140, вся эта смертельная скука, которую вы выдаете за научную истину, что все это разлетится в прах, если опять свободно раздастся живое слово о Христе»141.
Помню, как осенью 1984 года зелёным первокурсником исторического факультета я пришел в библиотеку имени А.И.Герцена и весело спросил строгую даму бальзаковского возраста, увлеченно читающую толстый литературный журнал:
– А Библия у вас есть?
– Есть. – Дама оторвалась от чтения и посмотрела на меня поверх очков в толстой роговой оправе.
– Тогда дайте почитать! – выпалил я.
Дама аккуратно проложила закладкой журнал, вздохнула и, старательно расставляя слова, произнесла:
– Молодой человек! Это отдел абонемента, а Библия хранится в отделе редких книг, и мы может выдать ее только по заявлению Вашего научного руководителя. У Вас таковое имеется?
– Нет, – оторопело ответил я.
– Тогда до свидания!
Так я ушел ни с чем, а библиотекарь, открыв свой журнал на заложенной странице, снова погрузилась в чтение.
Затем были первая сессия, два года армии, возвращение на истфак, совпавшее с «перестройкой» и Тысячелетием Крещения Руси, студенческие стройотряды, зачеты и семинары, экзамены и «госы». Наконец, в моих руках впервые оказался томик Библии, напечатанной где-то «за бугром» на тонкой, почти папиросной бумаге. Настолько маленький, что его можно было читать тайно, лежа на кровати, и при входе родителей в комнату быстро и незаметно спрятать под подушкой. Просто потому, что не хотелось лишний раз объяснять, откуда у тебя эта «запрещенная» книга, которую в «самой читающей стране мира» нельзя было ни купить в магазине, ни почитать в библиотеке, а можно было только «достать» у самых верных друзей.
С тех пор прошло почти три десятка лет. Многое изменилось. Тысячи людей пришли в храмы. Но слова о. Александра Шмемана о том, что «христианство, лишенное проповеди, перестает быть христианством» и сегодня по-прежнему актуальны.
Не это ли мы видим, когда в книжном магазине Библия стоит на одной полке с детективами и глянцевыми журналами? Когда венчание становится модой и только? Когда, крестив детей, молодые родители годами не приходят в храм, а затем отдают их в православную гимназию не для того, чтобы дети возрастали в любви к Богу и ближним, а успешно сдали ЕГЭ и поступили в престижный ВУЗ? Когда на Крещение Господне, отстояв несколько часов в очереди и набрав святой воды, горожане не заходят в храм? Когда в многодневном крестном ходе главным становится «дойти любой ценой»? Когда люди приходят на литургию к самому Причащению, пропустив Евангельское чтение, а священник в воскресный день оставляет прихожан без проповеди? Когда о происходящем в стране и семье, на работе и в личной жизни мы беремся «судить и рядить» не по Евангелию, а по понятиям мiра сего?
Вообще, как давно мы открывали Евангелие, обращались к нему в храме, библиотеке, дома или по Интернету? Редко, а может никогда? Тогда, вслед за о. Александром Шмеманом, уместно спросить – не перестало ли наше «христианство без Евангелия» быть христианством?
Конечно, невнимание к Евангелию – не только «родом из СССР». Глубокая сосредоточенность прихожан на вопросах культа – цвете платков, длине и покрое брюк, количестве святой воды и имен в церковных пометках, величине просфор, составе свечей, километраже крестных ходов, «коллекционировании» святых мест и т. п. – все это было известно и раньше. Но «расцвело пышным цветом» в наши дни именно как наследие советского периода, когда культ, как «телега» впереди «лошади», был поставлен впереди проповеди. Десятилетиями в СССР Евангелие было недоступно, а проповедь запрещена. Поэтому надо ли удивляться, что «телега» сама по себе не едет? Храмы открыты, а тысячи людей все также проходят мимо или заходят, чтобы «только поставить свечу», но не изменить свою жизнь.
