Н. Краснодембская - Будда, боги, люди и демоны
Шива испытал огромное облегчение и отправился в обратный путь. Но и он не мог миновать прекрасной женщины, которая теперь качалась на качелях. Очарованный, он также стал склонять ее к брачному ложу. Женщина выразила свое согласие, но с условием, что Шива испросит разрешение у своей жены. Бог отправился к супруге, и Ума дала ему разрешение. Обрадованный Шива вернулся к женщине, но она сказала, что есть еще одно обстоятельство — она беременна, поэтому пусть он снова пойдет к жене и узнает, согласится ли она и на это. Шива вновь сходил к жене и возвратился с положительным ответом. И это еще не все, заявила женщина. Мало того, что она беременна, у нее уже есть ребенок. Как к этому отнесется его жена? Видимо, красота женщины была совершенно неотразимой, потому что Шива не поленился еще шесть раз сходить за разрешением жены, ибо оказалось, что у женщины было уже шесть детей. На шестой раз вместе с Шивой пришла и сама Ума — ей по ее женской природе было интересно взглянуть на детишек. Увидев шестерых (видимо, очень симпатичных) детей, она умилилась, воскликнула: «Какая гора детей!» — и обняла всех, захватив их разом в одно объятие. Шестеро слились в одно существо с двенадцатью руками и глазами. Так появился бог Канда и отсюда пошло его имя.
Выражение «гора детей» передается по–сингальски сложным словом кумараканда (можно перевести как 'царевич–гора') — таким образом становится ясно, что народная легенда обыгрывает имя Канды прямым сопоставлением со словом «гора». И по этой легенде выходит, что Канда–кумара не является сыном Шивы и Парвати, как это традиционно принято в индуистской мифологии. В другой сингальской легенде, однако, рассказывается, что сама богиня Парвати однажды родила разом семерых сыновей. Шива обнял их всех одним объятием, однако один из сыновей ускользнул от него. Шестеро же срослись вместе, образовав шестиликое и двенадцатирукое существо — Канду, или Катарагама–девийо. Седьмой сын тоже не потерялся. О нем говорят, что он стал божеством по имени Кадавара–девата, которого почитают представители одной из сингальских этнографических групп («ванни»), близкой по своему облику и образу жизни к веддам.
О связи Канда–кумары (Катарагама—Сканды) с культом природы говорит и такая легенда, где он выступает по функции как водное, речное божество. Но одновременно легенда говорит и о создании храма этого бога в Катарагаме. В этом месте вообще находится в настоящее время целый храмовый комплекс: кроме храма Канда–кумары тут есть и девал Вишну-Упулвана, и тамильский храм Шивы, и некоторые другие храмы. Выстроена здесь и буддийская ступа, которой ходят поклониться после посещения храмов богов–покровителей верующие сингалы. Легенда эта такова.
Однажды Канда, бродя по лесам юго–восточной части острова (это и теперь главный район почитания бога), встретился на берегу тамошней реки Мяник–ганги с сингальским царем Дутугямуну. Тот отправлялся на войну с тамильским завоевателем Эларой. Было время разлива реки, и царь был в затруднении: какое место выбрать для переправы войска. И тогда бог Канда явился ему и показал брод. В благодарность царь дал обет в том, что если он одержит победу в битве с тамильским войском, то выстроит храм-девал в честь этого бога. Военная фортуна улыбнулась Дутугямуну, и победитель исполнил данное слово: на берегу Мяник–ганги, в том месте, где армия царя перешла в свое время реку, возник пышный храм бога Канды.
Итак, Канда, храм которого находится в Катарагаме на берегу Мяник–ганги, связан и с этой рекой и, возможно, с горами, в которых она берет начало.
В фольклоре рассказывается, что первоначальный храм имел три этажа, а ворота у входа были высотой в «семь шагов». Относительно современного храма надо сказать, что он имеет вполне умеренные пропорции. Теперь через реку к храму Катарагамы переходят по мосту, однако по правилам его нельзя пересечь, не совершив предварительно омовения в ее водах. Между прочим, считается, что ее вода имеет асептические свойства из–за высокого содержания серебра (аналогично с водами индийского Ганга). Все верующие обязательно совершают в ней омовение (особенно дети плещутся с восторгом), а также переодеваются в чистые одежды, нередко именно белые. Мне, как иностранке, а также потому, что спуск по ступеням к реке был для моих больных ног слишком крут, позволили обойтись умыванием рук, лица и символическим поливанием головы водой из ведра, которое принесли от реки сопровождавшие меня в поездке местные друзья. Потом мы покупали набор подношений — в него входили цветы, фрукты, кристаллы камфары (чтобы сжечь их в огне храмового светильника), ароматические палочки, а также миниатюрные изображения человеческих фигур (по счету присутствовавших) — чтобы просить им благословение от божества. И тогда все вступили на мост и перешли через реку. Среди миниатюрных изображений бывают отдельно рука, нога, дерево, дом, лодка — их выбирают в зависимости от того, чего просит адорант у бога: вылечить ли руку, ногу, защитить ли вновь посаженные деревья, помочь приобрести дом, сохранить лодку и т. п. Обычай этот, по моему мнению, заимствован местными жителями у католиков, что, однако, еще требует уточнения. Во всяком случае, несколько таких крошечных серебряных изображений я купила там и привезла в МАЭ.
Раз в год в этом знаменитом месте устраивается большой праздник в честь бога Катарагамы с особыми процессиями, в которых исполняются танцы с так называемыми «коромыслами» (в оригинале термин кавади): этот предмет представляет собой сооружение из Дерева в виде небольшой раскрашенной «арки», где важное значение имеет красный цвет, символизирующий огонь, иногда верхняя часть арки бывает обернута красной тканью. Дополнительно кавади украшают и павлиньими перьями, которые тоже являются символом божества (Катарагама ездит на золотом павлине). В этих процессиях иногда идут верующие, которые истязают себя ради проявления преданности божеству: протыкают различные части тела металлическими штырями, бьют себя специальными острыми металлическими орудиями. В честь божества устраивается и хождение по раскаленным углям. Этот обычай уходит корнями в глубокую древность и связан с экстатическими культами, проявления которых обнаруживаются еще у некоторых народов Индии и Непала. Прежде в этих специфических обрядах участвовали только местные тамилы, но уже в 1980 г. в них стали вовлекаться и сингалы — по крайней мере, я познакомилась с одним таким человеком, родственником моих друзей, который рассказал мне об этом своем опыте и в знак благословения от почитаемого им бога подарил мне сухой плодик дерева рудракши.
Примечательно, что еще культ Катарагамы связан и с религиозными представлениями веддов. Ведды поклоняются «матушке Валли» — богине, которая считается второй женой Катарагамы; первой же, помимо Парвати, называют иногда и Деваяни. Валли, по преданию, родилась от лани, которая вместе с травой съела семя отшельника, и принадлежала народу веддов. Однажды ее увидел Катарагама и был настолько пленен ее необычайной красотой, что взял в жены. И теперь недалеко от храма самого Катарагамы, правда, за рекой Мяник–ганга, имеется и храм Валли–аммы. Обычно верующие посещают оба храма.
С Катарагамой увязывают еще одно божество, менее значительное: это Косгама–девая (другое его имя — Куда–яка). Природа этого божества, уже судя по именам, явно смешанная: он полубог, полудемон. По характеру его можно назвать мелким воришкой — он выдаивает молоко у коров, таскает рис с полей.
Канда—Катарагама по преимуществу божество грозное, его не только почитают, но и боятся. В известном смысле он бог–судья. В его грозной ипостаси присутствует нечто «демоническое». Его не забывают опасаться и задабривать. Катарагама — единственный из пантеона главных богов–покровителей сингалов, которому еженедельно приносится в жертву мясо. В целом культ Катарагамы несет и заметные черты влияния шиваизма с его тенденциями аскетизма и обычаями самоистязания. Самому Шиве на Ланке поклоняются тамилы, как таковой он не фигурирует в обрядовой практике сингалов, однако Сканда — тоже один из важнейших персонажей шиваитского цикла, к тому же в тамильской религии имя Сканды очень часто выступает как эпитет самого Шивы.
Смешанный характер Катарагамы способствует своеобразному межэтническому единению ланкийцев: почитание его широко распространено и у сингалов–буддистов, и у шиваитов–тамилов, и у веддов. Храмы этого божества могут посещаться всеми. Жрецами в них служат не только капуралы–сингалы, но, случается, и брахманы из Бенареса. Ведды в праздники, при большом стечении народа, берут под свою охрану некоторые из этих храмов.
Заметно контрастирует по своей сущности с Катарагамой бог Натха, также занимающий очень важное место в сингальском пантеоне богов–покровителей. Имя его этимологически означает «господин, повелитель». Иначе его еще называют Натхендра (Натха + Индра) или Натиндун. Натха имеет явно буддийские черты в связи с ролью, которая ему отводится. Прежде всего, этот бог абсолютно благостный, от него нельзя ожидать никакой угрозы, и верующий обращается к нему лишь за покровительством. Натха — бодхисаттва, и появление этого персонажа, по–видимому, тесно связано с влиянием махаянских сект, существовавших на острове. Так, в упоминавшейся поэме «Послание попугая» он выступает как Авалокитешвара, будда будущего, он же исцелитель всех недугов, постоянно совершенствующийся в добродетели, чье сокровенное желание заключается в том, чтобы привести к нирване бессчетные существа, потонувшие в океане сансары, то есть в бесконечности перерождений.
