Этьен Кассе - Туринская плащаница
В ночь перед сдачей крепости происходили весьма странные события. Четверо альбигойцев, закутанных в шерстяные плащи, по канатам спустились с отвесной скалы. Они прекрасно понимали, что, если враги обнаружат их, это грозит смертью всем осажденным. Легенда Монсегюра гласит, что в ту ночь они доставили в надежное убежище главное сокровище катаров. Причем, судя по всему, убежище было так или иначе связано с орденом тамплиеров.
Дело в том, что с самых первых дней своего существования тамплиеры поддерживали тесные отношения с катарами, особенно с уроженцами Лангедока. И если слухи о том, что один из основателей ордена храма был катаром, не совсем правдоподобны, то относительно четвертого по счету великого магистра ордена, Бертрана де Бланшфора, никаких сомнений быть не может: он и в самом деле был выходцем из семьи катаров. Судя по рукописям, датируемым началом войн против катаров, очень многие из альбигойцев пополнили ряды тамплиеров.
Но было еще одно странное событие в последнюю ночь Монсегюра: тамплиеры, принимавшие более чем пассивное участие в осаде крепости (великий магистр счел необходимым прояснить позицию ордена, объявив, что настоящими крестовыми походами могут считаться только походы против сарацинов), собрались на тайную сходку. У палаток храмовники поставили длинный стол, накрытый белыми скатертями. На нем стояли три серебряные семисвечные миноры. В самом конце стола лежал человеческий череп. В трепещущем свете свечей казалось, что его пустые глазницы оживают. Напротив черепа лежала раскрытая книга.
Пять рыцарей-храмовников окружали стол. Все ждали. Поднялся полог одной из палаток, и юный тамплиер вывел оттуда одетого во все белое человека. Вернее, женщину, несшую в руках посох. Посох был сделан из золота, две змеи обвивали его — одна из слоновой кости, а вторая из эбенового дерева. Навершие посоха заканчивалось орлиными головами. Первая орлиная голова захватывала клювом змеиную голову из слоновой кости, второй орел клевал змею из эбенового дерева. Юный тамплиер подвел жрицу к изголовью стола, где посох и был торжественно возложен.
— Распятие, — раздался голос жрицы. — Распятие обернется пеленой! Пелена приимет кровь... Святая Кровь всегда в пелене. Знание о последней тайне опасно.
Тамплиеры возложили руки на череп и опустились на колени. Затем магистр протянул каждому по очереди посох для поцелуя, и рыцари молча поднялись на ноги. Когда закончилось временное перемирие, катары отказались отречься от собственной веры. Крепость была взята штурмом, две сотни еретиков согнаны к подножию горы и сожжены.
Вязанки дров пропитали смолой. Несколько солдат-крестоносцев приковывали «чистых» и их последователей к столбам. Те читали молитву: «Paire Sant, Dieu dreiturier dels bons esperits».В ответ на молитву «чистых» священники в черном, по пятам следовавшие за армией «крестоносцев», запели псалом, ставший гимном всех Крестовых походов: «Veni Spirite Sancti» — «Явись, Дух Святой».
Епископ сам бросил первый факел в костер. Солдаты последовали его благостному примеру. Но огонь не разгорался. Прошло мучительно долгое время до того, как треск искр и хвороста слились в ровный гул, соломенные жгуты завились огненными змеями, заколебались, как водоросли в речной воде...
Только в 1960 году там, где сегодня у подножия горы начинается дорога к крепости, на Камп де Крема, «Поле Сожженных», «мучеников чистой христианской любви», поставили памятный камень. С уничтожением катаров, одного из серьезнейших внецерковных движений Средневековья, их вера надолго исчезла из сознания европейцев. Намного позже какие-то ее крохи подхватили последователи протестантства. Люди следующих веков видели в крестовом походе против катаров ужаснейший пример церковного фанатизма. И до сих пор живет миф о таинственных сокровищах этих людей.
Золото, драгоценные камни? Вряд ли. Подобные ценности забрал, уходя, граф Мирепуа. Так что же хранилось в крепости с молчаливого согласия обитавших в Монсегюре людей? Еще сегодня многие хотели бы верить, что правдивы древние слухи: катарское сокровище есть не что иное, как Святой Грааль, а Монсегюр идентичен Мунсальвашу, крепости Грааля. И тот все еще хранится где-нибудь в крепости.
Но как бы завлекательно все это ни звучало, катары Граалем никогда не владели. Легенды о сокровище альбигойцев из Монсегюра возникли в более позднее время. А близость названий Монсегюр и Мунсальваш имеет отдаленное сходство, а не этимологически доказуемую идентичность. Сходство названий существует также и с другими горами. Известнейший тому пример — испанская гора Монсеррат. Монастырь в горном массиве к северо-востоку от Барселоны тогда тоже можно было бы назвать замком Грааля.
Так, может, это был не Грааль, а... истинная плащаница Христа?
Когда пишут о легендарных сокровищах тамплиеров и гадают о том, где они могут находиться, не упускают из вида вечную и весьма странную историю Ренн-ле-Шато, расположенного у подножия Пиренеев. По этой истории за последние годы во Франции, например, пролиты просто моря «чернильных слез». Во всем остальном читающем мире история маленького местечка и престранного поведения падре Бе- ренжера Соньера стала популярной благодаря творческим усилиям Г. Линкольна. Некоторые авторские «группировки» даже открывают в горах неподалеку от Ренн-ле-Шато... гробницу Христа. Не рискну делать столь смелые заявления. Но вот что хочу спросить: а почему мы считаем, что сокровища тамплиеров — это нечто материальное и увесистое, золото весом в несколько тонн? Почему бы не предположить, что сокровища тамплиеров и сокровища катаров были из области символов и реликвий?
Известно, что в катарские места тамплиеры доставили немецких горнорабочих, которые долго что-то копали. Местные жители тут же пустили слухи, что искали золото или же прятали оное, и только в 1647 году горнорудный инженер Цезарь д’Аркон установил, что тамплиеры строили под землей огромный бункер. Что же они хотели укрыть там от всего мира? Также известно, что многие из немецких горнорабочих заболели некой тяжелейшей болезнью во время работ. Но их спасло чудо. Какое? Помогла некая чудотворная реликвия? Какая?
Еще одна версия о плащанице. Еще один хранитель символа
Как уже говорилось, верхушка ордена тамплиеров была осведомлена о готовящейся против ордена «карательной акции» короля Филиппа IV. К сожалению, Жак де Моле, человек военный, всю жизнь проведший в сражениях, даже и мысли не допускал, что христианский монарх поднимет руку на защитников христианской же веры.
Зато предупреждениям внял другой высокопоставленный тамплиер — Жоффруа де Шарне. Он прекрасно понимал, что король Филипп, на которого уже было наложено церковное отлучение за причастность к гибели папы Бонифация VIII (1294-1303) и отравление папы Бенедикта XI (1303-1304), ради своей выгоды не остановится ни перед чем. Именно по его поручению покинул Францию прецептор Оверни, Эмбер Блан, как пишет М. Барбер, «человек опытный и всеми уважаемый, состоявший в ордене 37 или 38 лет».
Именно он увез из Франции святыню, о сохранности которой так беспокоился тамплиер Жоффруа де Шарне. В протоколе допроса старого тамплиера, много лет хранившего святыню, сказано, что он «видел, держал в руках и гладил» ларец-реликварий. Вероятно, он и вправду, передавая ларец Эмберу Блану, не только облобызал, но и погладил святыню, зная, что никогда ее больше не увидит.
На вопросы инквизиторов, допытывавшихся о местонахождении орденского «идола», Жоффруа де Шарне ответил, что отиравил его на юг Франции, в Монпелье. На самом деле Эмбер Блан уезжал в прямо противоположном направлении в Лондон.
Святыню везли в надежные руки. Ее хранителем должна была стать Жанна Суррей, урожденная герцогиня де Бар, дочь английской принцессы Элеоноры Плантагенет и герцога Анри III де Бар. У племянницы английского короля святыня тамплиеров была бы в безопасности. К тому же легендарный предок Жанны — Эверар де Бар был третьим великим магистром тамплиеров.
Графиня Суррей знала, что «творится во Франции с конфискованным имуществом тамплиеров, как король и его присные распродают все, что можно, направо и налево, включая святые реликвии и церковную утварь. Но если конфискованный королевскими чиновниками в парижском Тампле реликварий с фрагментами черепа 58-й из 11000 дев, замученных в 452 году в Кельне гуннами Аттилы, можно было сбыть втихую, то одна из главных реликвий Христа самим фактом своей принадлежности ордену свидетельствовала бы о его невиновности, и Филипп, не поколебавшийся отправить на тот свет двух римских первосвященников, просто уничтожил бы ее»[2].
