Протоиерей Георгий Ореханов - Русская Православная Церковь и Л. Н. Толстой. Конфликт глазами современников
4. Воспоминания В. М. Скворцова. Этот важнейший документ был напечатан в «Колоколе» в ноябре 1915 г. Автор указывает, что, по общему убеждению, виновником отлучения от Церкви гр. Толстого является обер-прокурор Св. Синода К. П. Победоносцев, с которым писатель решительно расходился во взглядах. Далее Скворцов подчеркивает: «Но я с решительностью свидетельствую, что укоренившееся это мнение представляет собой глубокое заблуждение. Наоборот, К. П. Победоносцев с самого начала этого дела был против известного синодского акта и после его издания остался при том же мнении. Он лишь уступил или вернее допустил и не воспротивился, как он это умел делать в других случаях, осуществить эту идею, которая исходила от покойного митрополита Антония, на которого, говорили тогда, с решительностью повлиял другой иерарх – полемист против Толстого»[1056].
Совершенно очевидно, что под «полемистом» здесь имеется в виду владыка Антоний (Храповицкий), который к моменту подготовки синодального распоряжения уже был автором многих сочинений, направленных против писателя, и в то же время уже долго был знаком с новым первенствующим членом Св. Синода. Очевидно, вл. Антоний (Храповицкий) в этот момент решил воспользоваться удобной ситуацией, чтобы склонить митрополита Антония к решительному шагу – открытому заявлению Церковью своей официальной позиции по поводу Л. Н. Толстого.
В следующем номере «Колокола» приводятся дальнейшие подробности подготовки синодального акта. И в этой публикации автор повторяет свою уверенность, что К. П. Победоносцев не был ни инициатором, ни сторонником отлучения Толстого. В качестве первого шага здесь указывается на факт болезни Л. Н. Толстого (воспаление легких) в 1900 г. Поскольку среди московского духовенства распространялись гектографические издания антицерковных сочинений Толстого, один из священников, «человек широкого университетского и богословского образования, отец И. Ф-ль» (очевидно, известный московский священнослужитель, издатель и биограф К. Н. Леонтьева, прот. Иосиф Фудель), обратился с частным письмом к автору публикации, прося узнать у Победоносцева, как Синод решит вопрос о возможности панихиды и православного погребения Толстого в случае его смерти. В своем письме священник указывал: «Моя иерейская совесть смущается, как я буду петь «Со святыми упокой, Христе, душу раба Твоего Льва», когда я знаю, что этот самый Лев совсем не раб Христа, а Его жестокий хулитель, паки распинающий и заушающий нашего Господа и Спасителя». По поводу этого запроса о. Иосифа Фуделя Победоносцев, со слов Скворцова, заметил следующее: «Да, позвольте, что он мудрит: ведь ежели эдаким-то манером рассуждать, то по ком тогда и петь его “со святыми упокой”. Мало еще шуму-то около имени Толстого, а ежели теперь, как он хочет, запретить служить панихиды и отпевать Толстого, то ведь какая поднимется смута умов, сколько соблазна будет и греха с этой смутой?.. А по-моему, тут лучше держаться известной поговорки: не тронь…» В публикации сообщается, что «духовные москвичи» с подобными запросами обращались и к иерархам, в результате чего и возник знаменитый секретный циркуляр митр. Иоанникия, а в церковной печати стали даже появляться прямые обвинения Синода в бездействии. Далее Скворцов указывает, что ближайшими сотрудниками и советчиками митр. Антония в это время были: еп. Антоний (Храповицкий), еп. Сергий (Страгородский), еп. Иннокентий (Беляев), еп. Кирилл (Смирнов), архим. Антонин (Грановский) и архим. Михаил (Семенов).
Для Скворцова не подлежит сомнению, что в указанном кружке «зрела не только идея о возглавлении Русской Церкви патриархом, но и о засвидетельствовании об определенном отношении иерархии к лжеучению гр. Толстого». Далее Скворцов подчеркивает, что хотя, по его мнению, митрополит Антоний (Вадковский) – иерарх чуткой души, добрый и великодушный, но он не является ни в какой степени человеком инициативы и борьбы. Тем удивительнее тот факт, что «инициатива об издании синодского акта 20–22 февраля 1901 г. исходила от митрополита Антония совершенно неожиданно и в настойчивой форме».
Весь процесс подготовки проекта отлучения Скворцов представляет в следующем виде. Предположительно 18 февраля В. К. Саблер попросил Скворцова «немедленно составить доклад» о лжеучениях Толстого, а у Скворцова как раз в это время была на руках изданная за границей Чертковым книга «Христианское учение гр. Л. Н. Толстого». По поводу этой книги Скворцов пишет: «Никому в голову не приходило усомниться: а насколько точно это «Христианское учение» издания Черткова выражало подлинные религиозные верования самого Льва Николаевича. Да и ныне трудно сказать, что в нем Толстого, а что Черткова и К°, – один Бог знает и унесший в загробный мир эту тайну сам Л. Н. Толстой». Далее Скворцов утверждает, что в деле канцелярии Св. Синода по этому поводу должны быть три документа: 1) доклад с изложением учения Толстого; 2) собственноручный проект отлучения, написанный Победоносцевым; 3) исправленная редакция послания, правку вносил митр. Антоний и другие члены Синода, отдельно назван архиеп. Иаков Кишиневский, позже Казанский: «Сделанные иерархами Синода исправления были направлены на смягчение тона и содержания послания, с тем чтобы оно имело характер не отлучения от Церкви, а засвидетельствования об отречении Льва Толстого от православия и отпадения его от Церкви, а также – призыва к покаянию».
Скворцов утверждает, что для окончательного установления редакции понадобилось два заседания Синода. Кроме того, он подчеркивает, что один экземпляр «Церковного вестника» был препровожден «в высокие сферы, впервые тогда осведомившиеся об этом историческом шаге, самостоятельно предпринятом высшей церковной властью»[1057].
Следует заметить, что указанные статьи в «Колоколе» сразу же вызвали бурную полемику в периодической печати и ряд возражений, в том числе указания на неточности, которые содержатся в рассказе В. М. Скворцова. Главной из таких неточностей является утверждение В. М. Скворцова, что формальным поводом к отлучению Л. Н. Толстого послужил доклад Д. С. Мережковского на заседании знаменитых Религиозно-философских собраний. Конечно, этого быть не могло, так как сами заседания начались осенью 1901 г., т. е. уже много позже опубликования синодального акта. Как уже было сказано выше, В. М. Скворцов перепутал два разных выступления Д. С. Мережковского: осеннее, на Религиозно-философских собраниях, и февральское, на заседании Санкт-Петербургского философского общества.
Однако само свидетельство В. М. Скворцова очень знаменательно. Как уже также было отмечено выше, 6 февраля 1901 г., т. е. всего за несколько дней до письма митр. Антония (Вадковского) К. П. Победоносцеву, о котором шла речь, Д. С. Мережковский сделал доклад о Толстом на заседании Санкт-Петербургского философского общества, причем этот доклад сопровождался «протолстовскими» комментариями известного столичного священника Г. Петрова, бывшего тайным поклонником писателя. Существует ли связь между этим докладом и инициативами Св. Синода по поводу опубликования синодального акта, пока сказать трудно, однако можно предполагать, что «выходка» известного и популярного в столице священника и проповедника могла подлить масла в огонь. Если бы память В. М. Скворцову не изменила, он вспомнил бы, что 14 лет назад, т. е. в феврале 1901 г., сам делал в «Миссионерском обозрении» отчет об этом заседании. В этом отчете первый оппонент на докладе Д. С. Мережковского, выступивший, как и сам докладчик, с жесткой критикой писателя, назван по имени (приват-доцент Московского университета А. П. Нечаев). А вот второй, взявший на себя защиту Л. Н. Толстого, по имени не назван. Очевидно, что этим вторым оппонентом и был свящ. Г. Петров. Понятно, почему в 1901 г. В. М. Скворцов в «Миссионерском обозрении» не хотел открывать его имени: складывалась совершенно парадоксальная, если не сказать скандальная, ситуация, когда против Л. Н. Толстого выступил приват-доцент университета, а защищал его православный священнослужитель[1058].
Таким образом, к свидетельству В. М. Скворцова, что «выходка» свящ. Г. Петрова послужила формальным поводом к отлучению, следует отнестись с большим вниманием.
Какие выводы можно сделать на основании изучения воспоминаний В. М. Скворцова?
– Очевидно, что вопрос об отлучении Л. Н. Толстого возник в период, когда первенствующим членом Св. Синода стал новый петербургский митрополит Антоний (Вадковский).
– На митрополита Антония (Вадковского) было, по всей видимости, оказано давление со стороны лиц, вошедших в его окружение; в первую очередь здесь следует назвать владыку Антония (Храповицкого), уже долгое время писавшего против Л. Н. Толстого.
– Непосредственного отношения к идее отлучения К. П. Победоносцев не имел, но, как постоянный автор официальных документов, был привлечен к составлению соответствующего акта.
