Эдит Штайн - Наука Креста. Исследование о святом Хуане де ла Крусе
Данный обзор пути очищения ясно показывает, что эта Ночь не без света, даже если глаза души еще не успели привыкнуть к нему и потому не могут его воспринять. В сравнительно коротких заметках, которые Хуан посвящает Ночи чувств, часто прославляются ее бесценные плоды, и это не противоречит вести Креста. Ранее уже упоминалось о том, что к возвещению о своих Страданиях и смерти на Кресте Спаситель присоединяет радостную весть о Своем Воскресении. В церковной Литургии также происходит движение «per passionem et crucem ad resurrectionis gloriam»[14]. Со смертью чувственного человека делается шаг к становлению человека духовного. Но на это удивительное рождение до сих пор лишь делались намеки. Св. Хуан описал первую Ночь кратко, потому что торопился перейти к Ночи духа. Она – его главный предмет. Поэтому лучше всего осветить отношения смерти и Воскресения после рассмотрения Темной ночи духа.
2. Дух и вера, смерть и Воскресение (Ночь духа)
Введение
Развитие темы
Ночь духа Хуан называет узким путем. Но прежде она была названа путем веры, а его темнота – полуночной. Вера должна играть в Ночи духа основную роль. И чтобы прояснить это, необходимо проследить, что святой подразумевает под «духом» и под «верой». Это совсем не простая задача. За всем, что он пишет, стоит онтология духа. Однако у нас нет никакой научной разработки на эту тему; возможно, он даже и не пытался выделить в определенную «теорию» то, что жило в нем как привычное знание и определяло при случае его высказывания. Еще меньше, по всей видимости, он задавался вопросом, из какого источника происходит это знание. Для его цели не было никакой необходимости выяснять это, да и нас исследование этого важного в истории духа вопроса может увести далеко от цели. И все же мы не можем обойти стороной существенный для нас вопрос: что Хуан понимал под «духом» и «верой». Ответ на него должен быть дан на основании того, что будет сказано о Ночи духа. Определенная сложность заключается в том, что Темная ночь исследуется святым дважды: в «Восхождении» и «Ночи», и оба эти исследования не согласованы друг с другом. Они дополняют друг друга, поскольку в одном говорится о деятельной, а в другом о бездеятельной Ночи. Тем не менее их нельзя свести воедино, как две части целого. Каждое из них – независимый набросок, и, кроме того, оба они не завершены. Поэтому нам не остается ничего иного, как рассмотреть и проанализировать их по очереди.
§ 1. Обнажение духовных сил во время деятельной Ночи
Вторая Ночь темнее первой, поскольку та относится к более низкой, чувственной части человека и, следовательно, более поверхностна. Ночь веры, напротив, относится к более высокой, разумной части, а потому она, более глубокая, отнимает у души свет разума или же ослепляет ее.
«Теологи называют веру надежным, но темным и длительным состоянием (habitus) души». Темным, потому что «в нем передаются душе Самим Богом открытые истины, которые выше любого естественного света и которые превосходят весь человеческий разум без всяких условий. Отсюда и проистекает то, что этот сверхъяркий свет, открывающийся душе в вере, кажется ей кромешной тьмой, ибо великое отнимает и преодолевает малое». «Свет веры поглощает и преодолевает своей бесконечной силой свет нашего разума, который сам по себе распространяется лишь на естественные познания». Разум может стать восприимчив к сверхъестественным познаниям, если Господь захочет поднять его до этого. Но сам по себе он способен воспринимать только естественные знания естественным для него путем: с помощью чувств, которые предлагают ему какой-либо предмет. «Тогда ему нужно удерживать представления и впечатления о вещах или такими, какие они есть, или в аллегориях». Если говорить с человеком о чем-то, чего он никогда не видел и не знает ничего подобного, что могло бы ему помочь, он сможет воспринять только название, но не образ самой вещи: например, слепорожденному трудно получить представление о цвете. Подобно этому происходит и в вере: она сообщает нам о вещах, о которых мы никогда ничего не слышали и не видели, и не знаем ничего, что было бы подобно им. Мы можем лишь принять то, что нам сказано, отключив при этом свет нашего естественного познания. Мы соглашаемся с тем, что слышим, но это не становится нам ближе с помощью какого-либо чувства. Поэтому вера для души – это совершенно Темная ночь. И именно поэтому вера несет душе свет: знание с абсолютной уверенностью, которое превышает любое иное знание, что к истинному представлению о вере можно прийти только через совершенное созерцание. Потому сказано: «Si non credideritis, non intelligetis». «Если вы не верите, то потому, что вы не удостоверены» (Ис 7, 9).
Из последнего ясно, что вера является не только Темной ночью, но является также и путем – путем к цели, к которой стремится душа; к единению с Богом, поскольку она одна дает знание о Боге. А как иначе прийти к единению с Богом, не зная Его? Чтобы добраться от веры до цели, душа должна вести себя правильным образом. Она должна по собственному выбору и исходя из своих сил войти в Ночь веры. После того как в Ночи чувств душа отказалась от всякого стремления к твари, ей, чтобы прийти к Богу, необходимо умертвить свои естественные силы, чувства, а также разум. Для того чтобы достичь сверхъестественного преобразования, она должна оставить естественное. Да, ей необходимо отказаться от всех сверхъестественных благ, если Господь их посылает. Она должна освободиться от всего, что находится в области ее познавательных способностей. «Ей необходимо остаться, как слепому в темноте, опереться на темную веру и сделать ее своим проводником и источником света. Душа не должна опираться ни на какую вещь, которую она понимает, желает, чувствует или воображает, ибо все это суть потемки, вводящие в заблуждение. Вера же превыше всего, что возможно познать, пожелать, почувствовать или вообразить!» По отношению ко всему этому душа должна стать совершенно слепой и таковой остаться, чтобы достичь того, чему ее учит вера. Потому что тот, кто еще не ослеп до конца, не позволит вести себя слепому и все еще будет доверять тому, что видит сам. «Так и душа, что опирается на какое-либо свое познание или ощущение Бога… идя по этому пути, легко ошибается или задерживается, оттого что не хочет стать воистину слепой в вере, которая есть ее истинный проводник». Чтобы прийти к единению с Богом, нужно «просто верить в бытие Бога, что не является делом ни ума, ни воли, ни воображения или иного какого-либо чувства. В этой жизни невозможно познать Бога, напротив: в ней наивысшее, что возможно ощутить, пожелать и т. д. относительно Бога, бесконечно далеко от Него и от истинного обретения Его». Если душа стремится к тому, чтобы «в этой жизни совершенно соединиться по благодати с Тем, с Кем во славе соединится в жизни грядущей, – с Тем, Кого, как сказал ап. Павел, «не видел глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку…» (1 Кор 2, 9), то тогда ей необходимо «отречься от всего, что может войти через око, и от всего, что может воспринять слух, или представить воображение, или воспринять сердце, которое здесь означает душу». Если она еще опирается на свои собственные силы, то тем самым готовит себе трудности и препятствия. Для ее цели оставить собственный путь означает ступить на путь истинный. Да, «перейти границы и отринуть свой образ действий – значит прийти к цели, не привязанной к образу действий, то есть к Богу. Душа, что достигла этого состояния, не имеет уже ни способов, ни методов, и не привязана, и не может привязаться к ним», не может держаться ни за какой определенный способ понимать, пробовать, ощущать. «Но она обладает сразу всеми способами, как тот, кто ничего не имеет и все же имеет все». Выходя за свои естественные границы, внутренние и внешние, «она входит без всяких ограничений в сверхъестественные пределы, что не имеют никакого метода, включая в себя субстанцию их всех». Душа должна вознестись над всем духовным, что может естественным образом узнать и понять, а также над всем духовным, что в этой жизни можно попробовать и ощутить с помощью чувств. Чем больше она это ценит, тем более удаляется от высшего блага. Если же всему этому она придает небольшое значение по сравнению с высшим благом, тем самым «во тьме душа приближается большими шагами к единению посредством веры».
В этом месте для лучшего понимания святой дает краткое разъяснение того, что он подразумевает во всех своих писаниях под «единением»: не то сущностное единение души со всеми вещами, благодаря которому они сохраняют свое бытие, но «единение и преображение души в Боге через любовь». Это единение имеет место не всегда, как прочие его виды, а лишь тогда, «когда душа приходит к уподоблению в любви». То единение естественно, это сверхъестественно. Сверхъестественное единение становится возможным тогда, когда воля души и воля Бога сливаются в одну волю и ни одна не противоречит другой. Когда душа полностью отринет все, что может противиться и не соответствовать Божественной воле, она будет преображена в Боге через любовь. Речь идет не только о противлении Богу каким-либо действием, но о самой привычке к сему… Никакое творение и никакие его деяния и возможности не достигнут того, что есть Бог, и посему душе надлежит обнажиться от всего тварного и от своих деяний и возможностей… Только так происходит преображение в Боге». Божественный свет естественным образом уже живет в душе. Но лишь тогда, когда она ради Божьей воли сбросит с себя все то, что не есть Бог, – а это и называется любить! – она осветится и преобразится в Боге. «Бог уделит ей свое сверхъестественное бытие таким образом, что она преобразится в Самого Бога и обретет то, что имеет Он». Так далеко заходит это единение, «что все, свойственное Богу и душе, становится одним в причащающем преображении. Тогда душа более кажется Богом, чем душой». Она становится Богом по причастности, но сохраняет, несмотря на преображение, «свое естественное, отличное от Божьего, бытие».
