Сборник статей - Цивилизация, притворяющаяся страной. Ведущие западные аналитики о России
Эти драматические изменения зачастую преподносятся как следствие решения Владимира Путина вернуться на пост президента, анонсированного осенью 2011 года. К тому же, утверждают некоторые, налицо признаки того, что после массовых акций протеста городских классов в 2011–2012 годах ему необходимо было укрепить свою популярность за счет апелляции к национализму, что требовало сплочения общества перед лицом предполагаемой внешней угрозы. Таким образом, для поддержания авторитарного режима внутри страны нужна была агрессия на международной арене, для чего Украина представлялась самым подходящим объектом. Более того, если бы Москва позволила Украине сблизиться с Европой, ее пример стал бы прямой и явной угрозой для существующей в России системы и для тех, кто ее возглавляет.
Это объяснение справедливо указывает на связь между внутренней и внешней политикой России, но сводит весьма сложный вопрос к простой идеологической дилемме: демократия или авторитаризм. Подобная конструкция неоднократно демонстрировала свою непригодность в качестве инструмента для анализа внешней политики и ненадежность в качестве установки для ее формирования. На деле у внешнеполитического курса Москвы есть много движущих сил – от идеологической ориентации Кремля до его внутриполитических потребностей и международных амбиций. В отсутствие большого числа союзников и с учетом непрочной ситуации внутри страны перспектива конфронтации России с Соединенными Штатами и ее отдаления от Запада вполне реальна. Ставки в игре для Москвы сейчас высоки как никогда со времен крушения коммунистического строя.
Когда Путин в мае 2012 года вернулся в Кремль, курс российской внешней политики изменился. Его главной задачей было и остается обретение Россией полного суверенитета. Это по сути означает две вещи. Во-первых, полное устранение любого внешнего влияния на внутриполитический процесс и курс России, а также консолидацию российского народа вокруг возрожденной национальной идеи. Во-вторых, речь идет о достижении такой свободы действий на международной арене, которая позволила бы Кремлю отстаивать и обеспечивать национальные интересы России в мировом и региональном масштабе в рамках «русского мира».
На практике эта борьба за суверенитет представляет собой однозначный разрыв Москвы с международной системой в той неофициальной, но общепринятой трактовке ее сути, что сложилась после окончания холодной войны. Россия бросает вызов однополярному миру, создавая барьеры на пути американской политики распространения демократии и отказываясь подчиняться нормам и механизмам, которые разработал и внедряет Запад и по которым он же выступает в роли арбитра. Владимир Путин занял эту позицию на основе оценки итогов президентства Дмитрия Медведева, своего протеже, возглавлявшего страну с 2008 по 2012 год.
Оценка президентства Медведева
Осенью 2011 года Путин по причинам политического и личного характера решил не позволять Медведеву баллотироваться на новый срок. Большую роль в этом решении сыграли соображения внешнеполитического порядка. Вкратце ситуация выглядела так: в 2008 году Путин (официально он занял пост премьера, но по сути оставался руководителем страны) отправил Медведева на Запад с «разведзаданием» – выяснить, чего можно достичь в отношениях с Соединенными Штатами и Европой. Три с половиной года спустя, ознакомившись с результатами, он счел, что многообещающими их не назовешь.
С 2008 года Путин держал Медведева «на длинном поводке». По сути он дал Медведеву добро на проведение либеральной внешней политики, нацеленной на улучшение отношений России с Западом в качестве основного ресурса ее экономической и технической модернизации. В частности, Путин позволил ему позитивно отреагировать на политику «перезагрузки», инициированную администрацией Обамы, стремившейся начать с чистого листа сотрудничество с Россией после серьезного ухудшения двусторонних отношений при предыдущем президенте Джордже Буше-младшем.
Конкретно Путин разрешил Медведеву вести переговоры не только о сокращении стратегических вооружений с США, но и о совместной системе противоракетной обороны с НАТО, воздержаться при голосовании за резолюцию Совета Безопасности ООН о создании бесполетной зоны для защиты Бенгази, что повлекло за собой применение Западом военной силы против Ливии, и заключать «модернизационные альянсы» с ведущими экономическими державами Запада. Медведеву также было поручено довести до конца дело, которое Путин не успел завершить за первые два срока президентства, – вступление России во Всемирную торговую организацию (ВТО). Это должно было открыть путь для присоединения к Организации экономического сотрудничества и развития – мирового клуба промышленно развитых демократических стран.
Но когда пришло время оценить практические результаты всех этих усилий, Путин не был доволен итогом. Какие-то соглашения удалось подписать – прежде всего в области сокращения вооружений (новый договор о сокращении стратегических наступательных вооружений, или СНВ-3, заключенный в 2010 году) и вступления в ВТО (процесс был завершен в 2012 году). Но по важнейшим вопросам безопасности, например, о противоракетной обороне, прорыва достичь не удалось. Более того, принятая в 2011 году резолюция Совета Безопасности ООН о бесполетной зоне над Ливией, которую Россия не стала блокировать, была неправомерно использована Западом для свержения диктатора Муаммара Каддафи, и все протесты Москвы относительно незаконности такой смены режима остались без внимания.
Путин также пришел к выводу, что подход Запада к России отличается фактическим неуважением к ее интересам и точке зрения. Озвученное в июне 2008 года предложение Москвы относительно заключения нового договора о европейской безопасности по принципу «Европа без разделительных линий»1 – по сути, речь шла об обязательстве НАТО не принимать в свой состав новых членов из числа бывших советских республик – было вежливо принято к сведению, но, по сути, отвергнуто. Вместо этого в августе 2008 года США разрешили Михаилу Саакашвили, тогдашнему президенту Грузии и ярому стороннику присоединения страны к НАТО, напасть на мятежную Южную Осетию, причем в ходе этой атаки были убиты российские миротворцы. Во время разразившейся скоротечной войны между Россией и Грузией западные СМИ и политические круги поддержали Тбилиси, а не Москву.
Реакция США на сделанное в 2010 году предложение России о создании совместной ПРО, совместного оборонного периметра, превращающего Россию и НАТО в фактических союзников в военной сфере, была столь прохладной, что Путин пришел к выводу: Запад по-прежнему рассматривает Россию как потенциального противника. После неудачной попытки построить оборону вместе с НАТО он дал зеленый свет планам ее строительства против НАТО.
В ливийском вопросе серьезная уступка России, позволившей НАТО применить силу против правительства суверенного государства (что вызвало немалую напряженность в российских политических кругах и высших эшелонах госаппарата), не была оценена по достоинству ее номинальными партнерами: ее приняли как должное, а затем злоупотребили доброй волей Москвы. В результате в Кремле создалось ощущение, что его обманывают, а затем и игнорируют, и возникла твердая решимость не допустить повторения этой ситуации – например, по Сирии.
Путин также счел, что отношение Запада к России не связано с тем, кто именно занимает президентское кресло в Кремле. У Медведева, в отличие от него, не было шлейфа в виде службы в КГБ. На Западе он пользовался в целом хорошей репутацией и считался либералом. На результат это, однако, практически не повлияло: России предлагали сотрудничество с Америкой и ее союзниками, но исключительно на их условиях, и повестка дня этого сотрудничества должна была разрабатываться в Вашингтоне.
Впрочем, Путин вряд ли оставил без внимания расчеты Запада на то, что Медведев после 2012 года останется в Кремле, а он сам постепенно уйдет со сцены. Медведева расценивали как политика более «современного», т. е. более мягкого и готового на уступки, чем Путин. Приветствуя его в Германии летом 2011 года, канцлер Ангела Меркель, известная тем, что не делает секрета из своих политических предпочтений, назвала российского гостя «своим кандидатом» на приближающихся выборах, хотя сам Медведев не заявлял о намерении баллотироваться. Путин мог воспринять это как наглость: иностранцы уже выбирают главу российского государства. Что же касается администрации Обамы, то она не питала иллюзий относительно того, кто на самом деле главный в Москве, но тоже предпочитала, чтобы Медведев остался президентом на второй срок.
Когда в сентябре 2011 года Путин в конце концов решил баллотироваться сам, а Медведева назначить премьер-министром, этот шаг вызвал у российских либералов и западной общественности мощную волну искреннего разочарования и резкой критики 2. Для Путина это наверняка стало подтверждением его давних подозрений, что Запад хочет в той или иной форме держать Россию под контролем, а российская либеральная элита ему в этом способствует.
