Р Лэнг - Расколотое Я
Однако в первую очередь люди диагностируются в качестве шизофреников и направляются в больницу на основании их поведения вне больницы.
Было проведено множество исследований социальных факторов, связанных с шизофренией. Они включают попытки обнаружить, встречается ли шизофрения более или менее часто в той или иной этнической группе, общественном классе, у представителей того или иного пола, в зависимости от положения в семье и т. п. Вывод подобных исследований зачастую состоял в том, что социальные факторы не играют значительной роли в "этиологии шизофрении". При этом вопрос считается решенным, и, более того, подобные исследования не подбираются достаточно близко к соответствующей ситуации. Если полиция хочет определить, умер ли человек естественной смертью, или совершил самоубийство, или был убит, она не начинает просматривать статистику происшествий, несчастных случаев и пр. Полиция расследует обстоятельства, сопутствующие каждому отдельному случаю. Каждое расследование - это оригинальный изыскательский проект, и он имеет начало и конец, когда собрано достаточно свидетельств для ответа на конкретные вопросы.
Лишь последние десять лет стали изучаться непосредственные взаимоотношения "шизофреников". Данная работа была в первую очередь вызвана к жизни теми психиатрами, которые создают впечатление, что если у их пациентов наблюдается душевный беспорядок, то зачастую беспорядок имеет место и в семье. Впрочем, психиатры принуждены своим методом оставаться вдали от непосредственного изучения семьи. Сперва проблема сосредотачивалась главным образом на матерях (которых всегда винят за все в первую очередь) и был введен постулат "шизофреногенной" матери, которая предположительно порождает душевный беспорядок в своем ребенке.
Затем было уделено внимание мужьям этих, без сомнения, несчастных женщин, потом взаимодействиям между родителями и между родителями и детьми, потом ядру семейной группы, состоящему из родителей и детей, и наконец всей существенной сети людей в семье и вокруг нее, включая дедушек и бабушек пациентов. К тому времени, когда начались наши собственные изыскания, уже был совершен этот методологический прорыв и вдобавок наблюдались значительные теоретические достижения.
Это была теория "двойной связи", главным архитектором которой являлся антрополог Грегори Бейтсон. Впервые опубликованная в 1956 году [б], она представляла собой первостепенное теоретическое достижение. Зерно идеи зародилось в голове Бейтсона в 1930-х годах при исследованиях, проводимых в Новой Гвинее. Культура в Новой Гвинее - как и любая другая культура обладала встроенными методами установления своего собственного внутреннего равновесия. Например, одним методом, служившим для нейтрализации опасного соперничества, являлся сексуальный трансвестизм. Однако миссионеры и западная администрация порицали подобную практику. Поэтому культура стала подвержена риску внешнего истребления или внутреннего распада.
Совместно с исследователями из Калифорнии Бейтсон ввел эту парадигму неразрешимой "безвыигрышной" ситуации, особо разрушительной в отношении самоотождествления, в изучение внутрисемейной модели общения при диагностировании шизофреников.
Изучения семей шизофреников, проведенные в Пало-Альто (Калифорния), в Йельском университете, в Пеннсильванском психиатрическом институте, в Национальном институте душевного здоровья и в других местах, показали, что диагностируемая личность является частью более широкой сети крайне беспорядочных и вызывающих беспорядок моделей общения. Насколько я знаю, везде было выявлено, что любой исследованный шизофреник с беспорядочной моделью общения показывал, что он представляет собой отражение беспорядочных или вызывающих беспорядок моделей (или реакцию на них), характеризующих его семью. Это соответствует и нашим собственным изысканиям [29].
В более чем ста случаях, где мы с Д. Купером и А. Эстерсоном изучали действительные обстоятельства, сопутствующие социальному событию, при котором личность рассматривается как шизофреническая, нам кажется, что без исключения переживания и поведения, получающих ярлык "шизофреническое", они представляют собой особую стратегию, придуманную человеком для того, чтобы жить в непригодной для ж и з ни ситуации. В своей жизненной ситуации человек стал ощущать, что он находится в незащищенном положении. Он не может сделать ни движения (или не делает ни движения) без напора противоречивых и парадоксальных давлений и требований, влияний и побуждений как внутренних -изнутри самого себя, так и внешних -из его окружения. Он, так сказать, находится в матовой ситуации.
Подобное положение дел может не восприниматься в качестве такового людьми, находящимися в нем. Человек в самом низу кучи малы может страдать от смертельного удушья, но никто этого не заметит, а еще в меньшей степени желает заметить. Ситуацию, описанную здесь, невозможно рассматривать, изучая по отдельности находящихся в ней людей. Объектом изучения должна стать социальная система, а не отдельные индивидуумы, экстраполированные из нее.
Мы знаем, что биохимия человека весьма чувствительна к социальному окружению. Подобная матовая ситуация вызывает биохимическую реакцию, которая, в свою очередь, способствует или препятствует определенным типам переживания и поведения, вероятных a priori.
Поведение диагностированного пациента является частью более широкой сети поведения с нарушенным порядком. Противоречия и неразбериху, "интернализированные" индивидуумом, нужно рассматривать в более широком социальном контексте.
Что-то где-то не так, но это уже нельзя рассматривать исключительно или даже в первую очередь "в" диагностируемом пациенте.
Но это и не повод возложить ответственность на кого-либо еще. Незащищенное положение, "безвыигрышная" запутанность двойной связи, матовая ситуация, по определению, не очевидны для протагонистов. Очень редко вопрос состоит в измышленной, надуманной циничной лжи или беспощадном намерении с целью свести кого-то с ума, хотя подобное обычно происходит чаще, чем предполагается. Нам встречались родители, которые говорили нам, что предпочитают, чтобы их ребенок скорее сошел с ума, чем осознал истину. Хотя даже в данном случае они говорят "из сострадания" о том, что человек находится "не в своем уме". Матовую ситуацию не описать в двух словах. Ситуацию в целом нужно схватить до того, как станет видно, что нет возможных ходов, а не делать ходов в равной степени невозможно.
С некоторьми оговорками здесь приводится пример одного взаимодействия, данный в книге ""Я" и другие" [27], между отцом, матерью и сыном с двадцатью выходами из шизофренического эпизода.
В данной беседе пациент утверждал, что он эгоистичен, в то время как родители говорили ему, что он не таков. Психиатр попросил пациента привести пример того, что он называет "эгоистичностью".
СЫН: Ну, когда мама предлагает мне плотный обед, а я его не ем, потому что не хочу.
ОТЕЦ: Но, знаете, он не всегда был таким. Он всегда был очень хорошим парнем.
МАТЬ: Дело в его болезни, не правда ли, доктор? Он никогда не был неблагодарным. Он всегда был очень вежливым и воспитанным. Мы сделали для него все, что было в наших силах.
СЫН: Нет, я всегда был эгоистичным и неблагодарным. У меня не было чувства уважения к себе.
ОТЕЦ: Но оно же у тебя было.
СЫН: Оно бы у меня было, если бы вы меня уважали. Меня никто не уважает. Все надо мной смеются. Я - ходячий анекдот. Я - объект всеобщих насмешек.
ОТЕЦ: Но, сынок, я уважаю тебя, поскольку я уважаю человека, который уважает самого себя.
Едва ли удивительно, что человек при своем ужасе может вставать в странные позы в попытках управлять неразрешимыми и противоречивыми социальными "силами", управляющими им; что он проецирует внутреннее на внешнее и интроецирует внешнее во внутреннее; что он, короче, старается защитить себя от разрушения всеми доступными способами -проекцией, интроекций, расщеплением, отрицанием и т. п.
Грегори Бейтсон в своем блестящем вступлении к одному автобиографическому описанию шизофрении, относящемуся к девятнадцатому веку, сказал:
"По-видимому, будучи низвергнутым в состояние психоза, пациент должен проделать определенный путь. Он, так сказать, пускается в некое первооткрывательское путешествие, которое будет завершено лишь по его возвращении в нормальный мир, в который он вернется с прозрениями, весьма отличными от тех, которыми обладают живущие в этом мире, никогда не отправлявшиеся в подобное путешествие. Некогда начавшись, шизофренический эпизод, по-видимому, имеет такой же определенный ход, как и церемониал инициации -смерть и новое рождение,-в который новообращенный мог быть ввергнут семейной жизнью или побочными обстоятельствами, но который в значительной степени направляется эндогенным процессом.
