Аллан Фромм - Способность любить
А вот с незнакомым человеком, хотя бы только для того, чтобы ужиться с ним, приходится учиться приспосабливаться к его потребностям и желаниям, думать не только о своих удобствах и удовольствиях. Если мы хотим, чтобы случайные и поверхностные отношения переросли в дружбу, надо отказаться от сосредоточенности на себе и обращать больше внимания на благополучие другого человека.
Теперь представим себе, что этот человек не просто товарищ по общежитию, с которым приходится жить временно, не просто друг, с которым делишь лишь часть жизни, а ваша девушка, которую вы уговорили разделить с вами всю жизнь. Это человек, которого вы выбрали, с которым надеетесь достичь счастья и которому сами обещали счастье. Подумайте о том, что вы уже вложили в нее, о всех ваших надеждах, мечтах и ожиданиях. И она точно так же связала свои надежды с вами.
Поскольку мы делаем такой важный вклад друг в друга, большинство из нас, вступая в брак, руководствуются очень мощным желанием сделать брак благополучным. В то же время мы приносим в него все то, что у нас есть, и кое-что из этого багажа, как мы уже отмечали, способно пагубно отразиться на любви. Мы не раз споткнемся об этот багаж, это наследие прошлого.
В повседневной брачной жизни мы поневоле соскальзываем к привычному поведению и ежедневным чувствам. Мы становимся такими, какими были до этой восхитительной и возбуждающей интерлюдии романтической любви. Все, что мы во время ухаживания скрывали от возлюбленной и от себя самого, проявляется с необыкновенной ясностью.
Воскресный вечер и утро понедельника
Достичь счастливой любви в браке нелегко. Она так сильно отличается от той любви, с которой вступают в брак, словно это два разных чувства. Мы говорим, конечно, о романтической любви, той самой, что обычно побуждает нас вступить в брак.
Любовь до брака — это романтическая любовь, любовь на время; для нее влюбленные надевают свои лучшие воскресные одежды, принимают лучшие воскресные манеры и даже свои вечерние воскресные чувства. Неважно, видятся ли они также по средам и пятницам или даже днем в воскресенье, их встречи все равно планируются. Они не только договариваются о встрече и о том, что будут делать, они организуют также свои чувства и поведение. Они показывают друг другу только самое лучшее в себе, самое интересное и положительное, иногда даже это уже не они сами, а какой-то другой человек, кто-то, на кого они хотели бы походить или кто, по их мнению, понравился бы партнеру.
Любовь до брака — время крайней напряженности чувств и высокого осознания этих чувств. Влюбленного ни на мгновение не оставляет это осознание самого себя, своих радостей и горестей, своих чувств и мыслей, надежд и мечтаний. Любовь до брака, что бы мы ни утверждали, это по преимуществу любовь нарцисстическая.
Мы также помним, что романтическая любовь склонна к преувеличениям: она преувеличивает не только чувства любящего, но и положительные качества возлюбленной. А эти качества, какую бы радость они ни доставляли во время ухаживания, обычно наименее важны в семейной жизни. Ибо ухаживание — это время свободы и удовольствий, а удовольствия становятся больше, если любимая хорошенькая или остроумная, если она хорошо танцует или
ходит на лыжах. Очевидно, что эти таланты никогда больше не будут так важны в их жизни.
Влюбленные также преувеличивают качества, которые прежде всего привлекли их друг к другу. А если открывают качества, которые, возможно, не так привлекательны, не задерживаются на них: их любовь, конечно, преодолеет эти трудности!
Любовь в браке, разумеется, совсем не такая. Брак — это не только праздничные воскресные чувства, это еще и чувства понедельника и всей рабочей недели. Теперь влюбленные должны не только радовать друг друга, но и одновременно работать. Они больше не изолированы от мира в своем романтическом коконе: у каждого есть родственники, друзья, коллеги.
Теперь им нужно выполнять свои обещания бессмертной любви, но в то же время перед каждым стоит реальность повседневной жизни. От напряженного и исключительного осознания только самого себя каждый из них вынужден перейти к повседневному осознанию окружающих. Из двух обособленных «я» они каким-то образом должны создать новое единство, единство «мы».
Таким образом, переход от добрачной любви к любви в браке — это в значительной степени переход от любви к себе к любви к другому человеку. Это переход от идеи любви к реальности любви, от привязанности к идее брака к самому браку.
Забота о любви
Как же облегчить этот переход и выработать сильную любовь в браке? Ответ непременно связан со всей нашей историей любви, наиболее значительной частью нашей биографии до брака. Очень редко какой-то единичный опыт любви или самые ревностные намерения, удача или благородные надежды и глубокие стремления гарантируют успех любви в браке. Все это замечательно, но не имеет прямого отношения к ценности брака, как рама, какой бы красивой и подходящей она ни была, не имеет отношения к ценности картины.
Любовь — сложная привязанность. Вопреки распространенному представлению, мы не влюбляемся с первого взгляда. Мы только распознаем в себе неожиданное чувство и желание любви. Но чувства непостоянны и непрочны. Они быстро возникают, меняются и с равной быстротой исчезают. Наши отношения и привязанности, наша любовь — все это развивается гораздо медленней и гораздо устойчивей к переменам. Новые привязанности развиваются на базе уже существующих. Трудность понимания этого связана с нашей верой в то, что большинство наших отношений в повседневной жизни возникли не по нашему сознательному выбору и поэтому не показывают, как мы ведем себя при выборе сознательном. Мы считаем, что романтическая любовь возникает по нашему выбору. Конечно, мы обещаем себе сделать такой выбор, но на самом деле наше поведение — скорее результат предыдущего поведения.
Это не означает, что романтическое начало обязательно обрекает брак на разочарования и неудачу. Мужчины вначале обычно идеализируют женщину, которая их привлекает, у них обязательно возникает представление о ее необычных достоинствах, которые могут быть кажущимися и уж точно преувеличенными. Если предыдущие привязанности мужчины были преимущественно приятными, удовлетворительными и длительными, возможно, он сумеет осуществить свои идеалы в реальности. Любовь такого мужчины зависит не от преувеличения вообще, а от того, что он преувеличивает. У него достаточно гибкости и психологических ресурсов, чтобы принять меньшее и работать над ним. Таким образом, реальность воплощает и усиливает романтику, а не уничтожает ее.
Достигнуть такого нелегко. Часто то, что мы называем романтикой, на самом деле разновидность невроза. Идеализация может относиться к воображаемым качествам. Невротическая любовь питается инфантильными потребностями, которые вступают в противоречие с реальным миром, и человек не может соединить воображаемое и реальное без трения, боли и ощущения утраты.
Однако чаще всего отношения людей размещаются между этими двумя крайностями лучшего и худшего. Переходя от ухаживания к браку, люди видят и признают перемены друг в друге. Мужчина размышляет: в реальности его жена, вероятно, не такая щедрая, какой казалась ему во время ухаживания, но и не такая эгоистичная, какой кажется ему сейчас. Большинство из нас невозможно описать только в черных или только в белых тонах. Мы сделаны из того и другого. И какие качества в отношениях выйдут на первый план, зависит от обоих партнеров. Чего он ждал от нее, когда она показалась ему слишком эгоистичной? Возможно, он слишком мало внимания уделяет ее потребностям и слишком много своим? Может, она кажется ему эгоистичной в то время, когда он сам ведет себя эгоистично?
Такие вопросы означают, что, возможно, эти двое пытаются найти дорогу друг к другу. Какой прочной привязанности можно ожидать, если между ними остается непроницаемое пространство, зияющая пропасть взаимного непонимания, невысказанных или неправильно высказанных потребностей и желаний — короче говоря, отсутствие связи?
Мы много слышим сегодня о связи. Наш главный интерес как будто переместился от институтов к индивиду. Как будто демократические принципы Джефферсона перенесены из политической жизни в личную, и теперь, согласно Фрейду, наше внимание привлекает не только то, за кого человек голосует, но все нюансы его личности, сознательные и подсознательные. Сегодня нас больше всего интересует, каков человек, каков его смысл, каковы стремления — от самых примитивных до наиболее благородных.
Чем важнее для нас становится наш собственный индивидуализм, тем трудней нам понять другого индивида. И что еще хуже, мы как будто и не хотим его понять. Наивное самоутверждение все чаще заменяет добросовестное стремление понять другого. Люди отмахиваются от трудностей, говоря: «Мне просто нужно...» Но почему? Какие потребности других людей при этом приносятся в жертву? Действительно ли в этом есть необходимость? Существует ли эта потребность независимо или определяется социальным окружением?
