Борис Поломошнов - Химера воспитания
Сопровождаемое, в том числе, и сожжением книг.
Будь то в азиатском царстве Цинь 213-го года до н. э., в североафриканской Александрии 415-го года уже нашей эры, или же – в европейском Берлине 1933-го года (см. фото ниже).
Сжигание книг в рамках «акции против негерманского духа» (нем. «Aktion wider den undeutschen Geist») на Опернплац в Берлине 10 мая 1933-го годаБеснование, сопряженное с сожжением книг, как правило, сопровождалосьумерщвлением еще живших на тот момент их авторов, ведь – по пророческим словам Генриха Гейне (см. его трагедию «Альмансор»), – там, тогда и постольку, где, когда и поскольку сжигают книги, обязательно будут сжигать и людей.
Книги с марта 1933-го года массово и публично сжигали в 70-ти городах Германии.
Под музыку оркестров, песнопение, «клятвы на огне» и соответствующие этим «пляскам святого Витта» речевки, что – по замыслу инициаторов и организаторов проводимой акции – должно было произвести на всю германскуюнацию потрясающий воспитательный эффект.
Второй этап этой «Просветительской кампании», как она была названа в официальной прессе III-го Рейха, стартовал 26 апреля 1933 г. сбором «подрывной литературы». Каждый студент должен был, прежде всего, очистить собственную библиотеку и библиотеки знакомых и членов семьи от «вредных» книг, затем обыскивались библиотеки университетов и институтов. Публичные библиотеки и книжные магазины также подвергались зачистке от запрещённой литературы. Члены Гитлерюгенда и Национал-социалистического студенческого союза распространяли от имени Комитета борьбы против негерманского духа требования к студентам: изымать отмеченные в прилагавшемся «чёрном списке» книги, а затем передавать их представителям Комитета для последующего публичного сожжения. Всего было сожжено 70 тысяч томов 313-ти авторов и соавторов.
В этом – по задумке авторов кампании по уничтожению книг – состоял воспитательный эффект мощнейшей идеологической силы.
Химера Воспитания вполне могла тогда торжествовать.
Что Она, собственно, и делала.
До тех пор, пока Она не испустила дух.
Именно в той, зажигательной и – сжигательной своей ипостаси.
Сегодня же оживший мертвец – Химера Воспитания – предстает перед нами в своем новом обличии и облачении.
Сейчас стало считаться дурным тоном сжигать книги.
Как, впрочем, и их авторов.
И теперь Химере Воспитания приходится изобретать иные, более изощренныеспособы взнуздания своего строптивого родственника по имени Просвещение.
В современных условиях Химера Воспитания, неустанно продолжая осуществлять свою гаденькую сущность принудительницы к повиновению, преимущественно озабочена тем, чтобы придать себе имидж респектабельной дамы.
Она теперь все более активно, хотя и предельно конспиративно совокупляется с Хамелеоном Изворотливости, порождая совместными с ним деторождающими усилиями причудливых мутантов: полухимер-полухамелеонов.
Действующих в соответствии с весьма своеобразным принципом: хулить ранее ими же хвалимое; хвалить ими же ранее хулимое.
Достаточно вспомнить, что хвалили и что хулили – с одинаково пламенным чувством глубокой убежденности – профессиональные блюстители Системы Идеологии, господствующей на территории самой большой страны в Мире, и что они же стали хвалить, а что – хулить после смены Системы.
Если конъюнктура на свободном рынке купли-продажи идейно-воспитательныхуслуг радикально изменяется, то кардинально изменяется и полярность.
Хвалимого и хулимого.
Идейно-воспитательным полухимерам-полухамелеонам безразлично, какой Идеологии служить.
Лишь бы эта Идеология была провластной.
Тогда и идейно-воспитательные мутанты будут привластными.
То есть, при кормушке.
Однако мимикрией чудеса изворотливости, проявляемые Химерой Воспитания, вовсе не исчерпываются.
Вопреки всем законам генетики современная Химера Воспитания обладает способностью скрещиваться с рыбой-прилипалой.
После чего продукты такого извращенного совокупления приспосабливаются присасываться особыми присосками и к Светлячку Просвещения, и к Ласточке Научения, и к Дятлу Обучения, и к Сове Образования.
Доказательства?
Извольте.
То, что Химерой Воспитания позиционируется в качестве физического воспитания, на самом деле в лучших своих проявлениях является физической подготовкой.
К полноценной и полнокровной жизни.
Именуемое трудовым воспитаниемпо своей сути представляет собой трудовое обучение.
Если оно действительно происходит, а не только декларируется и имитируется.
Называемое музыкальным воспитанием на поверку оказывается музыкальным образованием.
Иначе это – просто идеологическая накачка.
Идеологизируемых.
Под бравурные звуки, извлекаемые из музыкальных инструментов.
Преимущественно – духовых и ударных.
Призванных обеспечить укрепление Духовных Основ в Государстве и Обществе.
А чем же, собственно говоря, занимается все это время Сова Образования?
Ведь практически обо всех родственниках/цах Химеры Воспитания мы с Вами здесь уже вспомнили.
А про Сову Образования что, забыли?
Ну уж, нет.
Ей мы с Вами посвятим целую главу.
Отдельную.
И – последнюю.
По крайней мере, в этой книге.
Итак…
Глава XIV
«The most Ambiguous Kinswoman Chimeras Education» – «Самая неоднозначная родственница Химеры Воспитания»
«Государство обезобразилось бы, если бы все жители стали образованы, ибо вместо послушания они преисполнились бы гордыней».
Арман Жан дю Плесси де Ришелье. «Политическое завещание».Произнесите перед англоговорящим человеком слово «еducation», и он не поймет о чем именно Вы говорите: то ли о воспитании, то ли об образовании, то ли о просвещении.
То есть, в данном случае для достижения Вами однозначного понимания Вас Вашим англоязычным собеседником Вам неминуемо придется применять дополнительные пояснения.
Ведь без них вероятность быть неправильно понятым будет чрезвычайно высока.
Сказанное в полной мере относится и к франко-испано-германо-и-прочая-и-прочая-язычным визави, ведь в подавляющем большинстве ныне здравствующих языков (и не только европейских) понятия: «воспитание», «просвещение» и «образование», – могут быть обозначаемыми одним и тем же словом.
Откуда взялась такая лингвистическая неразборчивость?
Оттуда, что изначально образование отождествлялось снатаскиванием на зазубривание прописных истин, что давало вполне определенные основания для того, чтобы отождествлять образованием с воспитанием.
Надо было и впрямь обладать поистине недюжинным политическим чутьем, свойственным таким незаурядным (в том числе – и в масштабах своей подлости) умам, как те, что характеризовали кардиналов Садолето, Ришелье и Мазарини, чтобы уловить ту опасность, что несет в себе для любой власти над людьми повсеместное и повселюдное распространение ОБРАЗОВАНИЯ.
