Аманда Палмер - Хватит ныть. Начни просить
– Theatre Is Evil, 2012
* * *Я вновь встретила Яну на вечеринке, которую я проводила после Kickstarter в Мельбурне. Прошла примерно неделя с момента нашей авантюры в парке, она выглядела немного измученной. За ночь до этого я видела ее в первом ряду моего официального концерта, ее грудь была придавлена к сцене, а сзади к ней прижимались несколько сотен человек. Хозяйка дома была барабанщицей, ее группа играла грандж на заднем дворе дома, пока все уплетали закуску и боролись с похмельем после концерта. Я наткнулась на Яну перед входом в ванную комнату. Она специально прилетела из Перта в Мельбурн на концерт и вечеринку. Она выглядела грустной.
– Яна! Как дела? – спросила я.
– У меня была тяжелая неделя. Всякие симптомы не дают мне покоя, – ответила она так, будто не хотела вызвать жалость.
– Только физически? – спросила я. – Тело? Или у тебя происходит что-то еще?
– Все в порядке, – сказала она и пожала плечами. – Тяжелая была неделя, перелеты и все такое. Приходится сталкиваться с разного рода вещами.
Я обняла ее, а потом вернулась ко всем, разговаривала с гостями и смотрела, как люди по очереди исполняли песни собственного сочинения на гитарах и укулеле. Моя группа приехала в нашем гастрольном фургоне и присоединилась к возможности подкрепиться. Я как раз собиралась выступить перед всеми и вернулась в дом, чтобы накраситься.
Я направилась в хозяйскую спальню, где оставила свой чемодан, и села перед треснувшим зеркалом. Когда я кинула укулеле на кровать, я увидела гору одежды посреди комнаты, которая начала шевелиться. Я присмотрелась. Горой одежды оказалась Яна. Она лежала на полу укутанная в одеяло.
– Черт, дорогая. С тобой там все в порядке? – спросила я. – А ты не хочешь лечь на кровать вместо пола?
– Нет… все хорошо, – сказала она.
– Правда? – спросила я.
– Ага. Мне просто нужно отдохнуть.
Я дотронулась до ее щеки и посмотрела ей в лицо. Эти брови были такие знакомыми. Я до сих пор жалела, что испортила их в картине.
– Поправляйся, хорошо? – прошептала я. Она закрыла глаза, и я накрыла ее одеялом. Потом я вернулась к гостям.
* * *Я добралась до Берлина за несколько дней до творческой вечеринки и стала замечать одних и тех же девушку и парня в тех местах, куда я ходила. Они производили хорошее впечатление, если не считать того, что они были переполнены энтузиазмом, когда встречали меня первые несколько раз. Что сначала казалось совершенно случайным, когда я ела или проводила время где-то в Пренцлауэр-Берг, хотя я обедала в довольно случайных районах, виделась с разными друзьями и не сообщала в Twitter о своих передвижениях. Каждый раз, когда мы встречались, мы здоровались и делали очередную совместную фотографию. После четвертого раза, я начала подозревать, что они каким-то образом следят за мной, возможно, даже тайком отслеживают, куда я еду на такси. Было жутко. Я не видела угрозы в этой паре – они были милыми, – но мне показалось, что они переступили черту.
Берлинская вечеринка проходила во временной галерея бункерного типа под названием Platoon, и вечер был зажигательным с самого начала. Работы из иллюстрированного издания на стенах идеально дополняли атмосферу, работники галереи были очень взволнованы и предложили всем бесплатное пиво. У нас наметились спонтанные номера, включая разнородный марширующий духовой оркестр, который я знала из Штатов под названием Extra Action, они как раз давали выступление в том же квартале. Я увидела в Twitter, что они находились в городе и пригласила их выступить на парковке, они устроили экстатическую шумиху с духовыми, колотили по своим стареньким инструментам и кричали в рупоры. Мы передали шляпу для них, и каждый оставил в ней по несколько евро.
На вечеринке для нас жарили шашлыки. Я все еще хорошо говорила по-немецки, поэтому я постоянно переключалась с немецкого на английский и наоборот, бегала в своем кимоно с бокалом вина и сообщала ди-джею все пожелания гостей, который разместился на ящиках из-под молока, и ела вегетарианские сосиски с видом на закат. Захватывающе.
Мы с группой заняли свои места в центре галереи, чтобы исполнить акустические сеты, а местный струнный квартет нам подыгрывал. В конце нашего сета, я сняла свое сценическое платье и пригласила всех разрисовать себя маркерами. Мне посчастливилось показать эту прекрасную фотографию во время моей речи на TED, тогда я предложила всем: «Если вы когда-нибудь захотите испытать внутреннее чувство доверия к незнакомцам, я рекомендую такое упражнение – особенно, если эти незнакомцы являются пьяными немцами». Ночь, место, группы, фанаты – все казалось идеальным на тот момент.
Подвыпившая девушка прижалась ко мне и сказала что-то невразумительное, нарисовала звезду на моем носу и удалилась. Люди начали разрисовывать маркером лица и руки друг друга. Одного заносчивого американца толпа осторожно выпроводила с вечеринки, так как он начал неприлично себя вести. Я смеялась. Все было как на улице: толпа заботилась обо мне, армия любовной полиции. Когда на мне уже не оставалось места для рисунков, а это произошло уже спустя две минуты, но я решилась сделать то, что я не планировала, но с радостью бы сделала, учитывая всеобщее настроение: сфотографироваться с людьми.
– Но только в течение одной минутки, засранцы, – я смеялась, вокруг звенело в ушах, кто-то дал мне очередную порцию пива.
Я ГОЛАЯ!
Пара, которая следила за мной по всему городу тоже была на нашей творческой вечеринке, и так как мой друг фотограф весело согласился брать камеры фанатов и делать фотографии, они решили не упускать возможности. Они расположились по обе стороны моего обнаженного тела, и пока мы позировали для фотографии, девушка незаметно переместила руку за мою спину и просунула свои пальцы между моих ног.
Это было неожиданное ошеломляющее оскорбление. Втянутая в фотобезумство, рев музыки и смех, я сдвинулась с места, убрала ее руку и схватила следующего человека в очереди.
Я была так раздражена. Но я сказала сама себе, что все в порядке.
Позже той же ночью я не была в порядке. Была взбудоражена. Я пошла на свое место в автобусе и написала Нилу.
«У меня была отвратительная стычка с извращенной фанаткой сегодня после того, как гости меня разукрасили. Мне кажется, мне нужен мой муж на секундочку».
Я лежала с телефоном на груди. Нил ответил:
«Привет, смелая жена. Мне очень жаль. Хочешь поговорить?»
«Ага, думаю, хочу».
Только когда я позвонила ему, я позволила себе немного расклеиться. Мне стало легче после разговора с ним.
– Гадости будут происходить, – сказала я. – Правда? Это не значит, что я не появлялась голой на публике и не занималась сексом с кучей людей. Но черт… но это было так омерзительно. Она уничтожила идеальное волшебное все. Или… возможно, она была важной частью этого всего. Может, я должна быть благодарной.
– Я не уверен, что понимаю тебя, дорогая, – сказал Нил в той манере, которая предполагает, что он слушает меня, но сбит с толку.
– Я имею в виду… она крайнее исключение из правил, да? Я доверяла людям в течение стольких лет, и все свелось к этому моменту, когда я в буквальном смысле голая, а она просовывает руку мне во влагалище и разбивает мне сердце. Но, возможно, она должна была это сделать, правда? Чтобы спустить меня с небес на землю.
– И что же это значит?
– Я доверяла им, Нил, – сказала я, чувствуя растущий ком в горле. – Думаю, это значит, что доверия не существует без риска. Если бы это было легко… то есть если бы это была бы гарантированная прогулка в парке без риска, что кто-то переступит черту… тогда это не было бы настоящим доверием. Теперь я знаю, что оно настоящее. Она доказала, насколько я могла доверять всем. Ее глупый пьяный поступок напоминает мне, насколько я в безопасности. Как будто существует статистика, которую мне стоит принять, что есть ровно один процент вероятности, если ты кому-то доверяешь, то кто-либо все испортит. Это ненормально? Я глупая? Я чувствую себя глупо.
– Ты не глупая, – вздохнул он. – И я не думаю, что ты сумасшедшая. Мне кажется, что, возможно, ты очень легко доверяешь и влюбляешься в людей, и из-за этого попадаешь в передряги.
– Так и есть. С другой стороны, – сказала я, – так я вышла замуж за тебя.
– Очень хороший довод, – сказал он.
* * *Недавно я была в Сан-Франциско и принимала горячие ванны на заднем дворе с местным другом, это была уже традиция. Дом был частной собственностью, а вот задний двор стал как бы подарком хозяина дома обществу. Он выращивает маленький японский садик, держит ванну в чистоте, а так же предусмотрел душ и место, где люди могли бы оставлять свои вещи. Посещать ванну сами могут только женщины, если приходит мужчина, то его обязательно должна сопровождать женщина. Там стоит дверь с кодом, и если хозяин подозревает, что его правила нарушают, то он меняет код и круг доверия начинается заново. Разговоры запрещены. Люди занимаются йогой на деревянном настиле под деревьями.
