Майкл Газзанига - Кто за главного? Свобода воли с точки зрения нейробиологии
Отличия существуют также и в связях внутри головного мозга. Его белое вещество, которым наука долго пренебрегала, — это обширная сеть волокон, соединяющих структуры мозга. Процесс обработки информации зависит от этих соединений. Диффузионно-тензорная визуализация позволяет нам сегодня находить индивидуальные особенности, касающиеся белого вещества, и количество их оказывается колоссальным21. С помощью этой методики мы обнаружили, что “подсоединение” мозолистого тела у одного человека может быть совсем не таким, как у другого. Впервые это стало очевидным благодаря эксперименту, в котором мы вызывали два процесса: первый — вращение объекта в пространстве, что, как мы знали, происходит в правом полушарии, и второй — позволяющий назвать предмет, в левом полушарии. Если я покажу вам перевернутую вверх дном лодку, прежде чем сказать, что это, вы мысленно перевернете ее обратно в правом полушарии. Затем вы пошлете правильно ориентированный образ левому полушарию, и оно даст предмету название, которое вы затем произнесете (“А, лодка”). Мы заметили, что некоторые люди делают это быстро, а другие медленно. Выяснилось, что те, кто быстро называет предметы, используют для передачи информации в речевой центр одну часть мозолистого тела, а остальные — совершенно другую. Тогда мы предположили, что это объясняется анатомическими различиями. Действительно, оказалось, что количество волокон в разных частях мозолистого тела очень сильно варьирует между людьми, однако еще значительно различается набор “маршрутов”, которые используются для решения такой задачи22. Учесть все эти различия против обвиняемого или в его защиту в конкретном деле в зале суда может оказаться невозможным.
Слишком рано: осторожно!
Возражения против использования снимков мозга в суде вполне оправданны по нескольким причинам. (1) Как я уже говорил, мозг каждого человека отличается от всех других. Становится невозможно определить, нормальна ли картина активности мозга конкретного человека или нет. (2) Наш разум, эмоции и способ мышления постоянно меняются. То, что измеряется в мозге во время сканирования, не отражает того, что происходило в нем при совершении преступления. (3) Мозг чувствителен ко многим факторам, которые могут повлиять на снимки, получаемые при исследовании: к настройкам аппаратуры, кофеину, табаку, алкоголю, наркотикам, усталости, менструальному циклу, сопутствующим заболеваниям, питанию и так далее. (4) Производительность людей неодинакова: с одной и той же задачей они справляются то лучше, то хуже. (5) Снимки мозга необъективны. Изображения создают видимость клинической определенности, когда на самом деле никакой определенности нет. Есть много серьезных обоснований, почему в 2010 году, когда я пишу эти строки, наука все еще недостаточна хороша (хотя и чрезвычайно перспективна) — и более вероятно, что ее применят неправильно, а не используют должным образом. Однако мы должны помнить, что в нейробиологии ситуация меняется быстро и новые технологии позволяют нам узнавать все больше о нашем мозге и поведении. Нам следует быть готовыми к тому, что может появиться в будущем.
А то, что может появиться, кроется в базовом принципе американского уголовного и общего права — изречении сэра Эдуарда Коука о mens rea: действие не делает человека виновным, если состояние его ума невиновно. Должно быть виновным состояние ума. Mens rea складывается из четырех основных составляющих, которые должны быть выявлены: (1) выполнение действия с сознательной целью участвовать в определенной деятельности или вызвать конкретный результат (целенаправленность); (2) понимание природы своего поведения, например хорошее оно или плохое, законное или незаконное (осведомленность); (3) сознательное игнорирование существенного и неоправданного риска (самоуверенность); (4) создание ситуации существенного и предсказуемого риска, о котором человеку следовало бы знать (небрежность). За каждой из этих составляющих стоят определенные механизмы мозга, которые уже хорошо изучены и все еще продолжают изучаться. Целенаправленность задействует системы мозга, связанные с формированием намерений; осведомленность и осознание — связанные с эмоциями; самоуверенность — с системой вознаграждения; небрежность — с поиском удовольствия. Об этих областях известно уже многое, что будет создавать проблемы для принципа mens rea.
Сделано до осознания?
Как я уже отмечал, исследования Бенджамина Либе и Джон-Дилана Хейнса с коллегами показывают, что большая часть работы мозга совершается на бессознательном уровне и что решение может быть предсказано за несколько секунд до того, как испытуемый примет его осознанно. Изучение намерений стало еще интереснее и дало некоторые неожиданные и парадоксальные результаты. Если человеку стимулировать правую теменную долю током небольшой силы, у него появится ощущение сознательного намерения (“Я хочу поднять руку!”). Если увеличить силу тока и стимулировать немного другой участок теменной зоны, испытуемый осознает совершенное действие, хотя его мышцы не двигались, то есть он ничего не делал, а думает, что сделал (“Я поднял руку!” — а вообще-то нет)23. Если же стимулировать лобную долю, человек произведет мультисуставное движение, но не будет этого осознавать! Кажется, будто бессознательный мозг, а не сознательный принимает решения. Однако не будем спешить. В то время как подобные исследования пролили свет на такие аспекты намерения, как “что” и “когда”, Марсель Брасс и Патрик Хаггард начали изучать еще один аспект намерения, до того странным образом пренебрегавшийся, — “будет ли”24 оно осуществлено, то есть ту тормозную систему, которая может быть умышленно запущена при всплывании бессознательного. Их данные указывают на то, что особая область в дорсальной зоне медиальной фронтальной коры25 имеет отношение к своего рода самоконтролю. Также они обнаружили связи между этой областью и теми, которые осуществляют подготовку к движениям: по-видимому, этот самоконтроль достигается регулированием зон мозга, участвующих в подготовке моторных действий26. Индивидуальные различия между людьми в активации дорсальной зоны медиальной фронтальной коры коррелировали с частотой подавления действий, так что у человека, похоже, существует склонность к самоконтролю (как признак). Исследователи считают, что это пример нисходящей обработки данных, где одно психическое состояние влияет на следующее, который опровергает жесткий детерминизм.
То, что мы называем волевой активностью, имеет несколько составляющих, разнесенных по разным зонам мозга, каждую из которых можно идентифицировать. Теперь становится понятно, что, когда в зал суда приносят снимок мозга, на котором где-либо на пути от намерения к действию видно повреждение, может прозвучать как заключение, что человек функционирует нормально, так и обратное заявление. Сам снимок, однако, не доказывает ни того, ни другого.
Чтение мыслей
Психические состояния важны для установления вины или невиновности. В будущем увеличивающийся объем знаний о психических состояниях приведет к более основательным утверждениям о них и колоссальным образом повлияет на то, как мы размышляем о самих себе и как закон будет обращаться с этими новыми знаниями. Чтение мыслей, что на самом деле есть определение психических состояний, — щекотливая тема. Старый добрый чтец мыслей, детектор лжи, долгое время использовался для печально известной своей недостоверностью проверки, которая сегодня разрешена только в судах штата Нью-Мексико и больше нигде в США. Появилось несколько новых методов, использующих электроэнцефалографию, результаты которых принимались в качестве доказательств: так называемая дактилоскопия мозга (brain fingerprinting) в суде штата Айова в 2001 году[37] и регистрация электрических осцилляций мозга (brain electrical oscillations signature test) в Индии в 2007 и 2008 годах. Индийский суд один раз разрешил подвергнуть такой проверке двух подозреваемых в убийстве, после того как детектор лжи дал положительный результат, а на втором судебном процессе[38] положительные результаты этой проверки использовались в качестве доказательства и привели к вынесению обвинительного приговора за убийство. Другому новому методу, который опирается на функциональную магнитно-резонансную томографию (разработан компаниями No Lie MRI и Cephos), еще предстоит появиться в суде. Многие критики говорят, что данных для того, чтобы назвать любой из этих методов надежным, недостаточно. Ни один тест не может работать безошибочно. Любое количество образцов всегда даст определенный процент ложноположительных и ложноотрицательных результатов, который и определяет, насколько вообще точны результаты теста. Ему можно доверять больше, если известно, что из тысячи результатов только два будут ложноположительными, а не двести. Что касается перечисленных выше методик, частота ложных положительных и отрицательных результатов для них неизвестна. Фредерик Шауэр27, профессор права из Университета Вирджинии, не согласен с мнением, что эти методики еще не готовы к широкому использованию. Он утверждает, что наука исходит из предположения, будто стандарты для нее и для судебного процесса одни и те же, но это не так. По его мнению, цели судопроизводства и цели науки совершенно разные. На стороне обвинения лежит тяжелое бремя доказательства вины без доли обоснованного сомнения, подобно тому как наука требует достоверных данных, зато сторона защиты должна выдвигать только обоснованные сомнения, и в этом ей могут помочь какие-то из упомянутых тестов, даже если они не обладают высокой достоверностью. Он также напоминает, что и свидетели, движимые личными интересами, не всегда надежны и зачастую не заслуживают доверия. Сейчас судья и присяжные определяют, когда свидетели говорят правду или лгут, хотя умение обычного человека выявлять лжецов не лучше, чем обычное угадывание28.