Эмрика Падус - Исцеляющая сила эмоций
Как утверждает доктор философии Патрисия Гарфилд, сила внушения может быть мощным инструментом при восстановлении сна в памяти, способом перепрограммирования мышления. Спокойно повторите себе несколько раз, прежде чем заснуть: «Сегодня я запомню мои сны».
2. Подготовьтесь к тому моменту, когда вы можете спонтанно проснуться.
Лучшее время для того, чтобы начать развивать навык восстановления в памяти сна, – это утро после естественного пробуждения, говорит д-р Гарфилд. Потому что, когда вы просыпаетесь естественным образом – когда вам не действуют на нервы никакие звонки, гудки, голоса, – вы выходите непосредственно из мира грез. И если вы сможете удержать прозрачность этого мгновения, у вас будет гораздо больше вероятности уловить свой сон.
3. Лежите спокойно с закрытыми глазами и позвольте образам вливаться в ваше сознание.
Не перебивайте поток образов мыслями о том, что вы должны сегодня сделать или что вы забыли сделать вчера. И в любом случае не открывайте глаза, поскольку визуальные раздражители прогонят наиболее хрупкие образы, еще задержавшиеся в вашей памяти. Когда к вам придет слабый отблеск сна, даже если это только фрагмент или смутное ощущение без образа, задержитесь на нем. Пересмотрите каждое действие. Почувствуйте эмоцию. Позвольте картине разворачиваться, осторожно и без малейшего нажима.
4. Если вы наткнулись на блокировку, дайте вашему сознанию поблуждать свободно по образам близких людей, ваших родных, ваших лучших друзей.
Это может пробудить ассоциации с вашим сном. Заметьте, о чем вы думали, когда проснулись; это обычно связано с недавним сном.
5. Теперь повернитесь на другой бок.
По какой-то еще неизвестной причине, поясняет д-р Гарфилд, часто всплывают дополнительные детали снов, когда вы тихонько изменяете позу и принимаете другое положение. Одна из теорий говорит, что сон лучше вспоминается, когда его вызывают в памяти, находясь в позе, в которой он снился.
6. Записывайте ваши сны, когда они еще свежи у вас в памяти.
Согласно исследованиям, у вас есть менее десяти минут на то, чтобы зафиксировать сон. После этого времени остаются только смутные обрывки – если, конечно, вам не приснился кошмар. Если вы когда-нибудь просыпались посреди ночи и только что приснившееся сновидение было живо в вашей памяти, а затем проваливались обратно в сон, просыпаясь только на следующее утро, абсолютно ничего не помня из того, что вам снилось, – тогда вам знакомо чувство расстройства оттого, что позволили сну забыться. Тут поможет метод д-ра Гарфилд: зафиксируйте его письменно.
«Когда я непроизвольно просыпаюсь в течение ночи или утром, я хватаю блокнот 5 х 8 сантиметров и ручку, которая лежит на нем, и записываю сон, – говорит она. – Я пишу полное описание сна – не только отдельные фразы. Когда сон не поддается записи, я излагаю то, что могу, и добавляю «сложный» или «многослойный», поскольку может быть и так. Я делаю эти заметки с закрытыми глазами, только ощупью».
7. Расскажите сон другу.
«Самый акт переложения сна в слова и попытки объяснения или выражения его как будто стимулирует как восстановление сна в памяти, так и осмысление его аспектов», – говорит д-р Гарфилд. Рассказывать сон вместо того, чтобы записывать его на бумаге, конечно, соблазнительно, однако этого делать не стоит. Поделитесь переживаниями сна с другом, если это возможно, но убедитесь при этом, что точно его записали. У вас в дальнейшие годы будет сокровище – книга знаний про вас самих.
Глава 22
Работа с дневником: учитесь фиксировать чувства на бумаге
В прошлом году тысячи американцев, ни в малейшей степени не претендующих на литературный дар, принялись сочинять истории – исключительно интересные истории, которые, вероятно, никогда не будут опубликованы, да и вряд ли их прочитают даже ближайшие друзья. Под руководством несентиментального и неутомимого психолога из Нью-Йорка, которого звали Айра Прогофф, они писали истории из собственной жизни, порой потрясающие до слез.
Они писали эти дневники в 392 кружках, деньги на организацию которых выделяли колледжи и университеты всей страны, армия, армейские госпитали и женские тюрьмы, артистическе труппы, священники, поэты, бизнесмены и инженеры (и все вышеперечисленные в самых различных сочетаниях); они вступали в эти кружки (при средней плате в 70 долларов с каждого) не потому, что чувствовали потребность в терапии, но потому, что хотели взглянуть на свою жизнь со стороны и найти в ней какой-то более глубокий смысл.
Для тех, кто хотел добраться до источника смысла, Прогофф использовал метафору, которая для многих оказалась полезной. Он сказал, что внутри каждого из нас течет подспудный поток образов и воспоминаний. Этот поток – ни больше ни меньше как наша внутренняя жизнь. Когда мы входим в него, мы плывем в нем туда, куда он хочет направиться. Он говорит, что этот метод не является ни дискурсивным, ни аналитическим. «Там нет чистой фиксации событий; вы не получаете озарения. Это событие, и, когда оно происходит, ваша жизнь меняется».
Все это может показаться довольно таинственным. Но затем мистицизм становится жутко конкретным, потому что каждый участник дневникового семинара заканчивает его, имея рабочую тетрадь весом в несколько фунтов, полную историй, воспоминаний и часто потрясающих новых прозрений насчет самой удивительной тайны на свете: самого себя и своих взаимоотношений с окружающим миром. Однако, чтобы создать такой дневник, тут же отмечает Прогофф, «вам не нужно быть мистиком. Все, что вам нужно, – это жить. Почти всякий умеет это делать».
Но как? Я действительно не понимал, пока сам не начал работу на семинаре по ведению дневника. Я провел уик-энд с разношерстной группой артистов, учителей, домохозяек и нескольких учеников колледжа в Террос-Центре в Уорике, Нью-Йорк. Отец Льюис Кокс, высокий, на редкость спокойный нью-йоркский иезуит, который является одним из консультантов, подготовленных Прогоффом и уполномоченных проводить семинары, начал с того, что, собрав нас ровно в 8 часов вечера в пятницу, раздал нам блокноты с отрывными листами чистой линованной бумаги и по набору из 21 цветной закладки. Он пригласил нас войти во внутренний мир наших воспоминаний и фантазий и, чтобы начать наше «самообследование», помог погрузиться в некое подготовитовительное медитативное безмолвие. Затем он попросил нас ответить самим себе на вопрос: «В каком моменте вашей жизни вы теперь находитесь?»
Отец Кокс сказал, что ответ не обязательно, даже наверное не придет в форме словесной оценки или как ответ на экзаменах в колледже. Мы можем получить образ – воочию увидеть самого себя, ведущего машину по ухабистой дороге, или услышать мелодию любимой симфонии. Что бы это ни было, главное – не просто подумать об этом. Мы должны записать это в разделе журнала под названием «хроника момента» и должны воздерживаться от высказывания каких-либо суждений про то, хороши или плохи образы, которые мы регистрируем. Все в порядке, успокоительно и убеждающе говорит отец Кокс. Мы вернемся к этому позднее.
После примерно получаса работы над «хроникой момента» отец Кокс попросил нас обратиться к разделам с красными страницами в середине наших книжек, сперва к «Записи истории жизни», с подзаголовком «Воспоминания и обобщения». Он предложил нам погрузиться в поток наших подсознательных воспоминаний, но не начинать писать что-то вроде автобиографии – только зафиксировать короткие важные сцены из нашей жизни. И опять-таки никаких суждений. Только погрузитесь в текущий под спудом поток.
Заглавия частей вашей жизни
Вскоре мы оказались в следующем разделе «рабочего дневника» под названием «Опорные камни». Здесь отец Кокс попросил нас записать то, что могло бы быть заглавиями частей нашей автобиографии – следовало охарактеризовать одним-двумя словами или образом не только объективную последовательность событий, но также и субъективное восприятие их смысла и значения. Мои опорные камушки оказались людьми. Я записал несколько дюжин имен – это были люди, которых я любил, люди, любя которых я много переживал. Наконец, я записал названия четырех книг, которые опубликовал, и важные для меня дела, которыми занимался.
А затем наступило время расстаться до следующего утра. До сих пор не было ни единого разговора, вообще никакого шума. В какой-то момент я оглядел комнату и увидел несколько десятков голов, склоненных над несколькими десятками блокнотов, несколько десятков плавно скользящих шариковых ручек. Чувствовалось сильное напряжение, а затем, когда вечер закончился, все дружно выдохнули и принялись моргать и щурить глаза. По-моему, я заметил слезы, ползущие по щекам пожилого мужчины с седой бородой.
