Аркадий Егидес - Лабиринты мышления или учеными не рождаются
Продолжаем разговор о гештальтности. Можно сформулировать близкое по цели, но иное по оформлению требование.
Предложение должно содержать не более семи мелких лексических гнезд. Ведь запоминается не более семи элементов. Лексическое гнездо в нашем понимании содержит одно–два–три слова, представляющие отдельную смысловую единицу. Вернемся к Брунеру и его категоризации.
• Брунер видит в восприятии бессознательную категоризацию.
Разобьем по гнездам: 1) Брунер 2)видит
3) в восприятии
4) категоризацию.
Четыре гнезда по одному слову (предлог «в», ладно, не в счет). Такая фраза воспринимается легко. Но вряд ли целесообразно пользоваться только мелкими гнездами. Можно добавлять еще слова. Посмотрим, что из этого получится. В каждом последующем варианте будем добавлять в лексические гнезда соответствующие слова.
1) Глубокий психолог Брунер
2)видит
3) в восприятии
4) категоризацию.
В 1–м гнезде уже три слова.
1) Глубокий психолог Брунер 2)видит
3) в человеческом восприятии
4) категоризацию.
В 3–м гнезде уже два слова.
1) Глубокий психолог Брунер 2)видит
3) в человеческом восприятии
4) бессознательную категоризацию объектов. В 4–м гнезде стало три слова.
Итак, получилось: в первом гнезде три слова, во втором осталось одно, в третьем — два, в четвертом — три. Лексических гнезд четыре. Гештальтность сохранена.
К трем–четырем лексическим гнездам можно добавить два–три осложнения. Осложнениями, напомним, являются вводные слова, придаточные предложения, причастные и деепричастные обороты, фразы в скобках. Можно, чтобы лексических гнезд и осложнений в сумме было около пяти (но не более семи).
Например. Три лексических гнезда.
1) Глубокий психолог Брунер
2) ввел
3) термин «категоризация».
К этим трем лексическим гнездам добавим три осложнения.
1) Глубокий психолог Брунер, изучавший познавательные процессы
2) ввел (в приложении к восприятию у человека и животных)
3) термин «категоризация», который все быстро признали. Курсивом обозначены три осложнения.
Другой пример. Четыре лексических гнезда. 1) Глубокий психолог Брунер • 2)видит
3) в человеческом восприятии,
4) бессознательную категоризацию объектов.
К этим четырем лексическим гнездам добавим лишь два осложнения.
1) Глубокий психолог Брунер, много лет изучавший познавательные процессы
2)видит
3) в человеческом восприятии, так же как и в восприятии животных
4) бессознательную категоризацию объектов.
Курсивом помечены осложнения. Четыре гнезда, два осложнения.
Третий пример. Пять лексических гнезд.
1) Глубокий психолог Брунер
2) в середине двадцатого века
3) ввел
4) в теорию восприятия
5) термин «категоризация».
К этим пяти лексическим гнездам добавим лишь одно осложнение.
1) Глубокий психолог Брунер
2) в середине двадцатого века
3) ввел
4) в теорию восприятия
5) термин «категоризация», который оказался приложим и к восприятию у животных.
Все это, конечно, примерно. По обстоятельствам возможны варианты. Главное, не должно быть перегрузки. Надо соблюсти меру в использовании осложнений. Если осложнения все же нужны, фраза пусть содержит, как правило, одно–два из обычного набора (придаточные, вводные слова, причастные и деепричастные обороты…). Перечисление, которое содержит много пунктов, тоже может быть приравнено к осложнению. Могут быть различные сочетания. Приведем примеры.
• «Как говорится, не гора идет к Магомету, а Магомет идет к горе».
Несмотря на то, что здесь со сложносочиненным предложением сочетаются вводные слова, фраза получилась короткая.
А вот другой случай.
• «Гуманистическая психология, развиваемая выдающимися психологами XX века, провозгласив субъект–субъектность, вступила в противоречие с социал–дарвинизмом».
Эту фразу, несмотря на ее относительную краткость — менее трех строк, — причастный и деепричастный обороты очень утяжеляют. Поработаем с ней. «Гуманистическая психология, развиваемая выдающимися психологами двадцатого века, провозгласила субъект–субъект–ность. Тем самым она вступила в противоречие с социал–дарвинизмом».
. Не грех отредактировать некоторые фрагменты даже из очень хороших книг.
• «Этот подход основан на том, что тревога больного должна исчезнуть, если он будет наблюдать и имитировать поведение терапевта (или кого–нибудь другого), с легкостью выходящего из сложной для больного ситуации» (Годфруа Ж. Что такое психология. Т. 2. М.: Мир, 1996. С. 168).
Очень большое придаточное предложение в этой фразе включает еще одно придаточное предложение, причастный оборот и скобки. Так писать не стоит. Попробуем видоизменить текст.
• Опишем этот подход. Больной наблюдает поведение терапевта, который с легкостью выходит из сложной для больного ситуации. И имитирует это поведение. В результате тревога исчезает. При этом вместо терапевта может быть и кто–нибудь другой.
Мы разбили одну фразу на пять коротких, хорошо гештальтиро–ванных предложений. Связность текста и его информативность не пострадали. Текст на полстроки увеличился, но воспринимается он существенно легче.
* * *
Если можно сказать короче, но также понятно, говорите короче. Вместо «создают помехи» — «мешают». Вместо «подвергающиеся гонениям» — «гонимые»… Но слишком кратко — тоже иногда не очень–то хорошо. В речи, в том числе письменной, чтобы она не превращалась в сухой сучок, должны быть «лишние» слова, придающие ей мелодичность. «Все же», «ну», «однако», «уже», «то есть», «конечно», «мол», «хотя», «можно сказать», «да и…». Они помогают сделать чтение ритмичным и поэтому более удобным для понимания. Но порекомендуем избегать словосочетаний типа «надо сказать», «следует отметить» и т. п. Надо? Следует? Говорите и отмечайте. Иначе, как мы уже съязвили, и создается впечатление, что когда нечего сказать, то автор говорит что–нибудь. Или такие обороты: «дело в том, что…»; и разные там «с одной стороны», «с другой стороны»…
* * *
Призовем соблюдать логику. Прежде всего то, что прописано в учебниках логики, где каждый автор обязательно скажет о законе тождества, о законе противоречия, о законе исключенного третьего, о законе достаточного основания, о суждениях и умозаключениях.
Но мы уже знаем и другое — то, о чем мы много говорили в приложении к логико–графическому структурированию. «Классификационное» соотношение понятий может быть переплетено или даже спутано с соотношением «части — целое». А это — теперь для нас ясно — разные вещи. Возьмем уже использованный фрагмент из учебника русского языка для 5–го класса. «Морфема — наименьшая значимая часть слова. Приставка, корень, суффикс, окончание — это морфемы (части слов). Каждая из них имеет свое смысловое значение. Например, приставка при–в слове приехал обозначает приближение. Морфемы как части слова изучаются в особом разделе науки о языке морфемике» (Русский язык. Учебник для 5–го класса общеобразовательных учреждений. 27–е издание. М.: Просвещение, 2000. С. 144). Классификационное соотношение понятий и соотношение «части — целое» — эти два вида соотношения понятий в приведенном рассуждении не разведены. Конечно, дело хозяйское. Можно и не разводить. Но лучше развести. Понятней будет, красивей, стройнее, логичнее. И легче ложится на логико–графические схемы (см. задачи 37 и 40 и ответы на них).
Вообще же не только в логико–графической схеме, но и в тексте каждый вид соотношения понятий должен быть выделен. Причинно–следственные связи, трансформации, классификация, части — целое, алгоритмы. Все это должно обсуждаться самодостаточно, должны быть обозначены границы данного соотношения. Прежде чем начать второе, надо закончить с первым. Например, фразу, которую мы привели на с. 101, можно причесать так: «К небесным телам относятся звезды, планеты, спутники. Примерами звезд могут быть Солнце и Полярная звезда. Сатурн, Плутон, Марс, Венера, Земля — планеты, которые вращаются вокруг Солнца. Луна вращается вокруг Земли и называется спутником. Все названные небесные тела доступны наблюдению невооруженным глазом». В том варианте текста, который был специально сделан для целей тренировки логико–графического структурирования, все было спутано. Текст все равно «смотрелся», его можно было понять и со слуха. Но лучше все–таки причесанный.
* * *
Неприятно читать тавтологии. Есть общеизвестные тавтологические высказывания типа «спуститься вниз», «подняться вверх». Но на–до тщательно проанализировать, нет ли повторения содержания в придуманных вами словосочетаниях. Возьмем примеры из опубликованных работ. «Гипотеза основана на предположении». Эта фраза кочует из диссертации в диссертацию. И, что хуже, из автореферата в автореферат. А вот в «Словаре русского языка» С. И. Ожегова гипотеза трактуется как научное предположение (1984. С. 113). «Опытно–экспериментальное». Тоже — из диссертации в диссертацию и из автореферата в автореферат. А в словаре С. И. Ожегова эксперимент трактуется как научный опыт (1984. С. 787). «Народно–демократический строй». Получается: «народно–народно–властный». «Хозяйственно–экономические» (связи, проблемы…) — загляните в англо–русский словарь: economy — хозяйство. Ну а это как вам понравится? «Морально–нравственные» (основы, принципы, вопросы). Это уж такие нравственники пишут, что нам, грешникам, даже в аду не найти укромного уголка. Вот если бы только за преступления против русского языка грозило хотя бы чистилище. Тогда С. И. Ожегов нам на Страшном суде сказал бы, что мораль в его трактовке это правила нравственности, а также сама нравственность (1984. С. 310). Ну а уж из просто всяких статей, пояснений, инструкций: «Источники происхождения», «Возражение против», «Траты на расходы», «Существующая реальность», «Владеет умением», «Реальная действительность», «Повторный рецидив». Все это, честное слово, цитаты.
