Майкл Газзанига - Кто за главного? Свобода воли с точки зрения нейробиологии
Такие зеркально отображенные реакции были продемонстрированы с помощью функциональной магнитно-резонансной томографии. Например, в мозге существуют анатомические связи между сильно взаимозависимыми областями, которые образуют систему болевой чувствительности. Однако, по-видимому, есть разделение между сенсорным восприятием боли (“Ай!”) и эмоциональным (боязни вроде “О нет, будет больно!”). Томограммы показали, что и у человека, испытывающего боль, и у того, кто за этим наблюдает, активизируется часть мозга, которая задействована в эмоциональном восприятии боли, но только у первого из них активируется зона сенсорного восприятия41. Когда вы видите, что другому больно, вы чувствуете волнение, но не саму боль. В другом эксперименте, использующем методы визуализации, испытуемых сначала просканировали, когда они испытывали боль (от воздействия горячим или холодным) разной интенсивности, чтобы увидеть, какие зоны мозга будут при этом задействованы. Активность одной из болевых зон изменялась в соответствии с болевой чувствительностью человека: сильнее боль — больше активность. Затем испытуемым просто предложили ранжировать интенсивность боли, которую, по их мнению, испытывали люди на фотографиях (например, при ушибе пальца ноги). Активизировались те же самые области мозга и в той же степени, и когда они сами чувствовали боль, и когда видели изображение человека, испытывающего такую же (по их оценке) боль42. В совокупности эти эксперименты подтверждают, что мы в буквальном смысле воспроизводим чужое психическое состояние, чтобы его понять.
Бессознательное имитирование, или подражание
Лица — наши наиболее приметные социальные индикаторы. Они отражают наши эмоциональные состояния, а также, как мы только что узнали, реагируют на эмоциональные состояния других. Если вам на 30 миллисекунд показать лицо со счастливым, нейтральным или злым выражением (а за такое короткое время вообще невозможно осознать, что показывали какое-то лицо), это вызовет у вас измеримые реакции лицевых мышц, соответствующие счастливому или злому выражению43 (эти исследования проводились не в социальных ситуациях, что важно, как мы позже увидим). Речь идет о бессознательном имитировании, или подражании. На самом деле мы постоянно подражаем другим, но все происходит так быстро, что мы этого даже не замечаем44. Мы имитируем выражения лиц, позы, интонации голоса, речевые особенности45, даже манеру речи и слова других людей бессознательно46. Мы не только сами неосознанно копируем чужие характерные черты, но нам приятнее и легче общаться с теми незнакомцами, которые имитируют наши собственные манеры. Сама собой формируется связь — и нам нравятся люди, которые на нас похожи. Если нам подражают, мы охотнее готовы помочь окружающим, чем человек, которому не подражают47. Мы также склонны соглашаться с теми, кто нам нравится48. Подражание заставляет детей копировать выражение лица их матери, например высовывать язык или улыбаться, когда так делает она. Важность этой тенденции — автоматически подражать выражениям лица, интонациям, позам и движениям другого человека — состоит в том, что она эмоционально сближает нас с ним, в так называемом эмоциональном заражении49. Когда в палате новорожденных один плачущий младенец “заводит” остальных, они уже проявляют признаки эмоционального заражения.
Очевидно, имитирующее поведение служит смазкой для аппарата социальных взаимодействий и усиливает позитивное социальное поведение. Такое сплочение людей через усиление просоциального поведения может иметь адаптивное значение, выступая в роли социального клея, удерживающего группу вместе, и подтверждая: в единении — сила.
Однако все меняется, когда имеет место соревнование и появляются представители противоположного лагеря. Люди не имитируют выражения лиц тех, с кем соперничают50, или политиков, с которыми не согласны51. Совсем недавно было показано, что подражательные действия зависят от отношений между наблюдателем и наблюдаемым и что не все эмоциональные проявления люди имитируют в равной мере52. Проявлениям счастья подражают всегда, а негативным проявлениям — нет (зависит от того, кто их демонстрирует). Хотя подражание улучшает взаимопонимание, имитировать другого человека иногда невыгодно, особенно конкурента в борьбе за ограниченные ресурсы. Поэтому проявлениям счастья подражают всегда, ведь наблюдателю это ничем не грозит, а негативным эмоциональным проявлениям — только когда их демонстрирует член ингруппы[28], поскольку имитирование печали (готов тебе помочь) или злости (угрожаю или выражаю причастность) может дорого обойтись. Кстати, мужчины проявляют грусть только в случае двойной связи — при близком члене ингруппы53. Похоже, подражание — не чисто автоматический или инстинктивный механизм, в зависимости от социального контекста оно временами тормозится. Это аффилиативный[29] сигнал, играющий главную роль в поддержании и регулировании социальных взаимодействий, особенно внутри социальной ингруппы.
А вот намеренное подражание — совсем другое дело. Специально кого-то имитировать сложно по той причине, что сознательные действия медленные. Человек, который старается умышленно кому-то подражать, выглядит фальшиво и нарушает процесс общения. Тем не менее это потрясающий способ обмена информацией у нашего вида и эффективный механизм обучения и усвоения культуры54. В животном царстве люди — главные намеренные имитаторы. На самом деле мы чрезмерно много подражаем. Хотя шимпанзе тоже умышленно имитируют других, они идут прямо к цели или вознаграждению, тогда как дети копируют лишние действия, чтобы получить награду. Шимпанзе может подражать вам, когда вы переступаете доску, чтобы взять банан, но не станет имитировать, как вы идете при этом на цыпочках, в отличие от ребенка. Дети имитируют окружающих как заводные. Именно поэтому родители должны тщательно отслеживать, что сами говорят и делают, иначе их милый маленький спиногрыз начнет ругаться как сапожник. Повсеместность подражания в мире человека резко контрастирует с его малой распространенностью в животном царстве. По-видимому, имитирование в определенной степени присуще человекообразным обезьянам, некоторым птицам и, возможно, дельфинам55. Даже среди тысяч изученных нечеловекообразных обезьян целенаправленное подражание56 удалось наблюдать лишь у двух японских макаков после долгих лет интенсивного обучения57.
Нравственны от рождения
Мы бессознательно воспроизводим чужие действия, имитируем других, симулируем эмоции. Мы контактируем самыми разными способами, чтобы справляться с социальными трудностями в человеческом мире. И все же как получается, что большинство из нас ладят, — почему 7,3 миллиарда людей не набрасываются постоянно друг на друга? Действительно ли мы опираемся на усвоенное поведение и сознательные рассуждения, или у нас есть врожденная склонность вести себя адекватно? Возможно ли, что мы обзавелись врожденным чувством нравственности как вид, который развивался, поскольку его представители объединились ради выживания? Убийство для нас неприемлемо потому, что таковы наши врожденные чувства, или потому, что Бог, Аллах, Будда или наше правительство так сказали? Вопросы, которые касаются того, обладает ли человек врожденным чувством нравственности, не новы. Дэвид Юм задавался ими еще в 1777 году: “...заслуживает исследования недавно начатый спор относительно общих оснований морали. Проистекают ли они из разума или из чувства...? Приобретаем ли мы знание о них с помощью цепи аргументов и индукции или же непосредственного чувства и более тонкого внутреннего ощущения...?”58 Философы и религиозные лидеры веками спорили об этих вопросах, однако только сейчас у нейробиологии появились инструменты и эмпирические данные, которые помогут на них ответить.
Антрополог Дональд Браун59 составил список человеческих универсалий, куда вошли многие понятия, встречающиеся во всех культурах и имеющие отношение к тому, что считается моральным поведением. Вот некоторые из них: справедливость; сопереживание; разница между добром и злом и исправление последнего; хвала и восхищение великодушными поступками; запрет на убийство, кровосмешение, насилие и жестокость; права и обязанности; стыд. Психолог Джонатан Хайдт, стремясь охватить характерные черты всех систем морали (а не только западного мышления), придумал такое определение: “Системы морали — это взаимосвязанные наборы ценностей, добродетелей, норм, практик, отличительных признаков, институтов, технологий и возникших психологических механизмов, которые работают сообща, чтобы подавлять или регулировать эгоизм и обеспечивать возможность социальной жизни”60.
