Дональд Винникотт - Игра и Реальность
В этой части работы психотерапевта интерпретации в большей степени связаны с вербализуемым опытом, который переживается прямо сейчас, в консультативном процессе. Концепция интерпретации как вербализации возникающих сознательных идей здесь не совсем подходит.
Должен заметить, что явной причины, по которой этот материал должен был оказаться в книге, посвященной феномену перехода, здесь нет, однако есть масса вопросов по поводу самого раннего этапа функционирования индивида, когда еще не сформированы те механизмы, которыми занимается классический психоанализ. Термин «феномен перехода» может быть использован для объяснения типов функционирования в раннем возрасте в любой классификации. Было бы полезным также обратить внимание на тот факт, что существует множество различных вариантов классификации психических процессов, и это имеет огромное значение в исследованиях психопатологии шизоидных состояний. Более того, если удастся найти удовлетворительный подход к рассмотрению самых ранних этапов жизни человеческого существа, можно будет воспользоваться теми же самыми категориями классификации. Также нет никаких сомнений в том, что понятие «феномен перехода» можно применить и к культурному аспекту жизни человека, включая религию, искусство, философию.
Беседа с подростком. Терапевтическая консультация[46]Саре было, на момент консультации, шестнадцать лет. Ее брату было четырнадцать, а сестре — девять лет, семья полная.
Оба родителя переехали вместе с Сарой из деревни, где жила семья. Всех троих я видел лишь те три минуты, пока мы знакомились, и между нами восстановился контакт. Я не стал интересоваться целями их визита. Затем родители перешли в приемную. Я отдал папе ключи от входной двери со словами о том, что не знаю, как долго будет идти наша беседа с Сарой.
Я опускаю довольно много деталей, накопившихся с тех пор, как я впервые встретился с Сарой — ей тогда было два года.
В шестнадцать у Сары были прямые волосы до плеч, неяркого цвета, она выглядела здоровой физически и хорошо сложенной для своих лет. Девочка была одета в черный полиэтиленовый плащ и выглядела очень просто, совсем по-деревенски. Она умная девочка, с чувством юмора, но очень серьезная, она с радостью отнеслась к тому, чтобы начать нашу встречу с игры.
«А что за игра?»
Я рассказал ей про сквигл — игру без правил[47].
1. Моя неудавшаяся попытка сквигла.
2. Моя вторая попытка.
По словам Сары, школа ей нравилась. Мама с папой хотели, чтобы она приехала и встретилась со мной, но направили ее из школы. Она сказала: «Я уверена, что тогда, в два года, меня привели к вам потому, что мне не нравилось, что родился брат; но я сама этого не помню. Кажется, я могу вспомнить это лишь частично».
Она посмотрела на сквигл 2 и спросила: «А эта штука может пойти вот сюда наверх?»
Я сказал: «Здесь нет правил». И она превратила мой сквигл обратно в листик. Я сказал, что мне понравилось, и отметил грацию в линиях рисунка.
3. Ее сквигл. Она сказала: «Я сделаю его как можно сложнее». Одна из линий в этом сквигле была дорисована сознательно. Эта линия стала у меня указкой, а остальное превратилось в строгую классную даму. Девочка сказала: «Нет, это не моя учительница, она немножко не такая. Это может быть та учительница, которая мне не нравилась, из моей первой школы».
4. Мой, которого Сара превратила в человечка. По ее словам, у него были длинные волосы, как у мальчика, а по лицу он мог быть и мальчиком, и девочкой.
5. Ее, которого я попытался сделать танцором, и испортил первоначальную картинку своими дорисовками.
6. Мой сквигл, из которого Сара очень быстро сделала человека, прислонившегося носом к теннисной ракетке. Я спросил: «Ты хочешь сыграть?» Она ответила: «Нет, конечно, что вы».
7. Ее сквигл, нарисованный вполне сознательно, обдуманно, на что указала она сама. Я сделал из него что-то вроде птички. Сара показала, что сама могла бы сделать (если посмотреть вверх ногами) с этой картинкой, получился какой-то дядя в цилиндре и большом тяжелом воротнике.
8. Мой, которого она превратила в старый шаткий нотный пюпитр. Сара любит музыку, поет, но сама не играет.
9. Здесь у нее появились серьезные трудности с самой техникой сквигла. Нарисовав картинку, она сказала: «Это все стиснуто, несвободно и не может распространяться вокруг».
Вот главное сообщение. Естественно, то, что здесь было нужно, — это чтобы я воспринял это как сообщение и был готов разрешить ей развивать эту идею дальше.
(Читателю нет необходимости вчитываться в детали этой беседы, но я все-таки привожу ее полностью, ведь материал доступен, и упустить здесь что-либо было бы все равно, что не воспользоваться возможностью рассмотреть пример самораскрытия подростка в ситуации психотерапевтического контакта).
Я спросил: «Это ты, не так ли?»
Она ответила: «Да. Видите, я немного испугалась».
Я сказал: «Это естественно, ведь ты не знаешь меня, не знаешь, почему пришла сюда и что мы будем делать, и…»
И она сама же продолжила: «Вы могли бы дальше сказать о том, что эта сквигл-игра — не спонтанная. Я все время пытаюсь произвести впечатление, поскольку чувствую себя недостаточно уверенно. Я очень давно такая, много лет. Я не помню, чтобы когда-то было по-другому».
Я сказал: «Печально, не правда ли?» — показывая таким образом, что я ее услышал и у меня есть чувства, связанные с теми смыслами, которые она вложила в свои слова, обращенные ко мне.
Теперь мы с Сарой находились в общем пространстве общения, и она стремилась занять, распространиться в нем, раскрывая себя мне и себе самой.
Она продолжала: «Это глупо, просто тупость какая-то. Я все время прилагаю усилия, чтобы заставить людей любить меня, уважать, не делать из меня дурочку. Это просто эгоизм. Если бы я старалась, этого можно было бы избежать. Конечно, когда ты стараешься развлечь людей и они смеются, это так и надо. Но я все время сижу, ничего не делая, и. жду — смотрю, какое такое впечатление я произвела на человека. Я продолжаю делать это, пытаюсь быть потрясающе успешным человеком».
Я сказал: «Но здесь, сейчас ты не такая».
Она: «Да, потому что сейчас это не важно. Видимо, вы сами здесь для того, чтобы обнаружить, в чем же суть дела, так что вы даете мне возможность не делать всего этого (о чем говорилось выше. — Прим. пер.). Вы хотите понять, все ли у меня нормально. Мне кажется, что это просто особая фаза развития, просто я расту. Я не могу избавиться от этого, не знаю, зачем это надо».
Я спросил: «А в мечтах ты как себя представляешь?»
«О, я вижу себя спокойной, собранной, легкомысленной, очень успешной, ужасно привлекательной, стройной, с длинными руками и ногами, с длинными волосами. Я плохо рисую (попытка 10) сейчас хочу изобразить, как я бегу, размахивая сумочкой. Я не застенчива и не пуглива».
«В своих мечтах ты мальчик или девочка?»
«Обычно я девочка. Я не воображаю себя мальчиком, не хочу им быть. У меня были мысли про то, что я мальчик, но не было желания. Конечно, у мужчин есть вера в себя, влиятельность, они могут достичь намного больше».
Мы рассматривали мужчину на картинке 6 и она сказала: «Солнечный день, и ему жарко, он устал, а сейчас отдыхает, втиснув свой нос между струнами ракетки. А может, он подавлен».
Я спросил Сару про ее отца.
«Папа не заботится о себе, он думает только о работе. Да, я люблю его и очень им восхищаюсь. А у моего брата барьер между ним самим и другими людьми. Он замечательный, очень дружелюбный и ласковый. Но то, о чем он думает, спрятано, говорит он только в радостной, беззаботной манере. Он очарователен, очень веселый и хорошо соображает, но свои проблемы держит при себе.
Я — наоборот. Я врываюсь к людям в комнаты с криком: „О, я так несчастна!“ и все такое».
«А с мамой ты можешь так себя вести?»
«О, да, а в школе для этого есть мои друзья. И мальчики в этом смысле лучше, чем девчонки. Мой очень хороший друг — девочка, совершенно такая же, как я сама, но только чуть старше. Кажется, она всегда может сказать, что сейчас чувствует себя точно так же, как и год назад. Мальчики не болтают, они не называют меня дурой. Они добрые и они лучше понимают меня. Понимаете, мальчикам не нужно доказывать свою собственную мужественность. Моего лучшего друга зовут Дэвид. Он часто бывает в подавленном, унылом настроении. Он меня младше. Вообще, у меня видимо-невидимо приятелей, но только несколько настоящих друзей, которые относятся ко мне доброжелательно».
Я спросил про ее сновидения.
«Большинство — страшные. Но одно повторялось несколько раз».
Я попросил ее попробовать изобразить этот сои.
11. Повторяющийся сон. «Ситуация во всем достаточно реальная, похоже на обстановку у меня дома. Высокая изгородь, за ней розовые кусты, узкая дорожка. За мной гонится мужчина, я бегу. Все это очень ярко, до ужаса. И гадко. После того как заворачиваю за угол, я чувствую, что мои ноги в чем-то вязнут. Не вижу в этом ничего хорошего».
