Дональд Винникотт - Игра и Реальность
Сара продолжала говорить про ту женщину: «Понимаете, внутри она такая же неуверенная, как все остальные люди. Она орала: „Ну что же ты больше не кричишь?“, как бы провоцируя меня. Ну, я и закричала, а она: „Ну что ты орешь?“ Я закричала громче. На этом все закончилось. Вы понимаете, она женщина немолодая».
Я спросил: «Сорок?»
Она: «Да», и продолжала: «Я подала жалобу обо всем, что она делает в нашей комнате, как мы обязаны стучаться в нашу дверь, чтобы войти, и как она ноет: „Никогда не зайдете ко мне, всегда только за булочками и кофе приходите“ (это действительно так)».
Этот материал обнажает амбивалентность в паре альтернатив — механизмы регресса и механизмы прогресса, который ведет к независимости.
Далее я не мог делать заметки, поэтому значительная часть материала не запротоколирована.
Мы очень серьезно обсудили случившееся. Я указал ей, что возможность полностью выразить свою ненависть стала для нее (Сары) облегчением, но проблема не только в этом. На самом деле, ее провоцирует не та ненавистная женщина, а кто-то другой, надежный и понимающий. При угрозе провокации, реакции той женщины вызывают ненависть. Речь идет о маме, которая была хорошей, а стала плохой; произошло внезапное разрушение иллюзии, именно в тот момент, когда мама была на шестом месяце беременности, когда вместе с изменения, произошедшими с мамой изменилась и сама Сара.
Сара постоянно напоминала мне, что у ее мамы есть все, что она хочет в ней видеть и считает, что должно быть у мамы.
Я говорил, что знаю об этом, но первоначальное внезапное разрушение иллюзии сформировало у нее уверенность в том, что даже очень хороший человек через некоторое время все равно изменится и станет ненавистным. Однако (сказал я) я знаю., что Сара никогда не станет ненавидеть, не станет уничтожать хорошего человека. Я применил эту мысль к себе самому, сказав: «Вот я здесь перед тобою. Тебе пришлось обходиться со мной особым образом. Но твой паттерн никуда не делся — ты ждешь, что я стану другим, может быть даже предам тебя».
Поначалу я решил, что Сара не поняла идею паттерна ожиданий, но вскоре она продемонстрировала понимание, рассказав мне об опыте ее отношений с одним мальчиком. Мальчик был просто изумительный. Сара смогла почувствовать свою зависимость от него. Он никогда не кидал ее, любил и любит до сих пор. Но ее потерявшее надежду «Я» пыталось испортить отношения. Она старалась разлюбить его, а он продолжал ее любить. Через два месяца такой жизни он сказал: «Мы больше не увидимся, никогда, ни при каких обстоятельствах. Это слишком жутко». Сара была шокирована и удивлена этим. Он ушел, и их отношениям пришел конец. Она отлично понимала, что она сама способствовала их разрыву, из-за своей иллюзии, что он изменится, и что он разрушит их отношения.
Я указал ей на повторяемость событий, которую она боится и одновременно ждет, которая уже является частью ее личности. Основа возникновения этого замкнутого круга — в том, что, когда мать забеременела, Саре было всего лишь полтора года и она не могла справиться с изменениями, произошедшими с мамой, кроме как посредством заключения, что все хорошее когда-то изменится и будет вызывать лишь ненависть и желание разрушить.
Казалось, что Сара уже разобралась во всем этом и сейчас постепенно успокаивается. Она рассказала, как мать говорила ей о том, что это просто этап развития и она должна, минуя саму жизнь, изо дня в день выстраивать свою собственную философию.
Затем она рассказала про своего исключительного Дэвида. Он циник. Но сама она сказала: «Цинизм — не для меня. Я не понимаю этого. Для меня вполне естественно доверять людям. Вот только у меня, депрессия. Дэвид рассказывал мне про экзистенционализм, и это было просто как обухом по голове. Мама объясняла, что людям может казаться, что они нашли правильный подход к жизни, но потом они отказываются от этого и начинают все сначала. Я хочу начать. Мне надоело жить подобно растению. Я хочу быть менее эгоистичной, отдавать людям больше и быть более восприимчивой».
Ее «идеальное Я» сильно отличалось от того, что она обнаружила, исследуя саму себя.
Я сказал: «Хорошо, но я хочу, чтобы ты понимала, что я вижу одну вещь, которую сама ты не видишь, и что твоя злость относится к доброй женщине, а не злой. Хорошая женщина становится плохой».
Она сказала: «Это ведь мама, но с мамой сейчас все отлично».
Я сказал: «Да, в твоем сне, который ты не помнишь, ты сама уничтожаешь хорошую, надежную маму, и это твой паттерн. Теперь твоя задача — пережить какие-то неприятности в отношениях, когда ты становишься злой и подозрительной, но каким-то образом все остаются живы».
Казалось, что мы уже закончили работу, но Сара задержалась: «Но скажите, как мне делать так, чтобы не ударяться в слезы?» — Она сказала, что она самом деле плакала на протяжении всего нашего разговора, просто не давала слезам течь: «Иначе я бы не смогла говорить».
Сара прошла через некоторый опыт, который я с нею разделил. Она выглядела ожившим человеком, хотя мы оба устали.
В конце она спросила: «Ну хорошо, и что мне делать? Вечером я на поезде приеду опять в школу, и что будет дальше? Если я не буду заниматься, меня выгонят, Дэвид и мои друзья считают меня плохой, но…»
Тогда я сказал: «Знаешь, разобраться во всех этих делах куда важнее, чем выучить историю или другие уроки, поэтому как насчет того, чтобы посидеть дома до конца семестра? Мама согласится?»
Она сказала, что это замечательная идея, о которой она уже подумывала тоже. В школе ей дадут задание, и в мирной домашней обстановке она обдумает все, о чем мы сейчас говорили.
Я обсудил это с мамой, Сара тоже присутствовала.
Напоследок Сара сказала мне так: «Дрджно быть я вас утомила».
Я чувствовал, что Сара подошла к очень значимым переживаниям и что она сумеет извлечь пользу в следующие два месяца, проведенные дома, а впереди будет наша следующая встреча — на каникулах.
ВыводРезультатом психотерапевтической консультации стало стремление Сары начать психоаналитическую терапию. Вместо того чтобы вернуться в школу, она начала анализ и работала с полной отдачей на протяжении трех или четырех лет. Могу с уверенностью утверждать, что терапия закончилась естественным образом и может быть названа успешной.
В двадцать один год Сара успешно училась в университете. По тому, как она строила свою жизнь, было ясно, что Сара освободилась от параноидальных вкраплений, вынуждавших ее разрушать хорошие взаимоотношения.
ЗаключениеЯ бы прокомментировал свое собственное поведение во время этой сессии. Большинство из того, что я говорил, не было необходимым в тот момент, когда произносилось. Но не забывайте 6 том, что в тот момент я не мог знать, будет ли другая возможность оказать Саре помощь. Если бы я заранее знал, что она будет продолжать лечение, то говорил бы значительно меньше, кроме тех замечаний, когда я давал Саре знать, что услышал ее, заметил, что она чувствует, и показывал ей собственными реакциями, что способен справиться с ее тревогами. Я тогда был бы больше похож на зеркало.
Построение взаимоотношений с точки зрения перекрестных идентификаций[49]Давайте рассмотрим общение, исходя из наличия или отсутствия способности применять психические механизмы проекции и интроекции.
Постепенное развитие объектных отношений — признак прогресса в становлении эмоциональной сферы индивида. Первая крайность в понимании объектных отношений состоит в том, что им приписывается инстинктивная природа, и в данной концепции объектных отношений охвачен весь спектр феноменов, связанных и берущих свое начало в замещениях и символизациях. Другая крайность — заключение о том, что объектные отношения существуют с самого рождения, когда объект еще не отделен от субъекта. Сюда подходит термин «слияние», ведь всегда может произойти возврат из сепарированного состояния, к тому же, хотя бы теоретически, стоит принимать в расчет самый начальный этап, стадию, предшествующую сепарации «не-Я» от «Я» (ср.: Милнер, 1969). Именно здесь применительно к игре возникает слово «симбиоз» (Малер, 1969), но мое мнение, что этот термин слишком биологически нагружен, чтобы быть приемлемым. С точки зрения наблюдателя, в первичном состоянии слияния можно вычленить объектные отношения, но не забывайте, что вначале любой объект является «субъективным». Я использую этот термин «субъективный объект» для того, чтобы отличать наблюдаемое мною от переживаемого самим ребенком (Winnicott, 1962).
По мере эмоционального развития индивида он достигает этапа, когда уже может быть назван целостным, отдельным от других. Я это называю стадией «Я существую» (Winnicott, 1958b), и значение этой стадии (судя по названию) в том, что индивиду необходимо обрести существование прежде, чем он станет что-то делать. «Я существую» должно предварять «Я делаю», иначе делание будет бессмысленным для самого ребенка. Предполагается, что эти этапы развития неуловимо проявляются уже в самом раннем возрасте и их подпитывает сила «Я» мамы ребенка, а значит, они напрямую зависят от способности матери адаптироваться к потребностям ребенка. Я уже много раз говорил о том, что адаптация к потребностям ребенка состоит не только в удовлетворении его инстинктивных побуждений, а в первую очередь рассматриваться с точки зрения ухода и воспитания.
