KnigaRead.com/

Люк Райнхарт - ДайсМен или человек жребия

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Люк Райнхарт, "ДайсМен или человек жребия" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

— Я тоже в последнее время очень даже повеселел, — задумчиво сказал Остерфлад, и я понял, что хочу вернуть его внимание к моим проблемам.

— Конечно, избавление от привычек тоже может быть трудным занятием, — сказал я. — Например, мне показалось сложным придумывать новые методы и места для мочеиспускания.

— Кажется… почти уверен, что вы, возможно, подвели меня к прорыву, — сказал Остерфлад, игнорируя меня.

— Особенно меня заботит мой следующий стул, — продолжил я. — Похоже, у общества есть четкие пределы того, что считается допустимым. Вам могут позволить любого рода странности и бессмысленные ужасы — войны, убийства, браки, трущобы, — но испражнение где угодно, кроме туалета, будет обязательно сочтено отвратительным.

— Знаете, если бы… я только, как мне кажется, смог избавиться от пагубной страсти к маленьким девочкам, только бы… потерял интерес к ним, я был бы в порядке. Большие девочки не против, или их можно купить.

— Возьмем также передвижение. Существует лишь ограниченное количество способов перемещения из точки А в точку Б. Завтра, например, я не смогу бежать на работу трусцой. И что мне делать? Прикажете идти задом наперед? — Я посмотрел на Остерфлада, сердито насупившись, но он с головой ушел в собственные мысли.

— Но сейчас… в последнее время… я должен признать это… я, кажется, теряю интерес к маленьким девочкам.

— Идти задом наперед — это решение, конечно, но только временное. Использовав его, и ползание, и бег спиной, и прыжки на одной ноге, я почувствую себя стесненным, ограниченным, повторяющимся, роботом.

— И это хорошо, я знаю. Я хочу сказать, да, я ненавижу маленьких девочек, но теперь, когда мне не так интересно их трахать, я думаю что это… определенно прогресс. — Он посмотрел мне прямо в глаза, и я ответил ему тем же.

— Разговоры тоже проблема, — сказал я. — У нас сложился определенный синтаксис, манера говорить, логика. У меня есть привычка мыслить логически, и от нее, очевидно, нужно избавляться. А также словарный запас. Почему я мирюсь с ограниченностью наших привычных слов. Я болван! Болван!

— Но… но… в последнее время… боюсь… я почувствовал… я как-то даже боюсь об этом сказать…

— Судьеход. Художественная жвачка. Чудодел. Доброжолт. Галантгеронт. Ухтырь. Веселец. Почему нет? Человек искусственно ограничил себя прошлым. Я чувствую, что вырываюсь на свободу.

— …Что я, мне показалось, что теперь мне нравятся… маленькие мальчики.

— Прорыв. Определенно прорыв, если я смогу и дальше противостоять своим привычным моделям поведения, как сегодня утром. И секс. Сексуальные стереотипы тоже необходимо разрушить.

— Я хочу сказать, действительно нравятся, — сказал он подчеркнуто. — То есть, я не хочу насиловать их или причинять им боль или что-то подобное, хочу просто трахать их, и чтобы они у меня отсасывали.

— Возможно, этот эксперимент может завести меня на опасную территорию. Полагаю, поскольку меня никогда не тянуло к изнасилованию маленьких девочек, теоретически следовало бы это попробовать.

— И мальчиков… маленьких мальчиков легче заполучить. Они более доверчивы, менее подозрительны.

— Но одна мысль причинить кому-то настоящую боль пугает меня. Я полагаю… Нет! Это ограниченность. Ограниченность, которую я должен преодолеть. Чтобы освободиться от привычных тормозов, мне придется насиловать и убивать.

Его стул скрипнул, и я услышал, как его нога опустилась на пол.

— Нет, — сказал он твердо. — Нет, доктор Райнхарт. Я пытаюсь вам сказать, что нет больше нужды в изнасилованиях и убийствах. Можно даже не бить.

— Изнасилование или хотя бы убийство абсолютно необходимо Человеку Случая.

Уклониться от этого — значит уклониться от прямой обязанности.

— Мальчики, маленькие мальчики, даже подростки, подойдут не хуже, я уверен. С маленькими девочками опасно, док, я вас предупреждаю.

— Опасность необходима. Вся концепция Случайного Человека — самая опасная и революционная из выработанных человеком. Если полная победа требует крови, да будет кровь.

— Нет, доктор Райнхарт, нет. Вы должны найти другой способ. Менее опасный способ. Вы ведь о живых людях говорите.

— Только с точки зрения наших привычных стереотипов восприятия. Вполне может быть, что маленькие девочки — это на самом деле демоны из другого мира, которых отправили нас истребить.

Он не ответил, но я услышал, как стул издал легкий скрип.

— Совершенно ясно, — продолжил я, — что без маленьких девочек у нас не было бы женщин, а женщины — соплеть гадцев клистинг сифонен.

— Нет, нет, док, вы меня искушаете. Я это знаю, теперь я это понял. Женщины — это человеческие существа, они должны ими быть.

— Называйте их как хотите, но они отличаются от нас, Остерфлад, и вы не можете этого отрицать.

— Я знаю, знаю, а мальчики не отличаются. Мальчики — это мы. Мальчики хорошие. Я думаю, я мог бы научиться любить мальчиков и больше так не переживать из-за полиции.

— Конфеты и доброта девочкам. О., и твердый член мальчикам: возможно, вы правы. В вашем случае это точно нарушит привычку.

— Да, да.

Кто-то постучал в дверь. Час истек. Пока я в оцепенении спускал ноги на пол, я почувствовал, как мистер Остерфлад энергично сжимал мою руку — его глаза сверкали радостью.

— Это была величайшая терапевтическая сессия в моей жизни. Вы… вы… вы мальчик, доктор Райнхарт, настоящий мальчик.

— Спасибо, О. Надеюсь, вы правы.

24

Медленно и неуклонно, друзья мои, я начинал сходить с ума. Я обнаружил, что меняется все, что осталось от моего «я». Когда я решал не тревожить спящий Жребий и быть самим собой, оказывалось, что мне нравятся абсурдные комментарии, анекдоты, поступки. Я забирался на деревья в Центральном парке, принимал позу лотоса для медитаций посреди вечеринки с коктейлями и каждые две минуты изрекал эзотерические, пророческие сентенции, которые были непонятны и скучны даже мне самому. Заканчивая телефонный разговор с доктором Манном, я оглушительно орал: «Я — Бэтмен», — и все это вовсе не потому, что так велел Жребий, а потому что так хотелось мне самому.

Без всякой причины я разражался смехом, неадекватно реагировал на ситуации — злился, пугался или проявлял сочувствие в гораздо большей степени, чем того требовалось. Я вел себя непоследовательно. Был то веселым, то грустным; временами четко выражал свои мысли, был серьезным и умным; временами — абсурдным, рассеянным и тупым. Лишь то обстоятельство, что я проходил анализ у Джейка, позволяло мне свободно ходить по улицам. Поскольку я не учинял никакого насилия, люди могли чувствовать себя сравнительно спокойно: «Бедный доктор Райнхарт, но доктор Экштейн ему поможет».

Лил всё больше тревожилась за меня, но, поскольку Жребий всегда отвергал вариант возможности рассказать ей правду, я продолжал находить полурациональные объяснения своим глупостям. Она разговаривала и с Джейком, и с Арлин, и с доктором Манном, и у каждого находились стопроцентно рациональные и, как правило, блестящие объяснения происходящему, но, к несчастью, никаких предложений, как положить этому конец, у них не было.

— Подождите годик или два… — доброжелательно сказал Лил доктор Манн, и она, по ее словам, едва удержалась, чтобы не закричать. Я заверил ее, что постараюсь лучше контролировать свои прихоти.

Национальный Месячник Избавления от Привычек, естественно, делу не помог. Как расстраиваются люди, когда сталкиваются с распадом поведенческих моделей! Расстраиваются, а может, испытывают радость. Мой бег трусцой на работу, мои абсурдные речи, нечестивые попытки соблазнить бесполую и неподкупную мисс Рейнголд, мое пьянство, безрассудное поведение с пациентами — все это повергало тех, кто был тому свидетелем, в шок и смятение, но я начал замечать, что это доставляло им и удовольствие.

Как нас веселит и радует иррациональное, бесполезное, абсурдное! Мы жаждем этого, и эта жажда вырывается наружу вопреки всем ограничениям морали и здравого смысла. Мятежи, революции, катастрофы — как они бодрят. Какая скука читать день за днем одни и те же новости. Боже мой, хоть бы что-нибудь произошло — только бы разрушились шаблоны.

К концу того месяца я мечтал: вот если бы Никсон напился и сказал кому-нибудь: «Да пошел ты, приятель». Вот если бы Уильям Бакли или Билли Грэхем сказали:

«Среди моих лучших друзей есть коммунисты»; если бы спортивный комментатор один разок сказал: «Какая скучная игра, ребята». Но этого никогда не происходит. И потому мы едем в Форт-Лодердейл[75], во Вьетнам, в Марокко — или разводимся, или заводим роман, или ищем новую работу, новый район, новый наркотик, отчаянно пытаясь найти что-то новое. Модели, шаблоны — о, как же разорвать эти цепи! Но мы тащим за собой наши старые «я», а они сковывают весь наш опыт своими крепкими дубовыми рамками.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*