Томас Харрис - Я — окей, ты — окей
В противоположность ей, Взрослый ее друга был контаминирован компонентом Дитя. Он продолжал потакать своим желаниям, как делал это и раньше, когда был маленьким мальчиком. Школьные занятия не вызывали в, нем интереса, а из колледжа он отчислился, поскольку тот ему "не подошел". Его нельзя назвать глупым, но ему не интересны те серьезные проблемы, которые важны для девушки; религию считал болтовней подобно тому, как когда-то всех взрослых считал пустыми болтунами. Особенно ее раздражало его косноязычие. Читал он исключительно иллюстрированные журналы и был, по ее словам, "из тех парней, которые считают, что Бах — это сорт пива". Представления о политике были поверхностными, а правительство он считал плохим, потому что "оно ущемляет свободу". Он был остроумен и находчив, но ему не хватало знаний. Более всего его интересовали спортивные автомобили, в которых он прекрасно разбирался. Было очевидно, что у них почти нет оснований для взаимоотношений Взрослый — Взрослый. Транзакции на этом уровне вызывали раздражение у нее и скуку у него.
Затем мы обратились к изучению Дитя каждого из них. Ее Дитя жаждало любви, стремилось радовать других, часто впадало в депрессию и было весьма чувствительно к критике, которая вызывала сильное ощущение неблагополучия. Она не могла поверить, что "такой красавчик" влюбился в нее, т. к. прежде не пользовалась вниманием мужчин. Считала себя некрасивой, полагая, что ее внешность очень заурядна, и едва ли кто способен заинтересоваться ею при первой встрече. Ее увлек этот жизнерадостный белокурый Адонис, и она не могла не оценить, как прекрасно чувствовать себя любимой и желанной. Рядом с ним она чувствовала себя о'кей — так, как никогда прежде, — и уже не могла с легкостью от этого отказаться.
Его же Дитя было агрессивным, эгоистичным и склонным манипулировать людьми. Он "всегда все делал по-своему" и рассчитывал так же вести себя и с нею. Это представляло серьезную проблему, поскольку Родитель не позволил бы ей с радостью предаться тем изощренным наслаждениям, с которыми возлюбленный собирался ее познакомить. Его Дитя настолько контаминировало Взрослого, а Родитель был так слаб, что он был неспособен взвесить возможные последствия и даже сама мысль о каких-то последствиях казалась ему глупой и пуританской. Подобно Скарлетт О'Хара, он предпочитал думать о последствиях, когда они наступят.
По мере развития их отношений тем для разговора оставалось все меньше и меньше. Общение на уровне Родитель — Родитель отсутствовало, на уровне Взрослый — Взрослый было весьма небогатым, а то, что происходило на уровне Дитя — Дитя, очень скоро стало вызывать сильное раздражение ее Родителя. Взаимоотношения стали складываться по принципу Родитель — Дитя, где ей принадлежала роль ответственного и критичного партнера, а ему — роль, воспроизводящая ситуацию его детства, то есть Дитя, которое манипулирует взрослыми и вечно ставит перед ними какие-то задачи.
Подобная оценка Р-В-Д не имела ничего общего с суждением "хорош" или "плох" тот или другой партнер. Это были поиски объективных данных о каждом в надежде предсказать, какого рода отношения возможны в будущем. После долгих размышлений над полученным материалом девушка решила прекратить эти отношения, не сулившие счастья никому из них. Ей также удалось понять, что ее неблагополучное Дитя оказалось уязвимым перед мужчинами, которые "ниже ее", потому что она считала себя недостойной "действительно хорошего парня". Она сумела понять не только почему такие отношения не становятся взаимодополняющими, но также и то, чего она на самом деле ожидает от мужчины. Впоследствии она жила уже не руководствуясь установкой на неблагополучие, а в соответствии с новоприобретенным чувством самоуважения.
Не всегда взаимоотношения столь контрастны, как в описанном случае. Ее Родитель был силен, его — слаб. Часто бывает, что оба партнера обладают сильными Родителями, содержание которых, однако, резко различается. Расхождения религиозных и культурных норм могут породить у каждого из партнеров серьезные затруднения и стремление еще тверже придерживаться безусловных приказов собственного Родителя. Порой такие различия едва уловимы на ранних этапах супружества, но проявляются в полную силу с рождением детей. И хотя мужчина-еврей может поначалу соглашаться, чтобы его дети воспитывались в католической вере, как того желает его невеста-католичка, это не означает, что впоследствии он станет относиться к этому столь же терпимо. В данном случае имеет место ощущение: "Моя вера лучше твоей", а по сути "Мой народ лучше твоего", что очень скоро упрощается до формулы "Я лучше, чем ты". Нельзя сказать, что расхождения такого рода непреодолимы, но в этом случае каждому партнеру необходим раскрепощенный Взрослый, функционирующий на базе установки "Я — о'кей, ты — о'кей".
В идеале подобные расхождения можно предвидеть еще до заключения брака. В жизни это, однако, случается довольно редко. Молодые люди любят друг друга; если же они и обращаются предварительно к психологу-консультанту, то без особой пользы проводят у него какой-то час, а затем с головой окунаются в осуществление своей мечты под названием "Счастливое супружество", хотя порой и понятия не имеют, что это такое.
Какова же возможность укрепления или даже спасения брака, заключенного без предварительного анализа? Поскольку не существует двух абсолютно одинаковых людей, постольку и надежда на идеальную совместимость иллюзорна. Проблему, вероятно, лучше сформулировать путем сравнения трудностей разного рода: трудно осознать различия и пойти на компромисс, но трудно и иное — жить под угрозой распада семьи. Нельзя жить лишь опираясь на незыблемые постулаты типа "развод — это всегда плохо", поскольку существуют и иные принципы, которые также могут быть использованы. Настаивать на том, что женщина должна продолжать жить с жестоким и грубым мужем и не имеет права на счастье с другим, значило бы пренебречь важностью человеческой судьбы, приводя в оправдание лишь упрек, что она сама заварила эту кашу. Настаивать на том, что мужчина обязан содержать ленивую и сварливую женщину, отрицающую свою роль в ухудшении их семейной жизни, также означало бы пренебрегать человеческим достоинством. Речь не идет о том, чтобы отказаться от пожизненного союза как идеала брака, мы просто не должны рассматривать брак как капкан, сковывающий человека обязательствами официальными, а не моральными. Часто люди не задумываются о природе своего брака до того момента, пока на горизонте не замаячит угроза развода. Трудности тогда обостряются, и люди начинают размышлять о сути того выбора, который им предстоит сделать.
Несчастливый брак может заставить поверить, что жизнь веселой разведенной женщины или ничем не обремененного холостяка действительно роскошна, однако импульсивный шаг на основе такого непроверенного допущения может породить еще большее разочарование. Жизнь человека после развода состоит не только из того, к чему он так стремился. Этому посвящена книга Мортона М.Ханта "Мир разведенного". В ней автор описывает многие реальные последствия развода, которые следует иметь в виду человеку, решающемуся на этот шаг, дабы сопоставить свои нынешние и будущие проблемы: неизбывная боль одиночества; потеря старых друзей, не желающих принимать сторону одного из супругов; утрата контактов с детьми; душевные потрясения у детей; финансовые осложнения; ощущение своего поражения и усталости при мысли о том, что надо все начинать сначала. При оценке ситуации Взрослым все эти факторы должны быть учтены.
Теперь обратимся непосредственно к браку. Часто инициатива анализа отношений принадлежит лишь одному из супругов, поскольку наиболее распространенная супружеская игра — "Все из-за тебя". Если только один из супругов, например, жена, обращается за консультацией и осваивает схему Р-В-Д, мы затем сосредотачиваемся на том, чтобы "подцепить" Взрослого ее мужа и пробудить в нем интерес к освоению этого языка, поскольку лишь на основе общего языка возможно развитие отношений Взрослый — Взрослый. Если один из супругов отказывается от сотрудничества, шансы на спасение брака резко снижаются. Но если в сохранении семьи заинтересованы оба, Р-В-Д дает возможность освободиться от диктата архаичного Родителя и от недавно усвоенных игровых стереотипов.
После того, как общий язык освоен, первое, что подлежит изучению, — это брачный контракт. Обычно брачный контракт никуда не годится, это паритетная сделка с акцентом на бухгалтерские подсчеты. Эрих Фромм называет такого рода контракт инвестицией персональных вкладов. Не правда ли, они очень подходят друг другу? Она принесет ему прекрасное приданое. Он же в обмен на ее вклад вносит собственное положение служащего солидной фирмы. Но таким образом они перестают быть людьми и становятся вещами, конкурирующими на рынке. Они должны придерживаться паритета, иначе обанкротятся. Такого рода контракт заключает Дитя. У него свое представление о справедливости — "все поровну", но установка на неблагополучие не позволяет постичь более глубокий принцип неограниченной ответственности за другого, когда человек перестает вести подсчеты и полностью отдает себя партнеру ради их общей цели, установленной Взрослым. В своей полной размышлений книге "Любовь — расточительница" Пол Шерер так выражает эту мысль: "Любовь расточительна, она пренебрегает расчетами и всегда в долгу…". Дитя — создание, стремящееся получать, — не может расценивать любовь таким образом, а Взрослый может. Мир сегодня пронизан арифметикой отчаяния: все желают любви, но мало кто способен ее дать. Это происходит в связи с усиливающимся влиянием установки неблагополучия на маленького ребенка. Касается это каждого. Все мы должны иметь в виду, каким образом маленький человек стремится разрешить свои жизненные проблемы за счет игр "У меня лучше" и "Мне досталось больше". Понятно, что начинает появляться идея "все поровну", но представление о справедливости уже в довольно раннем возрасте вытесняется ощущением неблагополучия.
