Мэтью Сайед - Принцип «черного ящика»
Еще один психологический трюк, связанный с когнитивным диссонансом, – склонность к подтверждению своей точки зрения. Лучше всего ее демонстрирует следующий пример. Рассмотрим последовательность чисел: 2, 4, 6. Предположим, вам нужно найти принцип этой последовательности. Предположим, вы трижды можете предложить альтернативные комбинации чисел, чтобы обнаружить закономерность.
Большинство людей, которых просят уловить здесь закономерность, находят ее достаточно быстро. Можно предположить, что это «последовательные четные числа». Есть и другие возможности. Кто-то говорит, что это «четные числа» вообще. Кто-то сообщает, что «третье число есть сумма двух первых». И так далее.
Ключевой вопрос здесь такой: как доказать, что ваше первоначальное предположение верно? По большей части люди стараются подтвердить свою гипотезу. Если они считают, что речь идет о «последовательных четных числах», они предлагают ряд 10, 12, 14. Когда экспериментаторы подтверждают, что этот ряд отвечает условиям, они предлагают ряд 100, 102, 104. После трех подобных ответов человек уверяется в том, что подобрал правильное решение.
И все-таки оно может быть ошибочным. Если на самом деле нужно найти закономерность «любые числа, где каждое следующее больше предыдущего», предложенные ряды чисел не могут подтвердить верность гипотезы. Если бы люди использовали другую стратегию и хотели бы фальсифицировать (опровергнуть) гипотезу, а не подтвердить ее, они обнаружили бы правильный ответ куда быстрее. Предложив ряд чисел 4, 6, 11 (укладывается в закономерность), они узнали бы, что их первое предположение неверно. Если бы далее они предложили ряд 5, 2, 1 (не укладывается в закономерность), по реакции экспериментатора они смогли бы куда легче догадаться об истинной закономерности.
Вот что пишет Пол Шумейкер, руководитель исследований Института инновационного менеджмента имени Уильяма и Филлис Мэк при Уортонской школе Пенсильванского университета:
Участники эксперимента редко находят закономерность, если намеренно не совершают ошибок – то есть не проверяют числа, которые не соответствуют их гипотезе. Вместо этого в ходе эксперимента, как и в реальной жизни, большинство до конца держится за неверную гипотезу, и единственный выход из этой ситуации – совершить ошибку, которая оказывается вовсе не ошибкой. Иногда ошибиться – значит быстрее всего дойти до верного ответа; более того, добраться до него как-то иначе просто невозможно. Участвующим в эксперименте студентам университета разрешают предлагать любое количество сочетаний трех чисел. Менее 10 % находят правильный ответ [123].
Так склонность к подтверждению своей точки зрения проявляется на практике. Данный феномен странным образом напоминает о средневековых врачах, которые любое изменение состояния пациента трактовали в пользу кровопускания. Это еще один довод в пользу научного образа мысли с его здоровой склонностью к фальсификации гипотез. Он корректирует наше обыкновение подтверждать то, что мы уже знаем, вместо того чтобы открывать новое.
Как писал философ Карл Поппер: «Если мы некритичны, то всегда найдем то, что нам хочется найти: в результате поисков найдутся подтверждения, а того, что будет представлять опасность для наших любимых теорий, мы просто не заметим. Получить безграничные свидетельства в пользу теории легче легкого. А при критическом подходе ее пришлось бы отвергнуть» [124].
5
Приведем еще один, последний в этой главе пример, в котором соберем воедино все прежние выводы. Эта история случилась с Питером Проновостом, медиком, о котором мы уже упоминали в третьей главе: предложив ввести чек-лист в отделении интенсивной терапии больницы при Университете Джонса Хопкинса, Проновост сократил количество смертей от катетер-ассоциированных инфекций на 11 %. Как-то раз в молодости Проновост, будучи по специальности анестезиологом, ассистировал хирургу, который удалял пациентке рецидивную грыжу [125]. Через полтора часа после начала операции пациентка начала хрипеть, ее лицо побагровело, а давление резко упало. Проновост был почти уверен в том, что у пациентки аллергия на латекс и виной всему – перчатки хирурга.
Он ввел оперируемой дозу эпинефрина, рекомендуемого в таких случаях препарата, и симптомы прошли. Затем Проновост посоветовал хирургу использовать другую пару перчаток, которая лежала неподалеку. Однако хирург с ним не согласился. «Вы ошибаетесь, – сказал он. – Это точно не аллергия на латекс. Мы оперируем пациентку полтора часа, и никаких реакций, указывающих на аллергию, до сих пор не было».
Позиции обозначились. Хирург вынес свое суждение. Он был начальником, он командовал в операционной и стоял на вершине иерархической лестницы. Проновост понимал: с этого мгновения любой новый факт, любой новый довод будет истолкован не как попытка помочь пациентке, а как сомнение в компетентности и авторитете хирурга. Короче говоря, в игру вступил когнитивный диссонанс.
Проновост, однако, продолжал сомневаться. Он тщательно изучал разные виды аллергии и попытался аргументировать свою точку зрения. «Аллергия на латекс часто развивается в ходе операции и может начаться в любое время, – сказал он. – Вы только что вскрыли брюшную полость, латекс едва вошел в контакт с кровью, вот почему мы до сих пор не видели никаких реакций».
Хирург словно не услышал этих слов. Он продолжил операцию, симптомы появились вновь, и Проновост вынужден был опять вколоть пациентке эпинефрин. Он снова объяснил хирургу, что латекс смертельно опасен для пациентки, хирург опять не согласился. Проблема была не хирургической, а общемедицинской. Мнение Проновоста было более квалифицированным. Но за операцию отвечал хирург, решивший, что дело не в латексе.
Когда спор достиг апогея, присутствовавшие в операционной врач-стажер и медсестры побледнели. После вторичного проявления той же реакции Проновост уверился в том, что у пациентки аллергия на латекс – и, если хирург не сменит перчатки, она умрет, может быть, через пару минут. Проновост сменил тактику и привел простой расчет, который, ничем не угрожая статусу хирурга, должен был решить проблему.
«Взглянем на ситуацию вот под каким углом, – сказал он мягко. – Если я не прав, вы потратите пять минут на смену перчаток. Если вы не правы, пациент умрет. Вы уверены, что при таком соотношении риска и выигрыша выгоднее оставаться в тех же перчатках?»
Наверное, вы полагаете, что после этих слов хирург поневоле должен был осознать логику происходящего и не смог ничего ей противопоставить. Увы, теория когнитивного диссонанса утверждает, что возможен и другой исход. В глазах хирурга соотношение риска и выигрыша касалось не жизни пациентки против пары минут, потраченных на смену перчаток. Нет, жизнь пациентки противопоставлялась престижу хирурга, самооценка которого базировалась исключительно на диктуемом профессиональной средой осознании собственной непогрешимости.
Спор был далеко не окончен. Хирург еще больше укрепился в том, что прав; он готов был защищать свои суждения яростнее прежнего; он даже и думать не стал об аргументе Проновоста. «Вы ошибаетесь, – отрезал он. – Это вовсе не аллергическая реакция, и менять перчатки я не буду».
Так все могло и закончиться; обычно все заканчивается именно так. В конце концов, в операционной командовал хирург. Оспаривать его точку зрения нельзя. Однако Проновост, который из-за врачебной ошибки потерял отца и решил посвятить жизнь безопасности пациентов, не пожелал сложить оружие. Он велел медсестре позвонить декану и начальнику больницы, поскольку те были по статусу выше хирурга.
В операционной воцарилось напряженное молчание. Медсестра взяла телефонную трубку, но, взглянув на двоих мужчин, заколебалась. Она не знала, что ей делать. Даже теперь жизнь пациентки висела на волоске. Следующее прикосновение латексных перчаток могло оказаться фатальным. «Смените их сейчас же, – сказал Проновост твердо. – У пациентки аллергия на латекс. Я не позволю ей умереть только потому, что вы не захотели сменить перчатки».
Хирург сдался, лишь когда медсестра стала набирать номер. Выругавшись, он стянул перчатки и пошел надевать новые. Атмосфера разрядилась.
После операции тесты подтвердили то, что Проновост подозревал с самого начала: у пациентки и правда была аллергия на латекс. Если бы хирург настоял на своем, как случается в 99,9 % случаев, она почти наверняка умерла бы.
Очевидно, что отсутствие прогресса в ключевых сферах человеческой деятельности теснейшим образом связано с нежеланием учиться на ошибках. В данном случае речь идет о здравоохранении, но то же самое происходит почти везде.
Подумайте вот о чем: порой врачи забывают о своих ошибках, потому что однажды предпочли закрыть на них глаза. Нельзя сказать, что врачи нечестны; часто они попросту не знают, что переосмысляют реальность в свою пользу, потому что делают это подсознательно. Если бы все инциденты расследовались независимыми экспертами и ошибки выявлялись при анализе данных «черного ящика», врачи вынуждены были бы их признавать и на них учиться. Однако нормальные независимые расследования почти не проводятся. Более того, такие расследования обычно основываются на информации, представленной профессионалами, а в культуре, осуждающей ошибки, эта информация утаивается.
