Поль Генри де Крюи - Борьба с безумием
Не потребовалось ни шокового лечения, ни ножей, чтобы выкорчевать безумие из мозга Джека. Какой волшебный эликсир применял доктор Гэллоп? Что именно так эффектно преобразило жалкого, небритого, обливающегося слезами, угрюмого отщепенца Джека Фергюсона в энтузиаста-исследователя, стремящегося лечить безнадежных психотиков?
Я неоднократно спрашивал Джека, в чем заключался секрет доктора Гэллопа. Он всегда отвечал, что доктор Фрэзин и доктор Фиппс, особенно же доктор Гэллоп, заставили его глубоко заглянуть в самого себя и увидеть все, что он натворил.
- Я стараюсь забыть об этих скверных делах, потому что они причиняют мне боль, - объясняет Джек. - Помнить о них значило бы подорвать мою веру в самого себя.
В Джеке Фергюсоне есть много от Достоевского.
- Я посмотрел в лицо «дикому зверю», сидящему во мне, и это прояснило мой ум, очистило мозг, - говорит Джек.
Он сравнивает свои грозовые годы с борьбой Голиафа с Давидом.
- По библии выходит, что, если бы Давид не победил Голиафа, мог наступить конец человечеству.
Он посмотрел на дикое чудовище в себе, и это был его Голиаф.
- А что же было вашим Давидом? - спросил я.
- Давидом было маленькое, слабое внутреннее «я» во мне...
- Вы хотите сказать - ваша совесть?
- Да, пожалуй, можно и так назвать, - согласился Джек.
Это было не столь научно, как поэтично. Поскольку нет строгой анатомической локализации для того, что мы называем «совестью», едва ли можно отыскать определение этого слова в Дорлэндовском медицинском словаре, Да я и не пытался это делать. Но, поскольку совесть сказалась таким мощным лекарством для Джека, я отыскал ЗТ0„слово в новом академическом словаре Вебстера, который дает общепонятные ответы невежественным людям, задающим элементарные вопросы...
«Совесть - это чувство или сознание добрых или злых побуждений в вашем поведении, намерениях или характере, одновременно обязывающее поступать правильно или быть добродетельным».
В нашем исследовании умственных и эмоциональных факторов, приведших Джека к столь быстрому восстановлению своего умственного здоровья, это определение слова «совесть» звучало скорее прописью для воскресной школы, чем научным понятием. Рассуждая на эту тему с Джеком, я старался подыскать какое-нибудь слово, не столь сладкоречивое, как совесть.
Я спросил его:
- Скажите, трудная ли это задача разобрать по косточкам собственную жизнь. Проанализировать ее от начала до конца... признать, вспомнить и постоянно не забывать то, что было в ней плохого... не было ли важным результатом всего этого то, что вы научились быть честным?
- Точно, - сказал Джек Фергюсон.
И тут же продемонстрировал это мощное лекарство в действии.
- Мне так легко и просто говорить с вами о себе самом, - сказал Джек. - Выкладывать вам и Рии все подробности своего сумасшедшего и запутанного прошлого. Говоря об этом, я поражаюсь, как мог человек так крепко себя закрутить и остаться в живых, чтобы рассказать об этом.
Честность - таков был эликсир доктора Гэллопа.
Джек всегда обладал большим умом, и, несмотря на позорный крах в Гэмлете, у него оказалось достаточно ума, чтобы выбраться из пучины безумия под руководством доктора Гэллопа. Но разве высокий ум не идет часто в ногу с умственной неустойчивостью? Джон Драйден, который был только поэтом, а не психиатром, думал именно так, когда писал более двухсот лет назад:
Высокий ум безумию сосед,
Границы твердой между ними нет.
Но если принять во внимание глубину психоза Джека, когда он старался выкарабкаться из мрака безумия, как мог сохранить он столько ума, чтобы поддаться влиянию докторов Фрэзина, Фиппса и Гэллопа? Почему он оказался доступным для психотерапии доктора Гэллопа? Пытаясь объяснить это мне, он не переставал проклинать себя за свой барбитуризм.
- Я был слаб, безволен и витал в облаках, когда последний раз пришел в Больницу ветеранов, - говорит Джек.
Однако он был далек от тупого оцепенения, как это обычно бывает с тяжелыми психотиками, попадающими в больницу.
Чем же можно объяснить, что Джек, будучи сумасшедшим, смог все-таки воспринять мудрость доктора Гэллопа?
Не у самого Джека, а из другого источника я нашел ключ к решению этой загадки. Думаю, что это и есть правильный ответ на вопрос. Я не психиатр и даже не психолог-любитель, и моя теория может показаться несколько притянутой за уши, но я расскажу о ней, потому что она объясняет факт возрождения Джека и его последующие большие успехи. Прошу все же помнить, что моя догадка при всей своей оригинальности не имеет под собой никакой научной основы.
Впрочем, источник моей теории заслуживает всяческого уважения. Эта мысль осенила меня при чтении «Психохирургии» Уолтера Фримэна и Джемса У. Уоттса, которая представляет собой удивительную смесь неврологии, психиатрии и хирургии. Она очень просто объясняет, как используются эти научные дисциплины, чтобы выследить и поразить невидимых врагов умственного здоровья, коверкающих наш мозг.
В этой книге доктор Фримэн показывает, как человек со странностями (шизоидная личность), вроде Джека, превращается в подлинного шизофреника, потерявшего контакт с действительностью. Когда я читал эту грустную историю, меня вдруг озарила мысль, что если бы Джек не стал наркоманом-барбитуристом, психотерапия доктора Гэллопа не могла бы на него подействовать.
Не поймите меня превратно. Это вовсе не значит, что я рекомендую барбитуратовую наркоманию в качестве профилактического средства против безумия.
Высказывание Фримэна о том, как странности в характере человека могут перейти в настоящее сумасшествие, взволновало меня - описание этого процесса в точности соответствовало жизненной истории Джека Фергюсона. Странная личность, как доктор Карл Меннингер определяет шизоида, стремится к самосовершенствованию для того, чтобы завоевать кажущееся ему великое будущее. Внешне Джек Фергюсон был, как говорится, рубахой-парнем. Но внутри Джека сидел фримэновский шизоид, стремившийся к идеалу совершенного сельского врача, который лечит не болезни, а больного человека и наблюдает своих пациентов от колыбели до могилы.
Это была эгоцентричная, глубоко вкоренившаяся идея Джека. Это была его честолюбивая мечта, тайная его цель, как он сам это называет. И как модель будущего идеального сельского врача все должны были любить его - и мать, и отец, и жена, и дочь, - и, чтобы добиться этого, он должен угождать им всем, работая то железнодорожным машинистом, то крупным торговцем виски, а к тому еще и доктором. Вы все это помните. Столь широко разбросавшись, он при всем своем уме и энергии потерпел неудачу, и неудача ошеломила Джека Фергюсона.
Доктор Фримэн хорошо объясняет в своей книге, что может произойти с таким эгоцентричным человеком. Он стремится к самосовершенствованию. Он старается заглянуть в свое будущее. Мечты о будущем завладевают им полностью. Он становится одержимым этими мечтами и все больше и больше сосредоточивает внимание на самом себе, отворачиваясь от окружающего мира. Он непрерывно пережевывает жвачку своих фантазий, чтобы еще и еще раз проверить, обсудить и обдумать их. Они все глубже и глубже закрепляются в его сознании, становятся навязчивой идеей, подавляющей весь механизм его мышления, тормозящей нормальную работу мозга.
Так это и было у Джека Фергюсона, когда в медицинской школе у него произошел приступ грудной жабы. Это несчастье грозило разрушить все его планы сделаться когда-нибудь сельским врачом. «Когда нормальный человек встречается в жизни с такими проблемами, - пишет Уолтер Фримэн, - он может сказать себе «ну и черт с ним» и вернуться к чтению юмористического журнала».
Но странная личность, будучи не в силах разрешить проблему, становится еще более одержимой своими мыслями. Это как раз и случилось с Джеком.
Он никак не мог отделаться от желания заглянуть в неведомое, непостижимое будущее. Развившийся в нем в неведомое, него паническому настроению. «Аутичное (эгоцентрическое) мышление порождает страх, - говорит Фримэн, - а страх - это изводящее переживание...» При всей своей неимоверной усталости Джек Фэргюсон как раз тогда затеял свой первый эксперимент. Он делал первые робкие шаги к тому, чтобы стать уверенным в себе клиническим исследователем. В его первом научном опыте им руководил не трезвый ум, а отчаяние. Его сумасшедший опыт отдавал тем, что Босс Кэттеринг сказал о научном исследовании: «Что ж нам делать, когда мы не можем больше делать то, что мы делаем?»
Джек не спал по целым ночам, удрученный, изнуренный, измученный страхом. Наблюдалось парадоксальное явление: его усталый мозг работал еще острее - очевидно, в результате переутомления и бессонницы. Что ж ему было делать, если он уже не мог делать того, что делал? Необходимо было дать отдых своему сверхактивному мозгу...
![Поль Виллемс - Дворец пустоты [повесть и рассказы]](/uploads/posts/books/128369/128369.jpg)