Маршал Салинз - Экономика каменного века
Г
цдные шошоны — В основном, на стоянке такой же обусловленный традицией дележ ,Пной добычи, а при необходимости и жертвование менее внушительных семейных за-СОВ нуждающимся (Steward, 1938, pp. 60, 74, 231, 253; ср. также pp. 27-28 о помощи мьям, на чьих традиционных угодьях перестали плодоносить сосны).
'tSepHbie тунгусы (охотники-асадники) — Охотничьи трофеи, по обычаю нимадиф, шли «»угну — «иными словами, охотничья добыча принадлежит не охотнику, а клану» ^(Shirokogoroff, 1929, р. 195). Нуждающемуся члену клана с готовностью шли на помощь | (р.200). В условиях эпидемии эпизоотии** часть оленей отдавалась теми, у кого они 6ы-|»ЛИ, тем, кто их потерял. В результате нельзя было встретить семью, у которой было бы ' больше шестидесяти оленей (р. 296). ,,i
Северные чипевайян и индейцы р. Купер — Самьюэл Херн наблюдал вспышку «бескорыстной дружбы» среди членов своей команды, когда они готовились к нападению на какую-то группу эскимосов: «Никогда еще, наверное, общность интересов не проявлялась так бурно и среди стольких людей, как в то время в моей команде. Никто ни на миг не испытывал нужды ни в чем таком, что имелось у другого; и если когда-либо дух бескорыстной дружбы в самом буквальном смысле переполнял сердце северного индейца, так это было как раз тогда. Всякое имущество, которому можно было найти общее применение, перестало теперь быть личной собственностью, и каждый, у кого имелось что- то подобное, казалось, гордился возможностью отдать или одолжить его тому, у кого этого не было — одному или многим» (Неагпе, 1958, р. 98).
Индейцы прерий — Многие северные племена испытывали общую нехватку хороших лошадей [для охоты на бизонов]. Поэтому у одних охотников лошадей было больше, у других меньше; у некоторых же вовсе не было. Однако последние не страдали от голода: к неимущим мясо попадало различными путями. Например:
Ассинибойны — Дениг отмечает, что в больших сообществах мужчины, не имевшие лошадей, равно как и старые и больные, обычно шли следом за охотниками и брали от убитых животных мяса сколько хотели, оставляя,
однако, лучшие части и шкуры добытчикам (Demg, 1928-29, р. 456; ср. р. 532). Когда пищи недоставало вообще, неимущие имели обыкновение исподтишка наблюдать за хижинами тех, у кого еда имелась, и являться туда во время обеда: ведь «ни один индеец не станет есть на глазах у гостя, не предложив тому кусок, даже если это последний кусок» (р. 509; ср. р. 515). Порой удачливого конного охотника, вернувшегося с охоты, старые мужчины встречали на
р f Натопи — монтанье-наскапи, индейский народ группы алгонкинов в Канаде.
|* Эпизоотия — массовое распространение заразной болезни среди животных на более или менее i [ |бширной территории и в определенный отрезок времени, ь J J
Экономик* к*м*нноговека стоянке с такой усиленной лестью, что, добравшись до своей хижины, он все уже успг вал раздать (pp. 547-548).
с.2. 2 С.2. 3 С.2. 4Блэкфут — Тот, у кого было плохо с лошадьми, мог взять их на время у богатого — по следний таким образом увеличивал число приверженцев, — в частности, более удачли вые помогали людям, чьи табуны поредели от каких- то невзгод или напастей (Ewers, 1955, pp. 140-141). Человек, взявший взаймы лошадь для охоты, порой мог отдать вла дельцу лучшую часть добытого мяса, но случалось ли это или нет — зависело от обеспеченности мясом последнего (pp. 161-162). Если нельзя было одолжить лошадь, то полагались на «богатых» — мясо получали от них, и обычно приходилось довольствоваться постными кусками (pp. 162-163; но см. pp. 240-241). Рассказывали о воине- калеке, которого его община кормила и обеспечила жильем и лошадьми (р. 213). Считалось, что те, кто захватывал лошадей во время набегов, должны делиться своей добычей с менее удачливыми товарищами, но по этому поводу часто возникали споры (р. 188; сравни со щедростью степных оджибве перед набегом, С.2.5).
Обратим внимание на то, как различия в степени обеспеченности «генерализовали» обмен: при внутриплеменном обмене богатый человек платил за вещи больше, чем платили другие; средний человек, например, давал за рубашку и гамаши двух лошадей, богатый за те же самые вещи — от трех до девяти лошадей (р. 218). Человек, можно добавить, часто давал лошадей нищему, «чтобы поднять свое имя», и бедный мог «сыграть шутку» с богатым, дав последнему маленький подарок или просто публично польстив ему, в надежде получить взамен лошадь (р. 255).
Июрс так обобщает экономические отношения между богатыми и бедными: «Щедрость воспринималась как обязанность состоятельных людей. Ожидалось, что они будут давать бедным в долг лошадей для охоты и переездов на новые стоянки, снабжать пищей, а время от времени и раздавать лошадей безвозмездно. От них также ждали, что они будут платить больше при внутриплеменном бартере, чем индейцы, у которых дела шли не так хорошо. Если богатый человек имел политические амбиции, было особенно важно, чтобы он делал щедрые дары, дабы увеличить число приверженцев» (Ewers, 1955, р. 242).
Реакцией на общий дефицит продуктов было усиление дележа. В этом отношении типичны голодные зимние времена: «Тогда богатый, сделавший осенью хорошие запасы, должен был делиться с бедным» (Ewers, 1955, р. 167). Ранговая структура общины также была призвана облегчать положение: охотники должны были вываливать перед предводителем группы содержимое своих сумок, а предводитель — разрезать добытое на куски и делить поровну
между всеми семьями. Когда добыча становилась более обильной, эта «примитивная форма рационирования пищи» уже не применялась, и предводитель переставал играть роль центрального распределителя (pp. 167168).
Степные кри — Та же тенденция: кто побогаче, делится мясом с безлошадными, при случае раздает лошадей — за что от бедного взамен получает не мясо, а преданность (Mandelbaum, 1940, р. 195). И иные проявления сооотношения щедрости и обеспеченности, общего для индейцев Великих равнин (pp. 204, 221, 222,270-271; см. также Wallace and HoebeL 1952, p. 75 et passim о команчах; Coues.1897, p. 337 о мандан — деревенских индейцах).
Канза — Хантер пишет, что если кто-то не мог выполнить обязательства по договорному обмену из-за болезни или неудачной охоты, то его не объявляли злостным должником
и дружественные отношения с ним не прерывались. Но тот, кто не выполнял обязательств по лени, считался плохим индейцем, и друзья обычно отворачивались от него — однако такие типы были редки (Hunter, 1823, р. 295). Более того, «...никто из людей с хорошей репутацией не испытывал нужды или лишений, если другие в общине были в силах предотвратить это. В таких случаях индейцы оказывались необычайно щедрыми, всегда удовлетворяли потребности друзей за счет своих излишков» (р. 296).
Генерализованная реципрокность явно усиливалась в тяжелые времена. «Всегда при общей нехватке средств к существованию люди реципрокно давали в долг друг другу, или, скорее, делились своими запасами, пока те не иссякали. Я это говорю, имея в виду тех, кто был трудолюбив и имел доброе имя. В противном случае, на нужду человека смотрели сравнительно безразлично, хотя его семья и получала долю из запасов, ставших общими из-за общей нужды (р. 258).
Степные одмибве — Таннер и его семья оджибве*, страдая от голода, добираются до стоянки оджибве и оттава; вожди собирают сходку, чтобы обсудить положение пришельцев, и местные мужчины один за другим добровольно вызываются поохотиться для Таннера и его людей; жена брата отца Таннера** скупа по отношению к нему, но муж бьет ее за это (Tanner, 1956, pp. 30-34). В подобных же обстоятельствах, однажды зимой, одна из домашних общин оджибве требовала серебряные украшения или другие ценности взамен предоставленного семье Таннера мяса. Это требование — отплатить за помощь — возмутило Таннера, ведь его люди были голодны: «Я раньше не сталкивался у индейцев с подобными претензиями. Они, как правило, готовы поделиться своими запасами с любым, кто нуждается и приходит к ним» (р. 47, см. также pp. 49, 60, 71-73, 75,118,119).
Однажды, когда на стоянке оджибве свирепствовала эпидемия и всем не хватало пищи, Таннеру и еще одному охотнику удалось убить медведя. «Из мяса этого зверя, — писал он, — нам нельзя было съесть ни кусочка, мы принесли его на стоянку и раздали по равной доле каждому семейству» (р. 45). В другом подобном случае один индеец, застреливший двух лосей, пытался потихоньку разделить добычу с Таннером, утаив ее от остального лагеря. Таннер, будучи «лучшим, чем тот, индейцем, отказался, пошел на охоту, убил четырех медведей и раздал мясо голодающим (р. 163).
А вот об особом экономическом поведении индейцев, ставших на тропу войны: если у участника боевого отряда недоставало мокасин или чего-то еще из амуниции, он брал в руки вещь, в которой нуждался, и подходил к хорошо обеспеченному человеку на стоянке — последний обычно молча давал желаемое; или же предводитель отряда шел от одного к другому, собирая то, что было нужно неимущему воину (р. 124).
