Харриет Лернер - Всё сложно. Как спасти отношения, если вы рассержены, обижены или в отчаянии
Воображаемый сценарий
Тим в своей ситуации выступал в роли недостаточно активного человека, а Джанет и Сьюзен были чрезмерно активными. Но все трое столкнулись с проблемой изменения своей роли в поляризованных отношениях. Как это ни парадоксально, именно готовность к экспериментированию и притворству позволила им сформулировать и более сложные, богатые и точные «я» и «мы». Когда некоторые стороны личности долгое время замалчиваются или отношения портятся, проиграть воображаемые сценарии вовсе не грех, и это может изменить вашу жизнь. Это особенно актуально, когда наша цель – расширить представление о своем «я» и личности близкого человека, а не принизить их, и проверить границы возможного в отношениях с ним.
Глава 6
Не бойтесь ставить родителей в неудобное положение
Как-то раз, много лет назад, я гостила у родителей в Финиксе, штат Аризона. В один из дней мы с отцом поехали куда-то на машине. Когда он притормозил перед светофором, прямо перед нами перешла дорогу женщина примерно моих лет. У нее были сильно вьющиеся каштановые волосы – знаете, бывают такие непослушные кудри, живущие своей жизнью и совершенно не поддающиеся укладке.
«Посмотри на эти волосы!» – возмущенно воскликнул отец и покачал головой в знак резкого неодобрения. «Нет, ты только взгляни на ее волосы! – снова фыркнул он. – Да это же настоящее воронье гнездо!»
Пикантность ситуации заключалась в том, что мои волосы были точь-в-точь такими же.
«Папочка, – сказала я, похлопав его по плечу, чтобы он повернулся ко мне, – смотри!» И я поднесла прямо к его лицу прядь своих волос: «У меня точно такие же кудри!»
Этот случай произошел со мной уже в зрелом возрасте, поэтому я осталась совершенно невозмутимой. Я не повела себя как уязвленный или разгневанный человек. Не стала язвить. Не начала мямлить нечто невнятное или бросать комментарии «в воздух». То есть я не сделала ничего, что помогло бы отцу проигнорировать мою реакцию. Я воспользовалась тем, что была рядом с ним, и заставила его пойти со мной на контакт. Мой тон был теплым и любопытствующим, но то, как я говорила, не давало ему возможности ускользнуть от ответа. Я будто бы спрашивала: «Ну, папа, интересно, что ты на это скажешь?»
Отец кашлянул. «Ну я же говорю о ней», – произнес он. «А тебе не кажется, что у нас с ней одинаковые волосы? Вот, посмотри». – «Неважно», – бросил отец как ни в чем не бывало, снова приглашая меня закончить этот разговор. «Так, папа, я хочу, чтобы ты знал, что твой комментарий задел меня. Как я уже говорила, у меня такие же волосы». Отец промолчал. Загорелся зеленый, и мы перешли на другие темы.
Недавно я рассказала об этом случае своей подруге, когда та поведала мне, что страшно зла на свою мать: та обозвала одну из подруг Дженни толстухой. Моя подруга попросила мать держать свои хамские замечания при себе. На что та ответила: «А что, я тоже толстуха, как и ты, и твоя сестра. Все женщины в нашей семье – толстухи».
Этот выпад в адрес веса Дженни – щекотливой темы для нее – выбил мою подругу из колеи, и она не смогла продолжить беседу. Когда я рассказала ей о своем разговоре с отцом, подруга просто не могла понять, почему я согласилась сменить тему.
«Почему, черт возьми, ты дала слабину? – спросила она. – Ты понимаешь, что оказалась в неловком положении? Я никогда не согласилась бы на это!»
На самом деле, в неудобном положении оказался как раз мой отец. Именно ему пришлось там, в машине, пережить нелегкие мгновения. Нет, конечно, я не рассчитывала, что мои слова как-то изменят его. Скорее, я высказалась, потому что сочла, что так сохраню собственное достоинство, и потому что не хотела оберегать отца, игнорируя его замечание и позволив ему избежать размышлений над тем, как его слова отразились на мне. В то же время я больше думала о том, что хотела сказать для себя, а не о том, чтобы получить его определенную реакцию.
Когда кто-то задевает наши чувства или плохо ведет себя, мы, как правило, выражаем гнев или молчим. Это нормальная реакция, но в этом случае близкий человек может уклониться от ответственности. Нам кажется, что мы защищаем себя, но в действительности часто нас больше волнует то, как будет управлять собой в сложном разговоре собеседник и насколько ему может быть неловко. Мысль о том, чтобы мягко поставить человека на место, может доставлять нам дискомфорт. Что, если бы Дженни сказала матери: «Знаешь, мама, твое замечание о том, что все женщины в нашей семье – толстухи, задело меня. Уверена, ты этого не хотела, но мой вес – болезненная тема для меня. Иногда я делаю критические комментарии о своем избыточном весе, но совсем другое дело – когда моя собственная мама называет меня толстухой. Ты понимаешь меня?» Что, если бы Дженни не вышла из себя и оставила матери какие-то возможности для ответной реакции? Кого на самом деле защищает Дженни, когда приходит к выводу, что в разговорах «нет никакого смысла»?
Разумеется, необязательно разговаривать обо всех обидах и несправедливостях, которые нам приходится терпеть. Иногда просто забыть о чем-то – свидетельство психологической зрелости. Однако для разговоров с членами семьи обычно трудно найти достаточно мужества. Если мы выработаем свой голос в отношениях с главными родственниками, это повлияет на все остальные наши отношения, потому что они тоже страдают, когда мы не в состоянии поговорить с членами семьи о действительно важных вещах. Все взаимосвязано. Натуралист Джон Мьюр выразился так: «Пытаясь выхватить что-то одно, мы обнаруживаем, что оно тесно связано со всеми остальными явлениями во Вселенной».
Если вы повысите активность в отношениях с одним ключевым родственником, все остальные ваши отношения тоже изменятся. То, до какой степени вы можете четко говорить в первой семье о том, кто вы на самом деле, каковы ваши убеждения и положение дел в важных сферах жизни, значительно повлияет на качество голоса, которым вы пользуетесь с другими людьми.
Мой отец грубит
Анна обратилась ко мне за помощью в решении проблемы с отцом – сложным человеком. После тяжелого развода пятнадцатью годами ранее он исчез, но теперь, после недавней смерти ее матери, появился вновь. Он, казалось, искренне хотел наладить отношения с Анной и проявлял щедрость и доброту. Но когда они вместе находились в общественных местах, он часто отпускал грубые сексуальные комментарии. Он мог уставиться на женскую грудь и сказать: «Ничего себе! Глянь, какие большие!» – или: «Эх, хотел бы я посмотреть на нее без кофточки!» Анна считала недопустимым, что ее давно потерявшийся отец ведет себя таким образом в ее присутствии. Она очень злилась на него, но ее беспокоило и то, что он может снова исчезнуть, если она вступит с ним в конфликт.
С моей точки зрения, его провокационные комментарии, скорее всего, были проявлением сильной тревоги. И он, и дочь переживали смерть матери Анны, что неизбежно пробуждало воспоминания о прежней семейной жизни, а кроме того, являлось огромной проблемой: им предстояло попытаться восстановить свои отношения. Это незаурядные по эмоциональному накалу события. Я сказала Анне, что она должна ожидать каких угодно осложнений как минимум еще пару лет.
В то время, когда Анна пришла ко мне впервые, она написала своему отцу длинное письмо, где отчитала его за поведение. В неотправленном письме, которое она принесла на сеанс и прочитала мне, среди прочих мелких вопросов говорилось о сексизме, феминизме и его овеществлении и обесценивании женщин. Это важные вопросы, но даже Анна могла предугадать, что это письмо лишь осложнит общение. Письма родственникам – иногда полезный способ дать друг другу возможность говорить правду, когда мы в состоянии изложить сложный вопрос кратко и никого не обвиняя. Но длинные обвинительные письма почти всегда закрывают возможности для общения и вызывают защитную реакцию вместо понимания или взаимного сочувствия.
Я предложила Анне не отправлять письмо. Оно только подлило бы масла в огонь, усилив тревожность ее отца и повысив вероятность того, что он будет продолжать вести себя вызывающе или даже снова исчезнет. Когда мы критикуем людей или читаем им нотации, мы фактически предлагаем им не обращать внимания на наши слова. Это удивительно, что Анна и ее отец вообще смогли общаться после его долгого отсутствия, особенно почти сразу после утраты. Я призвала Анну быть терпеливее с отцом и с самой собой, когда она старается не потерять отца вновь, и выработать определенный способ реагировать на его неуместные замечания.
