Поль Генри де Крюи - Борьба с безумием
И вот он снова работает интерном на последнем этапе своего двадцатилетнего марафонского бега к званию сельского врача. Теперь вопрос стоял так: или - или, победить или умереть. Ему представлялся прекрасный случаи совершенно излечиться. Угрызения совести подкрепляли его. Яд барбитуратов из него выветрился. Мэри, которую он прогонял от себя и грозился убить, снова была c ним и простила его. Старшие доктора всячески его выдвигали. Все складывалось благоприятно для его возрожения.
Предоставим Джеку самому высказаться, как он реагировал на оказанное ему доверие:
- Я стал до того нервным, что мне трудно было зажечь сигаретку. Я всей душой готов был вернуться к работе, но не мог обойтись без капсул...
Джек был хитрым наркоманом. Он научился тайком принимать капсулы, чтобы никто об этом не догадывался, и так регулировать их дозу, что даже врачи ничего не замечали. Он старался перехитрить и врачей, и барбитураты. Он глубоко таил свой личный секрет и гордился этим. Обладая огромным избытком энергии, он мог при помощи тщательной дозировки несколько ослаблять сверхактивность поведения и казаться нормальным человеком, но лишь до тех пор, пока резко не повышал дозу наркотика. Он придумал еще одно извинение для своей наркомании: его волновал вопрос, как он справится с самостоятельной работой в качестве сельского врача. В июне 1949 года наступил наконец долгожданный день: он получил право врачебной практики в штате Индиана. Но доктор медицины Джон Т. Фергюсон был все-таки... ненадежным человеком.
Выслушав всю эту историю, я был в недоумении, и до сих пор недоумеваю, как умудрился Джек получить свой диплом. Странным казалось уже то, что доктора допустили его в интернатуру, но как могли они взять на себя такую ответственность - разрешить ему самостоятельную практику в Индиане? Я недавно спросил об этом Джека. Джек ответил, что он сам задавал этот вопрос доктору Давиду Мак-Кинли, директору медицинской школы Индианского университета.
Почему Мак-Кинли, Ричи, Кайм - опытнейшие медики и учителя, знавшие о несчастье Джека, - почему они дали ему закончить образование и получить право врачебной практики? Джек рассказывает, как ответил ему Мак-Кинли:
- Мы верим в вас и знаем, что вы своего добьетесь. Не знаем только когда. Вы не представляете, как все мы рады за вас.
В маленькой деревушке под названием Гэмлет с населением около 500 человек, совершенно лишенных медицинской помощи, Джон Т. Фергюсон с большим успехом проработал лето 1949 года. Жители Гэмлета и окружающих ферм наметили собрать 5000 долларов, чтобы оборудовать ему кабинет, но Джек им так полюбился, что оказалось нетрудным собрать 12 000 долларов - под 6% годовых. Они выстроили ему кабинет и купили автомобиль.
Начинающему доктору Фергюсону не пришлось дожидаться пациентов; с самого начала им пришлось его дожидаться, а почему бы и нет?
Вина он не пил; ему шел уже сорок первый год. В нем было много личного обаяния. Он пробивал себе дорогу в жизни неустанным трудом: был сталеваром, буфетчиком, кочегаром на Монон, преподавал студентам анатомию и двадцать лет упорно работал, чтобы завоевать диплом врача. Он, конечно, знал жизнь, а такому человеку нетрудно разобраться, болен ты или здоров. Уж одна его улыбка, не говоря о лекарствах, внушала больному такое чувство, что он непременно должен поправиться. С самого начала практика захлестнула его.
Доктор и миссис Джон Т. Фергюсон - какая чудная пара, какое приобретение для общины! Мэри была у Джека управляющей кабинетом, рецептором и бухгалтером. А сколько искусства она проявляла как медсестра, кухарка и домашняя хозяйка!
Какую же гору работы сворачивал доктор Фергюсон! Ранним утром он выезжал по делам в близлежащий городок Ла-Порт, оттуда спешил вернуться к своему утреннему приему, в полдень проглатывал бутерброд, не вставая из-за рабочего стола, потом мчался по вызовам в район и кончал свой дневной труд хорошо если к четырем часам утра. Когда же доктор Фергюсон спал?
Если его вызывали к больному на дом, то, как бы ни был утомлен, он никогда не отказывал. Джек был честным врачом. Если человек страдал ревматизмом и Джек назначал ему новое средство - глюконат кальция, он никогда не давал ручательства, что лекарство обязательно его вылечит. «Возможно, это принесет вам пользу», - говорил он. Он действовал на больного своим личным обаянием. Он облегчал состояние больного, когда лекарства отказывались помочь. Он добивался этого взглядом своих темных глаз, теплым вниманием к больному и чудесной улыбкой, которая не сходила с его лица.
Приемная Джека в деревушке Гэмлет становилась иногда похожей на сельскую ярмарку: народ стекался к нему из всего района за тридцать, сорок, пятьдесят миль, словно он был великим чудотворцем. Казалось, ему суждена большая медицинская карьера; но он неизменно показывал жителям Гэмлета, что намерен у них остаться. Он расходовал взятые у них взаймы деньги не только на постройку медицинского пункта, но и тратил их на приобретение ультрасовременного рентгеновского аппарата, лабораторного оборудования, самых модных антибиотиков и других фармацевтических средств. Чтобы обеспечить Гэм-лет всем лучшим, что есть в медицине, доктор Фергюсон залез в долги на 50 000 долларов - такие, по крайней мере, ходили слухи. Он ничего не жалел для своего Гэмлета. А жители Гэмлета и окружающих ферм ничего не жалели для доктора Джека Фергюсона. Он любил летом полакомиться свежими овощами, которые оставляли ему благодарные пациенты, а осенью отборные мясные продукты с окружающих ферм переполняли кладовую Фергюсонов.
Незадолго до окончания интернатуры его друг и товарищ по курсу доктор Гэрольд Бауман предсказывал, что, когда Джек займется практикой на селе, его будут страшно любить, он сделает людям много добра и соберет бочку золота. Не прошло и года работы в Гэмлете, как Джек уже обменял свой Плимут на Линкольн, выплатил долг за постройку медицинского пункта и окупил все свои затраты на оборудование и лекарственные средства. Но когда же Джек спал?
- Первые признаки, по которым я узнала, что Джек опять взялся за барбитураты, - говорит Мэри, вспоминая лихорадочные дни в Гэмлете, - это заплетающийся язык и спотыкающаяся походка.
Мэри боялась, что пациенты тоже это замечают. Но нет, они нисколько не подозревают, что доктор Фергюсон выпил, они не слышат от него никакого запаха - значит, он не пьян - должно быть, просто переутомился. Он ведь спит не больше двух часов в сутки, говорили они.
Вся беда заключалась в том, что Джек никому не умел отказать в помощи - ни больному, ни здоровому, вообразившему себя больным, ни человеку, просто желавшему получить «наложение рук» этого чудесного доктора, который, несмотря на высокое образование, так добр, и так ободряет своей улыбкой, и так благороден, что не может никому отказать.
Настоящие больные и просто любопытные ежедневно стекались в Гэмлет, и перед приемной Джека можно бы увидеть автомобили с номерами из Огайо, Мичигана и Иллинойса.
Но в глубине души Джек сознавал, что он вовсе уж ке так добр.
- Я не мог никому сказать «нет» - в этом главная причина моего падения, - вспоминает Джек. - Я мучился, я терзался, я напичкивал себя пилюлями и капсулами, чтобы заснуть, чтобы уйти от всей этой нелепицы, я стал глотать их просто так, без всякого повода - все больше и больше...
Мэри помогала ему - она, как всегда, была его доктором, Джек несколько раз бросал свои капсулы. Он выходил на время из своего химического тумана, и голова его прояснялась.
Зачем же он снова возвращался к этому дурману, если дела у них шли так успешно? Джек искал какого-то оправдания. Он нашел его. Он получал слишком много денег за оказываемую людям помощь. Конечно, он спас жизнь нескольким больным, но ведь это сделали антибиотики, а не сам Фергюсон. В своей большой практике он назначал слишком много лекарств, уколов и пилюль, между тем как нежная любовная забота могла бы дать гораздо лучшие результаты. Он выписывал пилюли и делал уколы, не установив еще точного диагноза болезни. Он тратил слишком много времени на выслушивание женщин, которые совсем не были больны, а пришли только за его улыбкой.
Почему он не мог подыскать что-нибудь получше, чем глюконат кальция, для своих ревматиков, несчастных мучеников, которые, уходя из его кабинета, забывали о своих болях, согретые обаянием его личности? Будь она проклята его личность!
Он хотел по-настоящему помогать людям, а не только выколачивать из них деньги, и все-таки выколачивал слишком много денег. Его терзал обличающий голос совести, и он глушил его барбитуратами...
Почему Джек не мог сказать людям «нет»? Объясняется это не только его благородством, не только его великодушием, подобно актеру,или популярному романисту, или кинозвезде он начинал верить в свою собственную рекламу. Только что сойдя со студенческой скамьи, после одного лишь года интернатуры он ведь не мог быть идеальным сельским врачом. Неужели успех так испортил доктора Фергюсона? Да, надо признать, он таки порядочно сбивал его с толку.