Сергей Юрченко - Я. Философия и психология свободы
Недостатки и достоинства такого земного божества всегда равны недостаткам и достоинствам верующего. Этот Господь оказывается так же невежественен, фальшив и вульгарен, как и его слуга. Ведь человек вовсе не стремится оторваться от земли и перерасти себя, свое человеческое, чтобы достичь высшего Я. Нет, он тащит своего бога с небес к себе на землю, делая его свидетелем своих преступлений и соучастником своих свар. Религия есть самое естественное для самосознания чувство, и у него самые мерзкие последствия. В Коране сказано: «И сражайтесь с ними, пока не будет вам больше искушения, а вся религия будет принадлежать Аллаху» (2,189). Две армии стоят на поле и обе истребляют друг друга во имя одного и тоже бога, производя отвратительную психологическую подмену нуминозного Я собственным «я». В сущности, все войны, которые ведет человек против других людей, будь то иноземцы, иноверцы, классовые враги, деловые конкуренты, соседи или собственные родственники, он ведет во имя своего божества, с которым они всегда оказываются заодно.
Невозможно сражаться за Сознание, бессмысленно преследовать на нуминозное Я. Фраза «Все вы – дети Божьи» допускает, что некоторые из этих детей могут быть несносными существами: эгоистичными, жестокими, подлыми, но она исключает порядок, при котором у этих маленьких негодяев появляется повод возводить свои комплексы в ранг борьбы за святыню. Дурно преследовать человека во имя самого себя, но хорошо и даже благородно преследовать его во имя святыни: бога, закона, государства, нации, политической идеи. Забивая собрата по Сознанию до смерти, можно придать этому акту статус благочестия. Самые ловкие в этом мире так и поступают. Только простодушный дурак убивает ближнего во имя самого себя и тут же попадает под священнодействующий суд, где его, возможно, казнят во имя государства. Умные приговаривают неугодного к смерти во имя святыни. Жреческий Бог и Государство становятся братьями, и обыватель уже сам не знает, где кончается один, и начинается другой. Но все чаще он чувствует, что эти братья-доскуры, Религия и Власть, не имеют отношения к нуминозному Я, которое он ощущает внутри себя, но которое не может поймать, оказываясь всегда в зазеркалье этого панпсихического Сознания.
Тайна, которая становится сутью религии и мистики, пронизывает все оккультные и эзотерические учения древности. Вот показательный отрывок из гностического трактата «Пистис София»: «Не было бы ничего более важного, чем эти Тайны, если бы не Тайна Семи Голосов и их Сорока девяти Сил и Исчислений, и никакое из имен не превосходит это Имя всех их, в котором есть все Имена, все Света и все Силы. Таким образом, если тот, кто покинет свое тело Гиль, знает это Имя, то ни Дым, ни Власть, ни Правитель Сферы Судьбы, ни Ангел, ни Архангел, ни Сила, не смогут воспрепятствовать этой Душе; более того, если оставляя Мир некий человек скажет это Имя Огню, он будет должен погаснуть, и Туман рассеется».
Во все времена своего существования религия утверждала, что просветление (благодать) не есть синоним просвещения, но оно приходит к человеку в результате медитативного состояния, именуемого верой. В Эдемском саду ему было запрещено есть с древа познания. Лишь эдемское невежество есть благо. В схоластике Фомы Аквинского знание должно полностью завершаться в вере. И даже знаменитый протестант Лютер, вступивший в конфликт с Ватиканом, твердил: «В лице разума религия имеет самого страшного врага; он никогда не помогает нам в духовных вопросах, но гораздо чаще борется с божественным Словом, обращая презрительный взгляд на все исходящее от Создателя». Откуда столько ненависти к разуму, ведь Высший Разум и есть Бог, создавший Вселенную с ее законами?
Лишь защитными функциями психики можно объяснить странную склонность человека противится раскрытию той или иной сакральной Тайны. Как привык он носить одежду, скрывая свое тело, которое есть запретный плод его желаний (и поэтому даже порнография несет в себе что-то эзотерическое, и ведьма сакральна своей наготой), точно так же он сопротивляется разоблачению свой души. Человек не желает менять мистическое очарование своего невежества на ясное знание. Возможно, он боится в этом знании о себе обнаружить дьявола? Юнг по этому поводу говорит: «Книга Бытия изображает осознавание как нарушение табу, словно посредством познания нагло перешагивается некая сакральная граница. Я думаю, Бытие право, поскольку каждый шаг к большему сознанию - своего рода прометеевский грех: познанием в определенной мере совершается похищение огня у богов, то есть нечто, что прежде было собственностью бессознательных сил, вырывается теперь из этой природной взаимосвязи и подпадает под произвол сознания». В нашей терминологии это значит, что «прометеевским грехом» является любая попытка самосознания проникнуть на мистическую территорию панпсихического Сознания, составляющего для личности нуминозное Я.
Признавая, что самосознание является высшим предикатом Сознания, мы принимаем определенную лингвистическую модель, которые позволяют нам отныне отделять истинные высказывания от ложных в области философии сознания, психологии, религии и космологии. Такие высказывания можно доказывать как математические теоремы.
Т е з и с 1. Мир (Вселенная) без Бога (Сознания) невозможен.
Этот тезис подразумевает все тот же антропный принцип, который можно сформулировать так: Сознанию (Я) необходим свидетель, поскольку без самосознания Вселенная (и Бог) не существуют в антропном смысле. В человеке Бог (нуминозное Я) познает самого себя. Именно Оно осуществляет Я, беря его в кавычки самовосприятия м тем самым сужая каждый раз до отдельного самосознания.
«Я» = Оно
Назовем это уравнение «формулой рождения». Без Я нет Оно, а в этом случае, по Пуанкаре, нет мозга, в котором решался бы вопрос о существовании чего-либо, включая Сознание и Вселенную. Поскольку Я в принципе неуловимо и самосознание в интроспекции всегда обнаруживает себя как постороннего, как Оно, то Я можно приравнять к ничто, т.е. к нулю. Однако воспринятое ничто уже есть нечто, и в этом смысле захваченный гуссерлевской интенцией в скобки феноменологический нуль оказывается единицей:
{0} = 1
Именно поэтому, кстати сказать, в замечательной интуитивной догадке Лао-Цзы сказано, что истинное ничто – Дао неуловимо самосознанием в его нейролингвистической реальности – в Логосе-Майе. Мозг всегда имеет нечто. Пустота самосознания, т.е. остановка потока его феноменов (дхарм), к которой стремится дзен-буддист, и есть смерть (нирвана).
А теперь рассмотрим такое заявление:
Т е з и с 2. Человек без Бога мертв.
Это высказывание традиционно принимается за правильное как в буквальном прочтении (душу делает живой Бог), так и в аллегорическом смысле (без Бога человек духовно мертв). Но этот постулат является совершенно ложным. Действительно, душа создает себя из Духа, пребывая в непрерывном его присвоении, но именно умерший человек (самосознание) – и есть Бог (Сознание), поскольку аннигиляция Оно есть возвращение к нуминозному Я:
Оно – Оно = Я или 1 – 1 = 0
Назовем это уравнение «формулой смерти». Впрочем, его можно назвать и «формулой бессмертия». Все зависит от того, кого считать настоящим – Я или Оно, Сознание или его свидетеля – самосознание. Древние учения – буддизм, даосизм и гностицизм считают настоящим именно первое (Брахман, Дао, София).
Мистика зеркал, Всевидящее Око и ритуальный Хоровод
Глаза повертываются во мраке
Зрачками внутрь и смотрят в глубину.
Р.М. Рильке
Цитата из стихотворения Рильке «Морг», вынесенная в эпиграф этой статьи, подразумевает абсолютно неосуществимую идею с точки зрения наших знаний об анатомии глаза, который привязан к черепу мышцами, а к мозгу – зрительным нервом. Казалась ли эта идея такой же невозможной для древнего человека? Нам нетрудно понять ход мистических рассуждений такого человека. Глаза, развернувшиеся внутрь черепа, должны увидеть то, что находится внутри него. Что же это? И тут представления древнего человека и наши современные в целом совпадают: такие глаза должны увидеть вместилище души. По крайней мере, Рильке эксплуатирует именно эту идею: умершие больше не видят наш мир, они видят мир потусторонний. Именно поэтому с древних времен принято прикрывать глаза покойников: собственными веками, монетами, маской, вуалью. Таким же древним ритуалом является завешивание зеркал в доме, где находится умерший. Зеркала оказываются еще одним источником потустороннего для человека.
