Рамиль Гарифуллин - Звезды на приеме у психолога. Психоанализ знаменитых личностей
— Маска — понятие очень сложное. Человек испорчен ровно настолько, насколько он воспитан. А получается, один мучается от того, что он поглядел на женщину. Например, отец Сергий и рубит себе палец, чтобы не искушаться. А другой, совершенно о вдруг оробел перед какой-то ситуацией. Ддля другого это было бы смертью, а он только засмущался. Всё зависит от уровня своего сознания и от внутренней самооценки. Но ты сам себя коришь. Ты сам внутри знаешь, что когда сделал сам себя тем самым и наказал. Кстати, у меня есть такая картина. Перед дождём, перед грозой идёт много туч и в небесах идёт некий человек в сутане: в мусульманской, в буддийской, в православной не важно. Идёт по тонкому-тонкому проводу или нити в облаках. Эта нить прогнулась. Это состояние нашей жизни, когда ты находишься перед грозой.
— Эта картина о твоих пророческих способностях?
— В какой-то степени.
— Но я почувствовал, что главным чувством, которым наполнены твои картины является одиночество? Это есть твой стыд — быть одиноким? А ты его одеваешь в одежды суеты?
— Это уж точно.
— Одиночество есть. Но самое интересное то, что по жизни ты наверно это одиночество пытаешься скрадывать и поэтому у тебя много людей, с которыми ты общаешься. А голая истина то, что ты одинок. Может это и есть голая истина?
— Мы все одиноки. Художник одинок вообще. Он принадлежит искусству, женат на искусстве и он изменяет своему искусству и возвращается к нему, тоскует по нему. Он всё бросает и обратно возвращается к искусству. Жена она жертвенница. Она должна пойти как за крестом. Она должна быть помошницей, соратницей. Но если она требует давай, давай, давай- это всё кошмар.
(Последняя проблема с женщиной.)
— А что вы сейчас чувствуете?
— Приятно общаться с человеком, которому не надо много объяснять, он и так всё чувствует. Проникаете в глубину и тайну. Когда человек прячет свои скелеты, человеку открывают и говорят: «Слушай, какие у тебя красивые куклы, красивые люди стоят, или сидят, или живут в твоем шкафу!.. По другому воспринимают даже то, что тебе кажется, что ты не должен это показывать на мир. Эта твоя боль слезы, это твой стыд. Но они этого же не видят часто.
И тут-то, изредка удаётся заглянуть. Если бы ты был с Гоголем, который собирается вот- вот сжечь и вышел на секунду в другую комнату, а ты взял его рукопись и спрятал. А он пришел, растерялся, не может понять. Но в это время он видит, что какие то бумаги догорают… Великий человек не всегда понимает реальность и фантазию. И он уверен, что всё уже сжег. И тут оказывается, что лучше читать неудавшееся произведение Гоголя, чем удавшееся произведение. Какого-нибудь совершенного идиота, который писать не умеет. Того, кто считает что, это шедевр он сделал.
— Были в твоей жизни женщины, которые понимали твою сущность по твоим картинам?
(Задаю этот вопрос потому, что определённо знаю, что мой пациент является хронической жертвой своих женщин, которые всегда злоупотребляли его добротой и материнской сердечностью.)
— Да конечно. Но обидно, что часто ты любишь не тех, кто достоин. И те, кто увидели мою сущность, могут быть моими соратниками, другом, помощником, который видит глубже и больше, чем сам ты предполагаешь о себе. У меня были такие случаи, когда у меня сжигали десятками картины, и я возвращался, думал любит, а на самом деле потом понимал, что эта глупость была сиюминутная. Страсть сексуальной привязанности, которая тебя тянула, она не имела отношения к духовности. И редкие случаи один из миллионов, когда ты находишь того человека, который тебе близок духовно и тебе нравится. Ты хочешь с ним прожить свою жизнь, очень красиво. Зная, что это твоё я, я — твоя совесть. Но таких не встречаешь. И очень удивительно, когда человек прожил достойную жизнь с женщиной, и вдруг он бросает ради молоденькой, которой нужна только слава. Но он тоже ни чего не может сделать с собой, ему нужно тело молодое. Ему нужно вдохновение, он худеет подтягивается, он идет в спортзал в 60 лет.
(Не о себе ли?)
— Вы худеете, вы подтягиваетесь, вы о себе да?..
— Я то нет, я не о себе пока ещё, для себя. (Защита отрицанием)
Но я просто по природе такой. У меня есть свое, скажем физиологическое достояние. У меня и родители не были полными. Но другие: актёры, режиссеры бросают своих жён, помирают просто от тоски.
— Вы росли в нормальной семье? Психических травм не было со стороны отца или матери, унижений?
— Нет. Таких больших не было. Было как и любой семье. Поругивались время от времени.
— Диалог с ними продолжается? Слушаете, их голоса. Над душой стоят. Мать что до сих пор говорит вам?
— Я однажды был в Бородино, и там есть храм Св. Владимира. Построила его жена одного генерала. Она приехала искать своего мужа среди 50 тыс. раненых и погибших и не нашла его. Она основала монастырь и жила там в келье, в этом монастыре. У них был сын Николенька, которому было 8 лет и он написал: «Матушка жизнь, моя жизнь, откройте мое сердце и увидите, как на нём начертано ваше имя». Через год он погиб. Вот этот эпиграф я взял и имя совпадает. Мама звала меня Николенька, там Николенька. Что я испытываю по отношению к родителям? Я их люблю и молюсь, чтобы когда-то я был с ними и продолжил с ними диалог. Мама иногда приходит во сне, даёт советы, поддерживает, она даёт стимул. Говорит: «Я тебя не для того родила, чтоб ты всё бросил, плюнул, отпускал руки».
(Мой пациент ощущает единение со своей матерью, хотя её уже нет в живых).
А иногда опускаются руки из-за того, что много не завистников, недоброжелателей, негодяев, которые ненавидят за то, что ты успешен, за то что ты можешь позволить себе что-то, ездить на роскошной машине. Ну, я же не ворую деньги, я зарабатываю их своим трудом, этими руками, своим талантом. А у людей вот у них прямо пенно изо рта. Те, которые сами не имеют никакого отношения к искусству, которые сам не рисуют, а раскручиваются на инсталляциях. Они выдают свои инсталляции за искусство.
— А вообще есть такие художники, за которых рисуют ученики, но подписываются они на этих картинах, паразитируя на своём имени? Такая халтура есть вообще?
— Наверно есть. Я то не держу учеников, мне как-то не привиделось. Я одно время преподавал в филиале МГУ, который сейчас уже отделился в Ульяновске. Я думаю, ну подготовлю я пару учеников, которые будут мне помогать. Но как понял, что жалко делиться секретами, которые нарабатываются годами. Они не оценили бы это: как ты испытываешь, как экспериментируешь, выбрасываешь огромное количество конструкций, огромного количества времени, а потом находишь и вдруг кому-то всё отдать. Второе — им объясняешь простые вещи, а они не понимают и начиешь злиться. Я же прошёл другую школу, я учился в Италии, в Англии, в Голландии, я изучал иконы, я жил месяцами, штудировал, штудировал, штудировал. А им это не дано.
— У вас есть страх любви?
— Всё-таки женщина любит другими понятиями и страстями. А мужчина вовлекается, привыкает, ему хочется спокойствия, равномерных отношений, а женщине нужно больше страсти.
И как бы ты не любил, ты всё равно расстанешься. Ты живёшь год, два, три, пять. Сколько бы ты не жил, ты всё равно живёшь один. Ты всегда одинок. Если ты художник, если ты придуриваешься и выглядишь таковым, конечно же. Это всё переходит через тебя, через твою боль, через твои страдания. Ты весёлый, ты наивный, ты придурошный, но в глубине души ты глубокий тонкий человек, потому что ты живёшь другими категориями, другими измерениями и это очень серьезно. Если ты создаёшь то, что останется в истории. В глубине у тебя два «Я». Ты раздваиваешься на две части, где в одной ты семейный человек, а во второй ты одинокий странник. Ты всё время идёшь к своей Мекке, к своему храму. А храм это некая идея, которую ты должен постичь и познать через Тибет, через науку, через литературу.
— Я чувствую у вас желание уйти, убежать от реальности в сказку?
— Опять вы попадаете в точку. Я писал когда-то сказки. Я ложился с чувством, что приснится мне эта сказка. И она мне снилась, я просыпался и её записывал. Так я написал серию сказок и отправил их в Москву. Я ещё и не учился в институте. Ну, они говорят, мы посмеялись, замечательно, спасибо. Но они сказали, что это не их стиль. Я прекратил писать и настроение у меня упало. И прошло много лет. Где-то в 90 году, вдруг читаю мои сны, мои сказки. Кто-то содрал, видно пролопачиваетвот эти всякие журналы, архивы и из этого берёт и делает как своё… Их у меня было около 20. Часть я вспомнил, часть забыл. А недавно я написал сказку связанную с моим сном, про белую фею. Новогодняя, рождественская сказка. Напечатали даже в журнале «Штаб-квартира»
— А сон каким чувством наполнен?
