Марк Хаузер - Мораль и разум. Как природа создавала наше универсальное чувство добра и зла
При сравнении этих результатов с данными, полученными в исследованиях, выполненных с участием людей, возникает центральный вопрос. Как ценность продукта или действия изменяется в зависимости от времени? Экономисты склонны описывать взаимосвязь между ценностью продукта и временем математически, в виде экспоненциальной кривой. Субъективная ценность вознаграждения по мере ожидания уменьшается с постоянной скоростью. Таким образом, задержка — это мера риска, шанс потерять все, ожидая большего вознаграждения.
Напротив, исследователи психологии человека и поведения животного более склонны считать, что связь между этими факторами описывается гиперболической кривой. Как и в экспоненциальной модели, здесь есть взаимосвязь между субъективной ценностью и временем, но с двумя отличительными особенностями: ценность обратно пропорциональна временной задержке, и инверсия предпочтений возникает, когда задержка во времени, связанная с получением обоих вариантов награды, сдвигается в будущее. Переориентация выбора у людей происходит реально, и это факт, который раздражает экономистов, склонных к рациональным моделям, но восхищает психологов, интересующихся основаниями субъективного предпочтения. Экспоненциальная модель не может объяснить, почему человек, который предпочитает 10 $ сегодня, а не 11 $ завтра, может изменить свое предпочтение, если 10$ предлагается получить через тридцать дней, а 11 $ — через тридцать один день. Поскольку разница во времени и в деньгах сохраняется, то, с формальных позиций, должно сохраниться и предпочтение. Гиперболическая модель, напротив, предсказывает эффекты контекста, суть которых в том, что вознаграждение, отнесенное в будущее, вызывает существенно иное субъективное чувство по сравнению наградой, предоставляемой в настоящем. Люди способны к резким изменениям своих предпочтений в зависимости от времени. Гиперболическая модель предсказывает этот паттерн поведения.
Дайте голубям на выбор: один или десять шариков корма. Они постоянно будут выбирать десять; и так будет делать любое другое животное. Теперь для получения корма заставим голубей поработать. Если они клюют левую кнопку на панели, то немедленно получают один шарик, если же они клюют правую кнопку, то получают десять шариков, но позднее. Если «позднее» означает намного дольше, чем несколько секунд, голуби будут последовательно клевать левую кнопку для получения одного шарика. Они не могут сопротивляться. Ценность порции корма резко понижается после короткого ожидания. Импульсивность птиц сохраняется, пока есть хорошо ощутимое различие между маленьким и большим объемами корма и есть некоторый период ожидания большой порции и совсем незначительный период ожидания или полное его отсутствие — маленькой. У других видов, столь отличных от голубей (крысы, игрунки и макаки), способность к ожиданию большей награды составляет порядка нескольких секунд. Люди в условиях подобной задачи могут ждать в течение многих часов и даже дней. Никакого сравнения. Когда в дело включается терпение, из всех живых существ мы — наилучший образец[327].
Предпочтение меньшего по количеству, но немедленно получаемого продукта в некотором смысле иррационально. Если отбор благоприятствует долгосрочным достижениям, потому что они эффективнее влияют на выживание и воспроизводство, то животные должны пережидать эти временные задержки. Однако, как справедливо указывает специалист в области экологии поведения Алекс Касельник, когда определенный тип поведения наблюдается в широком разнообразии видов и когда последствия этого поведения, кажется, идут против окончательной цели — достижения максимальной генетической пригодности, перед эволюционистами возникает задача выяснить, почему это происходит. Специалист по экспериментальной экономике Эрнст Фер предлагает такое объяснение.
На протяжении всего эволюционного процесса вознаграждение, связанное с будущим, отличалось неопределенностью. Обстоятельства могут помешать животному, и поиск пищи будет прерван, или, в случае репродуктивных возможностей, животное может погибнуть прежде, чем ему удастся успешно решить эту задачу. В жизни людей обещание будущей награды может быть нарушено. И если риск, с которым сталкивается человек, со временем увеличивается или уменьшается, то он может изменить свое отношение к будущим событиям, и его поведение становится непоследовательным[328].
Это объяснение подразумевает, что животные, как и люди, нередко поступают не самым оптимальным образом и оказываются не в состоянии добиться максимального дохода: на них «давит» неопределенность ситуации. Но иногда то, что кажется неадаптивным поведением, может представлять правильное решение, соответствующее обстоятельствам.
Рассмотрим, например, типичную лабораторную задачу, предлагаемую голубям и крысам, — задачу, которую должно решить не имеющее опыта животное. Сначала особь бесцельно ходит по клетке. В конечном счете, она случайно наталкивается на рычаг, клюет его или нажимает на него, и в результате что-то происходит — немедленно или с некоторой задержкой. Так как причинно-следственные связи легче осознаются при коротких интервалах, контакт с рычагом, ассоциированный с небольшой задержкой или вообще без нее, дает эффект. Следовательно, на стадии обучения будет формироваться установка, побуждающая нажимать на рычаг ради маленькой сиюминутной награды. И эта установка накладывается на естественное «пищевое поведение» большинства животных в большей части контекстов, обеспечивающих пропитание. В природе решения, связанные с поиском пищи, как правило, не влекут за собой действий, предполагающих пассивное ожидание. В тех случаях, когда это все-таки происходит, например у птиц и грызунов, запасающих корм, есть определенный период накопления, за ним следует длительный период ожидания, предшествующий извлечению корма. Следовательно, склонность животных немедленно захватить маленькую награду можно объяснить тем обстоятельством, что в этих случаях существуют более прозрачные отношения между действием и получением вознаграждения. Обучение ожиданию в течение неопределенного периода времени в отсутствие выполнения какого-либо действия — неестественно и вступает в противоречие с биологически спроектированными механизмами обучения.
Стремясь обойти некоторые из этих проблем, ряд исследователей поведения животных следовали за идеями Касельника. Они использовали необычных лабораторных животных, чтобы изучать процесс принятия решения в условиях, приближенных к естественным. В традиционных лабораторных экспериментах «по обесцениванию вознаграждения» животным, как правило, дается возможность выбора между двумя вариантами и исследуется, как ожидание влияет на выбор. В других задачах ожидание оценивается на основе тех показателей, которые характеризуют «пищевое» поведение в природной среде, учитывая (при разработке экспериментальных заданий) умения и навыки, которыми владеют подопытные животные. Когда животные проголодаются, они редко заняты только тем, что сидят, не шелохнувшись, и ждут корм, который подносят им на серебряной тарелке. Исключения составляют хищники, способные долго караулить жертву.
Большинство видов животных, для того чтобы получить пищу, должны совершать разные движения: прогуливаться, бегать, летать, выцарапывать, очищать и взламывать. Добывающие корм животные должны «осуществлять» поведение.
В одном из своих исследований, проведенном на скворцах, Касельник давал птицам возможность, ради получения вознаграждения, выбрать ходьбу или полет. Причем каждый вариант выбора имел специфическую энергетическую стоимость и норму получения корма. Полет был связан с более высокими затратами, но лучшим вознаграждением. Скворцы придерживались линии поведения, описываемой гиперболической кривой, демонстрируя поведение, которое максимизировало потребление в единицу времени. По выражению Касельника, скворцы реализовывали наиболее рациональную стратегию, учитывая имеющиеся ограничения.
Принимая во внимание условия обитания разных видов животных и птиц, можно также показать, как отбор формирует особенности их поведения, связанные с готовностью к терпению. Эколог Джеф Стивенс сравнивал поведение, сопряженное с обесцениванием награды, двух тесно связанных видов обезьян — игрунков и обычных мартышек. У обоих видов самец и самка совместно воспитывают потомство, при этом имеется одна доминирующая пара, осуществляющая размножение, и их потомство, которое часто крутится вокруг, помогая поднимать следующее поколение. Оба вида имеют сходные количественные характеристики: отношение «размера мозга к размеру тела», размеры группы и продолжительность жизни. Оба вида живут в верхних ярусах тропического леса, питаясь плодами, насекомыми и соком деревьев. Есть, однако, два ключевых различия: предпочтения в еде и размер территории. Игрунки специализируются на насекомых, тогда как мартышки больше потребляют сок растений, кроме того, игрунки используют значительно большие по размеру территории. Эти различия позволяют сделать два интересных предположения. Учитывая, что игрунки предпочитают насекомых, они должны быть более импульсивны и нетерпеливы, чем мартышки, которые в основном пьют сок растений. Когда рядом летают насекомые, нет никакой необходимости ждать, наоборот, надо атаковать, и немедленно. В отличие от такой атаки, добывание сока требует терпения. Обезьяна должна царапать кору дерева, пока та не начнет сочиться, и затем сидеть и ждать, когда потечет струйка. Уходить с этого места, оставляя разработанный участок, чтобы потом вернуться, — плохое решение, потому что другая особь может легко воспользоваться чужими трудами и насладиться соком в отсутствие старателя. Различия в размере территории также ведут к различным прогнозам. Осваивая значительные территории, игрунки должны быть готовы ради пропитания путешествовать на большие расстояния, чем мартышки. Таким образом, если мы представим расстояние как меру времени и усилий, у мартышек функция (кривая) обесценивания отдаленного вознаграждения должна иметь более резкий подъем, чем у игрунков. Мартышки должны соглашаться на маленький объем корма, который находится близко, предпочитая его большому количеству корма, расположенному далеко. В отличие от мартышек, игрунки должны без всякого напряжения преодолевать лишнюю милю.
