Надежда Фёдоровна Калина - Лингвистическая психотерапия
Момент этого осознания, стадия зеркала (la stade du miroir) – один из важнейших этапов формирования субъекта. Начальная точка этого процесса описывается Лаканом как усвоение образа собственного тела: “Процесс физиологического созревания позволяет субъекту в определенный момент его истории действительно интегрировать собственные двигательные функции и достичь реального господства над собственным телом. Однако осознание субъектом целостности собственного тела, пусть путем соотнесений, происходит раньше такого момента. Вот на чем я настаиваю в моей теории стадии зеркала: один лишь вид целостной формы человеческого тела дает субъекту воображаемое господство над его собственным телом – господство преждевременное по отношению к реальному овладению. Такое формирование не связано с самим процессом созревания и не совпадает с ним. Субъект предвосхищает завершение психологического развития, и предвосхищение это придаст свой стиль всякому позднейшему осуществлению действительного овладения двигательными функциями. Это и есть тот первичный опыт видения себя, где человек в отражении осознает себя иным, чем он есть, где закладывается основное человеческое измерение, структурирующее всю его фантазматическую жизнь“ (37, с. 107).
Функция стадии зеркала заключается в установлении связей между организмом и его реальностью. На этой стадии формируется регистр воображаемого, Я, как инстанции, в которой субъект себя отчуждает. Лакан рассматривает эго как сумму всех сопротивлений, свойственных индивиду, как некую воображаемую конструкцию, образ, указывая на который, субъект говорит: "Это я". Произнося эту фразу перед зеркалом, малыш (а позже и взрослый) указывает в действительности не на, а от себя, на целостный и завершенный, хотя и иллюзорный образ. Это изначальное отчуждение составляет, по Лакану, первичный опыт, лежащий в основе воображаемого нарциссического отношения субъекта к собственному Я. "Стадия зеркала, – пишет он, – представляет собой драму, чей внутренний импульс устремляет ее от несостоятельности к опережению – драму, которая фабрикует для субъекта, попавшегося на приманку пространственной идентификации, череду фантазмов, открывающуюся расчлененным образом тела, а завершающуюся формой его целостности, которую мы назовем ортопедической, и облачением, наконец, в ту броню отчуждающей идентичности, чья жесткая структура и предопределит собой все дальнейшее его умственное развитие" (36, с.11). Таким образом, развитие сознания у Лакана не продолжает или дополняет бессознательное существование ребенка, но противостоит ему как нечто иллюзорное, ирреальное, воображаемое.
Преставления о воображаемом и реальном у Лакана соответствуют отчетливо неклассической концепции субъекта. Вместо декартовского принципа когито, постулирующего тождество и полное совпадение субъекта мышления и субъекта существования, он вводит другую формулу "Я мыслю там, где я не есть, и я есть там, где я не мыслю". Задача психоанализа состоит в объединении плоскостей мышления и существования, разрешение ее возможно лишь "в поле речи и языка". Это последнее представлено третьей подсистемой психики, регистром символического.
Символическое формируется на фаллической стадии развития, узловым моментом этого процесса является исходная эдипова ситуация, структурирующая первые формы социальных взаимодействий ребенка. Сама природа символического состоит в том, что оно суть структурирующее начало, некий порядок, место культуры, где осознаются и распутываются судьбы индивидуальных желаний. Структурированное, упорядоченное бессознательное (желания реального) обретает символические формы своего выражения, или, в терминологии Лакана, невыразимая реальность бессознательного, означаемое, находит для себя означающее. Бессознательное структурируется как язык, "и тогда захват означающим становится новым измерением человеческого состояния, поскольку говорит не только человек, но в человеке и посредством человека говорит оно, и человеческая натура оказывается сотканной из взаимодействий структуры языка, для которого он становится материалом, и отношения речи, таким образом, отражаются в нем помимо всего того, что могла уловить психология идей" (36, с.140).
Символический порядок, по Лакану, есть условие существования субъекта. Категория субъекта является основополагающей в структурном психоанализе, поэтому необходимо внести ясность в то, как она понимается и используется далее. Субъект у Лакана – это человек, субъект психики и одновременно индивидуальная личность, субъект деятельности, восприятия и концептуализации действительности. Субъект есть некая сфера, из каждой точки которой, равно удаленной от бессознательного (реального) центра, исходят линии, образованные пересечением плоскости воображаемого и символического. Противостоящее ему понятие – не объект, а Другой – субъект бессознательного, бессознательный субъект, для которого регистр реального является естественным и привычным, а воображаемого не существует вовсе (или, по крайней мере, оно не принимается во внимание).
Другой[3] – это иной, инако- мыслящий, видящий, чувствующий. Эта категория повсеместно используется в европейской философии второй половины ХХ века, понятие Другого равно свойственно феноменологии, экзистенциализму, персонализму – практически всем современным школам человекознания. У Лакана Другой определяется строго психоаналитически, как источник (и одновременно результат) процессов вытеснения и сопротивления, Я и Другой диалектически связаны между собой, а истоки этой связи – в невозможности субъекта преуспеть в области реализации своей истины. Лакан пишет: "Референтом собственного Я является Другой. Собственное я устанавливается в отнесенности к Другому. Оно является его коррелятом. Уровень, на котором происходит переживание Другого, в точности определяет уровень, на котором, буквально, для субъекта существует собственное Я" (37, с.69).
Более наглядно и конкретно взаимоотношения субъекта и Другого изложены Ж.-П.Сартром в его основной работе по феноменологической онтологии "Бытие и Ничто" (1943). Приводимая ниже трактовка относится к рефлексивным процессам, связующим два полюса человеческого Я. Сартр анализирует чувство стыда, возникающее у субъекта, "застигнутого" за неподобающим действием или вульгарным жестом: "Достоверно, что мой стыд не является рефлексивным, ибо присутствие Другого в моем сознании – пусть это будет наподобие катализатора – несовместимо с рефлексивной позицией: в поле своей рефлексии я могу обнаружить только свое сознание. А ведь Другой есть необходимый посредник между мною и мною самим: я стыжусь себя такого, каким являюсь Другому. И самим появлениям Другого я приведен в состояние вытеснения суждения о самом себе как об объекте, ибо именно в качестве объекта я и являюсь Другому.
Но, тем не менее, этот объект, явленный Другому, не есть пустой образ в сознании Другого. В самом деле, этот образ был бы полностью вменяем в вину Другому и не мог бы "затрагивать" меня... стыд, по своей природе есть признание. Я признаю, что я и есть такой, каким меня видит Другой" (46, с. 146). Здесь хорошо схвачена автономная сущность Другого в единстве с его комплементарностью, дополнительностью в отношениях с субъектом. Относя местоимение "Я" к своему отражению в зеркале, субъект отчуждается от реального, и этот, по мнению Лакана, завершающий стадию зеркала момент кладет начало диалектике, которая в дальнейшем связывает Я с социально обусловленными ситуациями.
Регистр символического, чьи элементы функционируют в качестве означающих, предоставляет реальному (=бессознательному) средства для своего выражения и репрезентации, причем бессознательное, как его понимает Лакан, не имеет ничего общего ни с врожденным, ни с инстинктивным. "Содержания бессознательного с их обманчивой двусмысленностью не представляют в наше распоряжение внутри субъекта реальности более твердой, нежели непосредственная данность; действенность этого содержимого обусловлена истиной, и обусловлена в измерении бытия (36, с.75). Установление связи между означаемым и означающим, по Лакану, есть акт конституирования субъекта, его реализации в речи и языке. Момент подлинного конституирования для субъекта всегда есть момент истины, это та точка совпадения символического с реальным, в которой субъект достигает окончательной идентичности себе самому.
Однако субъект, пребывающий в этой точке[4], – всего лишь гипотеза. Как полагает Лакан, нельзя получить ответа на вопрос "Кто говорит?", когда речь идет о субъекте бессознательного: как согласно свидетельствует весь опыт психоанализа, он (субъект) не знает на того, что именно он говорит, ни того, что он говорит вообще. И здесь необходимо разобрать классическое определение бессознательного в структурном психоанализе, которое гласит: бессознательное есть та часть конкретного трансиндивидуального дискурса, которой не хватает субъекту для восстановления непрерывности своего сознательного дискурса ("Функция и поле речи и языка в психоанализе", 1953).
