Эдгар Уоллес - Похищенная картина. Убийство у школьной доски. Обожатель мисс Уэст. Рубины приносят несчастье
— Горничная, пани Рузя, заявила, что ужин закончился примерно без четверти восемь. Именно тогда последний из гостей покинул столовую. А ювелир ушел еще раньше. Скажем, без двадцати восемь. С разбитой головой его обнаружили около девяти. Значит, преступление было совершено в промежуток времени от без двадцати восемь до без пяти девять.
— Итак, преступник имел в своем распоряжении час с четвертью. Это весьма значительный отрезок времени. Мы должны точно установить, чем занимались тогда все обитатели «Карлтона». Как гости, так и персонал.
— Пока нам известно лишь, что горничная все время находилась в столовой и не отлучалась ни на минуту. По крайней мере, так она утверждает, — добавил подпоручик.
— Ее показаниям, несомненно, можно верить.
— Я не вполне с этим согласен. Ведь горничная могла на минутку выйти из столовой, взять в холле молоток, подняться наверх и, проникнув в комнату ювелира, что для нее не составляло проблемы, совершить преступление.
— Верно. Но тогда бы она не сделала двух крупных ошибок, — заметил полковник Лясота.
— Каких?
— Во-первых, она не положила бы обратно молоток. Просто спрятала бы его в ящик с инструментами, где он обычно хранился.
— Может, она боялась, что кто-нибудь увидит ее с молотком в руке?
— Нет ничего более натурального, чем вид горничной, которая убирает из холла брошенный там гостями молоток. Но не только этот злополучный инструмент освобождает пани Рузю от подозрений. Еще больше в ее пользу говорит тот факт, что она отнесла чай на второй этаж и, увидев раненного в голову ювелира, подняла тревогу. Ведь если бы нападение совершила горничная, она просто не понесла бы чай. Никто ей этого не приказывал.
— Ее просил сам пан Доброзлоцкий.
— В том-то и дело. Только он знал, что Рузя принесет ему чаю.
— Эту просьбу могли услышать другие гости, и горничная боялась не исполнить распоряжения. Если бы на допросах это выяснилось, против нее появилась бы серьезная улика.
— Допустим, все так, как вы говорите, пан поручик. В таком случае Рузя несет наверх чай, ставит на стол, выходит и запирает дверь на ключ. Преступление обнаружилось бы только завтра утром. Ювелир бы умер, а наша задача усложнилась, потому что точно определить время преступления мы бы не смогли. У самой же виновницы, пани Рузи, было бы больше времени, чтобы вынести и спрятать добычу. Нет, я исключаю участие горничной в грабеже. Уже теперь мы можем вычеркнуть ее из списка подозреваемых.
— Я бы за это не поручился, хотя признаю, что ваши аргументы, пан полковник, логичны и убедительны. А насчет драгоценностей я сразу подумал, что если нападение совершил один из обитателей «Карлтона», то брильянты спрятаны в этом здании. Поэтому я дополнительно вызвал сотрудников управления, чтобы они обыскали всю виллу.
— Вы правильно поступили, — похвалил полковник младшего коллегу. — Хотя не думаю, что будут результаты. Маленькую горстку драгоценностей очень легко спрятать. Пришлось бы искать несколько дней, чтобы ее обнаружить. Лично я думаю, что, найдя преступника, мы легко откроем и место, где спрятаны драгоценности. Человек, который так искусно запланировал и совершил преступление, подумал и о том, как спрятать добычу. Я убежден, что брильянты укрыты в таком месте, где нам и в голову не придет их искать. Совсем другое дело, если мы установим преступника. Тогда, идя по его следам, обнаружим и драгоценности.
— Боюсь, что гости «Карлтона» поднимут шум. Ведь мы обыскали их комнаты без санкции прокурора. Это же не простые отдыхающие. Среди них найдутся и люди, хорошо знающие закон. Но я не могу в такой ситуации ждать до утра, чтобы получить санкцию.
— Разумеется. Но ради соблюдения формальностей позаботьтесь, чтобы завтра прокурор утвердил решение об обыске. А когда милиционеры начнут осматривать комнаты гостей пансионата, пусть их сопровождает в качестве свидетеля директор «Карлтона» или кто-нибудь другой из служащих.
— В таком случае, если вы позволите, пан полковник, я закончу допрос пани Рузи, потом мы сразу вызовем портье, пана Ясика, а за ним — директора. Так мы соберем показания служащих пансионата и сможет начать беседы с гостями.
— Я здесь неофициально, — еще раз подчеркнул полковник. — Следствие ведете вы, поручик. А что касается деликатности в обращении с обитателями «Карлтона», то ваши опасения чрезмерны. Виновный — это виновный, и никакие связи не помогут ему ускользнуть от возмездия. Я не вижу необходимости излишне церемониться с этими людьми. Если на кого-то падут подозрения, надо обращаться с ним как с подозреваемым, не останавливаясь перед задержанием до выяснения обстоятельств.
— Хотелось бы этого избежать, — настаивал Клим-чак, — и арестовать истинного виновника, если он из тех, кто ждет в салоне.
— Все указывает на это, — констатировал полковник Лясота.
— Сержант, — распорядился подпоручик, — вызовите снова пани Рузю!
Глава пятая
Горничная пани Рузя снова заняла место за столом напротив подпоручика. Он наскоро перелистал протокол предыдущего допроса и начал:
— Мы остановились на том, что молоток лежал на диванчике в холле, когда вы около семи шли звонить к ужину.
— Точно. Лежал, — подтвердила пани Рузя.
— Теперь расскажите нам, что происходило, когда ужин закончился, столовая опустела, а вы занялись уборкой. Вы заметили, чтобы кто-нибудь входил или выходил из «Карлтона»? Гости сидели в своих комнатах или же разгуливали по пансионату?
— Да я не обращала внимания, — упиралась горничная. — Я ведь была в глубине столовой. Оттуда не видать ни коридора, ни лестницы.
— Но вдруг вы что-нибудь случайно заметили или услыхали?
— Только то, что в столовую вошла пани Медянов-ская. Она возвращалась из кафе и жаловалась, что должна была с кем-то встретиться, а ее подвели. Еще заглянул пан директор и дал мне несколько распоряжений насчет завтрака. Кажется, на лестнице промелькнул Яцек. Не знаю, входил или выходил.
— Какой Яцек?
— Яцек Пацина. Местный паренек из Закопане, отличный лыжник-двоеборец. Бегает на лыжах и прыгает с трамплина.
— Кого мог навестить этот Пацина?
Горничная молчала.
— Я понимаю, что служащие «Карлтона» — люди деликатные и не вмешиваются в дела гостей пансионата, — полковник старался говорить как можно любезнее. — Но ведь речь идет о покушении на убийство, пани Рузя, и о краже на миллионную сумму. В подобной ситуации все прочие соображения не в счет.
— Пани Зоею Захвытович.
— Он часто приходил?
— Чуть ли не каждый день. Или один, или с Генеком Шафляром. Это его приятель, проводник из туристической службы.
Подпоручик Климчак добросовестно записал обе фамилии.
— А еще что-нибудь вы заметили?
— Больше ничего. Кажется, кто-то поднимался наверх. Я лишь слышала скрип ступенек, но ничего не ви-дела. Наверное, это был один из гостей. Шел очень тихо.
— Когда это случилось?
— По-моему, сразу после ужина.
— Примерно во сколько?
— Я еще не все тарелки в лифт отнесла. Значит, не позже восьми.
— Телефон не звонил?
— Я бы услыхала и сняла трубку.
— Может, кто-нибудь из гостей ходил звонить?
— Возможно. Но я ничего не видела и не слышала.
— А чем занимался директор? Откуда он пришел в столовую?
— Снизу пришел, из кухни. Когда подают на стол, пан директор всегда на кухне: лично следит за порядком. А после ужина дает всякие поручения повару и его помощницам. У нашего повара две помощницы, — пояснила пани Рузя.
— Поговорив с вами, директор поднялся наверх?
— Нет. Вернулся вниз. Это я точно помню: во время нашего разговора я стояла в дверях столовой. Потом, возясь у лифта, я слышала голос директора. Он обсуждал на кухне с поваром, что подать завтра к обеду и к ужину. Еще распорядился, какие покупки должен сделать утром наш пан Ясик.
— Ясик — это портье?
— Да.
— Он тоже был на кухне?
— Да. Мы вместе поужинали, только я спешила наверх подавать ужин гостям, а он внизу остался. Когда все собрались смотреть «Кобру», Ясик пришел снизу. Наверняка все время был на кухне. Это могут подтвердить повар и его помощницы.
По знаку подпоручика сержант, который присутствовал при допросе горничной, потихоньку вышел из столовой.
— Больше вы ничего не заметили?
— Нет.
— Значит, в последний раз вы видели пана Добро-злоцкого примерно без двадцати семь, когда он, поужинав, вышел из столовой?
— Нет, — возразила горничная, — потом пан Доброзлоцкий еще раз появился в дверях столовой и напомнил мне, чтобы я принесла ему чаю.
Услышав это, подпоручик даже подскочил на стуле.
— Господи! Я вас все время спрашиваю, кто приходил в столовую, а вы самого главного не говорите! Почему вы сразу не сказали?
