Эдгар Уоллес - Похищенная картина. Убийство у школьной доски. Обожатель мисс Уэст. Рубины приносят несчастье
— А как же приставная лестница и выбитое стекло? — спросил полковник Лясота. — Что касается мотива, не станем себя обманывать! При столь колоссальной стоимости драгоценностей этот мотив подойдет любому, в том числе и нам. Следует искать не причину преступления, а ответ на вопрос: кто и как?
Эти рассуждения были прерваны одним из милиционеров. Он вошел в столовую и протянул подпоручику листок бумаги, найденный в коридоре на втором этаже. Вероятно, владелец не заметил пропажи.
Это было короткое письмо. Писал его, как выяснилось из содержания, сын пани профессора Марии Рогович. Зыгмунт Рогович одолжил у приятеля автомобиль и решил прокатиться. В какой-то деревне под Плоцком он наехал на ребенка. Машина разбилась, а малыш сломал ногу и получил много ушибов. В деревне не оказалось отделения милиции, поэтому делу пока не дали официального хода. Однако крестьянин — отец ребенка — потребовал двадцать тысяч злотых компенсации. На ремонт автомобиля понадобится приблизительно такая же сумма: треснула рама, поврежден радиатор, не говоря уж о бампере, фарах и погнувшейся оси. Отец ребенка божится, что заявит в милицию, если не получит денег. А поскольку у Зыгмунта нет водительских прав, ему угрожает арест и несколько лет тюрьмы. К тому же хозяин машины настаивает на немедленном ремонте. И вот сын умоляет мать спасти его и достать необходимую сумму.
— Сами видите, — серьезно сказал полковник, — мотив преступления можно применить ко всем. Любого из нас такая куча денег обеспечила бы до конца жизни. Ведь у каждого есть свои финансовые трудности, у кого их больше, у кого меньше.
— Верно, — согласился подпоручик. — Тем более что имеется еще одно странное обстоятельство. Пани Рогович живет на первом этаже, а директор заметил, что в салон, смотреть телевизор, она спускалась по лестнице. К тому же нам известно, что и письмо она обронила на втором этаже. Вдобавок она фармацевт и немного разбирается в медицине. Хорошо рассчитала, как нанести удар, чтобы убить или оглушить ювелира.
Полковник усмехнулся.
— Никакие специальные знания для этого не нужны. Достаточно раздобыть тяжелый молоток и как следует размахнуться… Тем не менее показания директора и найденное письмо — факты весьма любопытные. Кто знает? Быть может, ради свободы сына эта женщина пошла на преступление?
— Сержант, — распорядился подпоручик, — пригласите Марию Рогович.
Глава шестая
В столовую вошла пани профессор, и подпоручик предложил ей занять место напротив. За другим столом милиционер записывал показания. Полковник Лясота сел за спиной подпоручика, на некотором расстоянии от стола, и мог наблюдать как за офицером милиции, так и за допрашиваемой. Кроме того, полковник подчеркивал этим, что в «Карлтоне» он находится неофициально и не хочет связывать руки младшему коллеге.
Пани профессор давала показания ровным, спокойным голосом.
— Мария Рогович. Семейное положение — вдова. Сын двадцати трех лет, дочь — девятнадцати лет. Место работы — профессор факультета фармакологии Медицинской академии в Белостоке. Образование высшее. Ученая степень — доктор фармакологии. Возраст — сорок шесть лет. Место жительства — Белосток, Варшавская улица.
Пани Рогович подтвердила показания горничной и директора в той их части, которая касалась всего случившегося после обнаружения раненого ювелира. Она наложила Доброзлоцкому повязку, продезинфицировала рану и попыталась остановить кровотечение. Врач «скорой помощи», сняв бинты и осмотрев рану, сказал, что и он, кроме инъекции для поддержания сердечной деятельности, больше ничего на месте сделать не может. Тела она не трогала, только подложила ювелиру под голову подушку. От раненого, который был без сознания, не отходила до прибытия «скорой помощи» и милиции.
— Вы разбираетесь в медицине?
— Как и всякий фармацевт. На факультете фармакологии преподаются некоторые лечебные дисциплины.
Конечно, в сокращенном объеме. По крайней мере, студентов обучают оказывать помощь при несчастных случаях, накладывать повязки и так далее. Практикующий фармацевт, особенно в деревне, разбирается в этом гораздо лучше, чем профессор академии. Ведь там, где нет врача, в подобных ситуациях обращаются за помощью в аптеку. Мне лично не приходилось сталкиваться с такими случаями, как ранение пана Доброзлоцкого. Но оказалось, да и врач «скорой» подтвердил, что я хорошо справилась и, возможно, моя помощь спасла ювелира от смерти.
— Оказывая помощь Доброзлоцкому, вы видели в комнате раненого этот молоток?
— Нет… Никакого молотка не было.
— Но раньше вы этот молоток видели?
— Кажется, да. Сейчас, сейчас… Я попытаюсь вспомнить. Да, когда мы возвращались с прогулки, на лестнице валялся какой-то молоток, не знаю, тот ли самый. Молоток держала в руках пани Зося Захвытович. Она размахивала им и говорила, что разобьет мужу голову, если узнает о его измене.
— Так и говорила?!
— Ну, разумеется, в шутку. Мы возвращались с приятной прогулки и были в хорошем настроении. Никто не предвидел несчастья, которое вскоре произошло. За жизнь мужа пани Захвытович можно совершенно не опасаться. Супруга так им завладела, что он стал типичным подкаблучником. Не осмеливается даже взглянуть на другую женщину. Скорей уж… — тут пани Рогович запнулась.
— Если я правильно вас понял, — вмешался полковник, — у пана Захвытовича больше оснований схватиться за молоток. Так?
Пани профессор улыбнулась.
— Не ловите меня на слове. Я этого не сказала.
— Я видел пани Захвытович в Закопане. Ее трудно не заметить. Даже машины останавливаются, когда она идет по улице. А что это за молодые люди, с которыми она часто показывается?
— Кто-то из местных. Фамилий не знаю.
— Прошу прощения, пан полковник, — заговорил милиционер, только что вошедший в комнату, — вы имеете в виду ту ненормальную, которая ходит с плетеной корзинкой на палке, в высоких голубых сапогах и рыбацкой шляпе?
— Пани Зося именно так одевается, — подтвердила Мария Рогович.
— Это местные парни. Я их хорошо знаю. Один из них — Яцек Пацина — живет на Гурках. Заправский лыжник. Выступает за «Старт». Второй — Генек Шафляр — проводник из Службы отдыха трудящихся. Приличные ребята, я даже удивляюсь, что они ходят с такой бабой. Всё Закопане будет над ними смеяться. Когда мы сюда на машине ехали, я видел, как они шли в сторону города, по улице «К Трамплину».
— Они были здесь, — пояснила пани Рогович, — условились пойти с пани Зосей на танцы к «Ендрусю». Пани Зося — это было еще до грабежа — возмущалась, что они опаздывают. Явились как раз перед вашим приездом, после того как врач осмотрел раненого.
— И сразу же ушли?
— Редактор Бурский посоветовал им убраться из пансионата до прибытия милиции, если не хотят впутываться в это дело.
— Бурский? Журналист из Варшавы? Автор детективных романов? Последний из них — «Преступление в универмаге»?
— Тот самый. Он уже две недели в «Карлтоне».
— Очень уж услужлив пан редактор. Хочет, чтоб у нас было поменьше работы. Придется на эту тему с ним поговорить. Но вернемся к допросу: больше вы молотка не видели?
— Что-то с ним делала пани Зося. Кажется, принесла в «Карлтон».
— Пожалуйста, вспомните.
— Не помню. Я очень нервничала.
— Почему? Ведь несчастье случилось только вечером.
— Это мое личное дело. Оно никак не связано с покушением на пана Доброзлоцкого.
— А драгоценности вы видали?
— Да. Он их всем показывал сегодня после обеда. Старинные перстни, брильянтовое ожерелье вместе с кольцом…
— Вы знаете толк в драгоценностях? Вам известно, сколько стоят эти камни?
— Пожалуй, нет. Я не имела с этим дела. Покупать такие вещи никогда не могла себе позволить, однако понимаю, что это была огромная ценность. Пан Доброзлоцкий не скрыл от нас, что колье — уникальное произведение ювелирного искусства. Прочел нам даже небольшую лекцию.
— И как бы вы оценили эти вещи?
— Откуда мне знать? Может, в два миллиона злотых, а может, и больше.
— Прошу вас, напрягите память и вспомните, где лежал молоток.
— Нет, не могу. Я уже два раза говорила, что не помню. Если бы знала, не стала скрывать. Разве это так важно?
— Присмотритесь внимательнее к этому молотку. К верхнему концу рукоятки. Что вы видите?
— Два пятнышка. Наверное, кровь?
— А тут, на металле?
— Волоски. Седые волоски. Такие, как у пана Доб-розлоцкого! Значит, этим молотком…
— Да. Это орудие преступления. Мы нашли его на диванчике в холле.
— Какой ужас! Выходит, кто-то из нас…
— Вот именно. Вы правильно заключили: один из гостей пансионата совершил преступление. Вы кого-нибудь подозреваете?
— Нет, никого. Никак не могу поверить! Ведь там разбито стекло, а под балконом — приставная лестница…
