HistoriCity. Городские исследования и история современности - Степанов Борис
Ирина Савельева, Александр Махов
Городское прошлое в практиках публичных историков США 682
В этой главе мы сосредоточимся на изучении специфики работы публичных историков в пространстве американских городов. Деятельность публичных историков, которые, в противоположность академическим историкам, «работают вместе с общественностью и для общественности» 683, получила сегодня широкий размах на поприще городской истории и представляет собой важную составляющую формирования городской среды, памяти о прошлом, ее диверсификации, конфликтов памяти, идентичности разных городских сообществ и всего прочего, связанного с идеей воображаемого города. Отдельный интерес представляют возможности рецепции исторического хронотопа, репрезентированного в городе в результате работы профессионалов и любителей с фрагментами прошлого.
Не может не удивлять количество и разнообразие проектов, реализующихся с участием публичных историков и связанных с прошлым в городском пространстве 684: от индивидуальных проектов – таких, как мобильный музей истории Филадельфии, вовлекающий местное сообщество в создание выставок, или депозитарий памяти о локальном прошлом 685, – до огромных цифровых коллекций документов и материалов, посвященных важнейшим событиям, наподобие цифрового архива памяти о катастрофе 11 сентября 2001 г., включающего сегодня около 150 тысяч единиц хранения 686.
Как и для любой практико-ориентированной профессии (юристы, врачи, менеджеры и пр.), для публичных историков первичны отношения не с научной корпорацией, а с клиентом и/или заказчиком. Публичная история, бесспорно, обладает чертами движения снизу не только потому, что объединяет усилия тысяч энтузиастов и волонтеров, но и потому, что ее представители последовательно привержены идеалам социальной справедливости, политического активизма и вовлеченности сообщества 687. Идея соучастия, присутствовавшая изначально как отзвук политического активизма конца 1960‑х гг., с годами даже усиливается, несмотря на иной политический контекст и институционализацию профессии. В то же время публичные историки нередко называют себя «продавцами» истории 688, и фраза history sells не раз использовалась даже в названиях книг и статей.
Существует множество способов продажи истории широкой публике, и они хорошо известны 689. Менее известны способы, которыми история создается для специализированных групп и используется ими. Эти виды публичной истории не обязательно предназначены для публичного потребления, хотя иногда они могут напрямую затрагивать интересы широкой общественности, например, когда городские чиновники принимают управленческие решения, переинтерпретирующие историческое место, или когда местная организация инициирует проект по устной истории, предполагающий изучение маршрутов исторических туров. Таким образом, люди и власти – главные адресаты публичной истории. При том, что важной миссией публичных историков всегда был критический анализ репрезентации истории в публичном пространстве, в кино, на телевидении, в книгах и журналах и т. д. 690, характер производимого ими знания определялся его практической направленностью и связью с организациями, которые выступали в качестве работодателей, с конкретными сообществами и местами, где эти сообщества обитали.
Публичные историки и пространственный поворот
Примерно полвека назад импульсом к возникновению публичной истории стала потребность в создании моста между репрезентацией прошлого в профессиональной историографии и восприятием его обычными людьми 691. Какими бы ни были сопутствующие факторы этого импульса, коренились ли они в левых настроениях конца 1960‑х гг. или в кризисе на рынке труда, связанном с перепроизводством профессиональных кадров, – так или иначе, условиями возникновения публичной истории стали стремление к переоценке историками своего монопольного права на производство исторического знания и их установка на интерактивное взаимодействие между историком, публикой и историческим знанием/объектом 692.
Прислушавшись к голосам своих читателей, историки конца XX в. обнаружили, что тех увлекает прежде всего повседневное прошлое – то, как раньше жили и работали люди, как они строили свои семьи, какие у них складывались отношения с соседями и другими горожанами 693. При этом американские публичные историки выяснили, например, что американцы живо интересуются историей, но не государственного масштаба, а локального – прошлым своей семьи и того места, в котором они живут 694. Левый демократический пафос, изначально присущий публичным историкам, фокусировал их внимание на меньшинствах и тех, чей голос на протяжении многих веков был исключен из публичного дискурса, – таковы различные этнические группы (в США прежде всего коренные американцы и чернокожие), отдельные профессиональные сообщества, женщины, бедняки. Профессиональные навыки историков нашли свое применение в сфере консультирования и оказания услуг, где заказчиками могли выступать самые разные лица, организации и коллективы. Работа публичных историков состояла в проведении архивных исследований и написании исторических текстов по заказу; они занимались культурным менеджментом и развитием исторического туризма, созданием новых музеев и экспозиций, работали над укреплением местных сообществ и т. д. 695.
В этих обстоятельствах неудивительно, что американская публичная история прежде всего была связана с локальной проблематикой. Уже в 1983 г. вышел номер журнала The Public Historian, посвященный работе с местной историей и местным сообществом 696. Обращение публичных историков к городской тематике происходило вначале в связи с запросом разных акторов и групп на создание такого прошлого, которое бы связывало их с городом, создавало определенную идентичность. Это были публичные организации, локальная администрация, бизнес, различные группы и сообщества, желавшие идентифицировать себя с конкретным местом, регионом, городом 697. Муниципальные органы, заказывая написание истории своего города, преследовали такие цели, как развитие его туристического потенциала, укрепление местного сообщества, поднятие спроса на культурные и образовательные услуги и т. п. 698.
Однако нужно отметить, что в то время город рассматривался прежде всего сквозь призму сообщества его жителей 699: именно оно создает город и определяет его историю, которая помогает горожанам обрести и поддерживать свою идентичность и связь с другими горожанами 700. При этом город как место действия присутствовал скорее в виде фона, пространства локализации группы – оно всегда было в кадре, но почти никогда в фокусе. Вплоть до начала 2000‑х гг. место играло скорее подчиненную роль – город выступал как атрибут сообщества, как материальная платформа его прошлого. Например, Рой Розенцвейг и Элизабет Блэкмор в книге «Парк и люди», признавая возможность другой истории парка, изначально оговаривают, что историю Центрального парка Нью-Йорка конституируют социальные отношения внутри этого пространства и города в целом, и их интересует история парка именно с точки зрения его посетителей, строителей, пользователей 701.
