К. Феофанов - Цивилизационная теория модернизации
Православная ветвь христианской цивилизации представляет собой сложное цивилизационно-историческое явление. Можно встретить суждения о её «разорванном», «расколотом», «маргинальном», «буферном», «двойственном» и даже «кентаврическом» характере; часто говорят о цивилизационном, а не только географическом, расположении России как государства-цивилизации между Западом и Востоком. По мнению С. Хантингтона, в глобальном масштабе именно Россия является самой значительной расколотой страной, также в их число входят Турция и Мексика28. Для России данный аспект является ключевой детерминантой развития, на протяжении столетий создающей значительные проблемы29. Именно в пространстве кентаврической, смешанной, сочетающей несочетаемое, восточно-западной цивилизации имел место крупнейший за всю историю человечества социальный эксперимент, связанный с поисками новой цивилизационной парадигмы и построением «социализма» как общества, очищенного от «обломков старого мира». Представляется, что «социалистическое» отвержение любых, и западных, и восточных цивилизационных основ было бы невозможно, если бы в прежней Российской империи были бы более сильны определённые цивилизационные устои (западные или восточные). Именно противоборство этих двух начал создало ценностно-нормативный, культурный, институциональный (система госуправления), религиозный (распространение новой коммунистической религии, отвергающей прежние формы веры) вакуум, дало возможность поиска новых цивилизационных ориентиров. Ни на «настоящем Западе», ни на «настоящем Востоке»с характерной силой соответствующих традиций цивилизационно-парадигматические эксперименты такого масштаба не представляются возможными. Именно поэтому западный «призрак коммунизма», долгое время «бродивший» по Европе, не мог найти пристанища ни в одной европейской стране, но воцарился более чем на 70 лет в России.
Можно ли говорить о России как о самостоятельной, отдельной цивилизации? Представляется, что наша страна, безусловно, является не только отдельной цивилизацией, но и, кроме того, полицивилизацией, поскольку объединяет в своих территориальных и цивилизационных границах как православную (более распространенную), так и мусульманскую (менее распространенную, но оттого не менее важную и системообразующую) и другие (ещё менее распространенные) цивилизации. В рамках мировой православной цивилизации роль России является ключевой, самой главной, если сравнивать с ролью и «вкладом» соседних православных и славянских стран. В рамках мировой мусульманской цивилизации эта роль не столь значительна, как, например, роль ряда исламских государств Аравийского полуострова и Ближнего Востока (при этом российское мусульманство является важнейшей и неотъемлемой частью мировой мусульманской цивилизации).
Принимая во внимание факторы территориального единства России, сформировавшуюся и продолжающую формироваться, цивилизационную общность под названием «российский народ», и даже определённую степень цивилизационного единства полицивилизационной России, в том числе в отличие от стран с другим цивилизационным опытом, представляется допустимым говорить о российской полицивилизационной цивилизации. В дополнение к её уникальной роли на различных исторических этапах, современным фактором, акцентирующим самостоятельную цивилизационность России, является прекращение «следования за Россией», «отпадение» от России ряда государств и народов, прежде находившихся в орбите её цивилизационного и геополитического притяжения. Это восточноевропейские, в прошлом социалистические страны, и ряд стран бывшего СССР – Грузия, Армения, Украина, Белоруссия, Молдавия и др.
Сегодня, вследствие значительного ослабевания экономической, политической и военной мощи, Россия утратила значительную часть своего цивилизационного влияния и, по сути, осталась в цивилизационном одиночестве. Исключение составляют отдельные цивилизационные «отщепенцы» и «изгои»: экономически невыразительная и политически авторитарная Белоруссия, создающая для России трудности в отношениях с мировым сообществом, но необходимая в качестве геополитического буфера, никем не признанные республики Абхазия и Южная Осетия, и признающие их, Венесуэла и Никарагуа30. Цивилизационное бегство прежних российских цивилизационных соседей и современное цивилизационное одиночество России также способствуют тому, чтобы говорить о России как об отдельной, самостоятельной цивилизации, несмотря на её прежнее вхождение в православную, западно-восточную, евразийскую, полицивилизационную цивилизацию. Теоретически, в случае возвращения былого величия в результате усиления экономической, военной и геополитической мощи, Россия может снова утратить цивилизационное одиночество и обрести цивилизационное единство с цивилизационными соседями по евразийскому континенту.
В отличие от православной, понятие славянской цивилизации является весьма размытым и потому не имеет четкого реального содержания. Неотъемлемым системообразующим признаком цивилизационного единства славян можно считать христианство (причем преимущественно православное), а общность языка представляется довольно условной и лишь косвенно формирующей (или отграничивающей от других) ценности, мыслительные парадигмы и социальные институты. Так, несмотря на относительную близость польского и русского языков (понимать речь, а тем более, говорить без специальной подготовки сложно), и прошлые (например, насильственная католизация в XV – XVI вв.), и современные культурно-исторические и политические условия развития Польши и России способствуют их цивилизационному разграничению и даже противопоставлению. Лишь в отдельные, довольно непродолжительные периоды доиндустриальной эпохи цивилизационная близость (скорее, вынужденное цивилизационное сотрудничество) России и Польши была больше, а взаимовлияние и культурный обмен в рамках Российской империи – выше.
Как следует из приведённого примера, цивилизационное развитие и влияние стран могут изменяться со временем, причём важными факторами выступают геополитика и региональная политика как повседневное взаимодействие государств. Характерным примером является изменение геополитических ориентиров, парадигм и направлений цивилизационного развития восточноевропейских и среднеазиатских государств вследствие крушения советского коммунистического режима на рубеже 1990-х гг. Во все времена страны стремились активно влиять на своих соседей, а в эпоху глобализации во многих аспектах «соседними» оказались практически все государства земного шара. Но если совсем недавно западному цивилизационному влиянию посредством глобализации и «оранжевого вмешательства» подвергались, преимущественно, восточные страны, и «вмешательство» осуществлялось на их территории, то сегодня миллионы беженцев оказались в странах европейского Запада, разворачивая там цивилизационно-террористическую войну, целью и смыслом которой является уничтожение западной цивилизации. Настойчивые попытки склонить то или иное государство к следованию тем или иным цивилизационным приоритетам и образу жизни создают угрозы безопасности цивилизационного развития этого государства. Эти устремления следует тщательно анализировать и препятствовать им адекватными политическими, экономическими и военными средствами.
Однако чтобы защищаться политическими средствами, цивилизации должны иметь ощутимые и весомые достижения, которые следует защищать. В случае утраты культуры и языка, растворении в традициях и культурных основах других цивилизаций и вымирании основного цивилизационно-образующего населения (прежде всего, «титульной» нации), подобную умирающую цивилизацию трудно отстоять даже самыми эффективными политическими и военными средствами. Эти средства, в свою очередь, являются частью самой цивилизации и потому не могут быть выдающимися, если цивилизация находится на грани выживания. Необходимо органичное сочетание внутреннего и внешнего – сохранение и преумножение цивилизационных достижений и их защита от цивилизационного вмешательства, диктата и давления.
Тем не менее, определенная степень цивилизационного влияния одного государства или группы государств на другие представляется неизбежной, равно как и изменение цивилизационных ориентаций цивилизационно-блуждающими государствами. Государства вынуждены предпринимать попытки недопущения цивилизационного диктата, соблюдения норм международного права и т.д., то есть способствовать защите цивилизационных и национальных интересов и, в целом, соблюдения субъективно-воспринимаемой (исторической, геополитической и социальной) справедливости. Пожелания справедливости, лежащие в нормативно-нравственной плоскости, однако, нередко вступают в противоречие с геополитическими интересами государств. Историческая, геополитическая и социальная справедливость понимаются на основе собственных, прежде всего, материально-территориально-экономических интересов и в тесной связи с ними. Противоречие переходит на уровень дипломатии и экономики, информационной борьбы, акций территориального захвата, устрашения и шантажа, и даже войны как наиболее действенных средств силового влияния и давления.
