К. Феофанов - Цивилизационная теория модернизации
Однако необходимость защиты цивилизацией самой себя не отменяет другой важной стороны цивилизационного развития – необходимости заимствований опыта других цивилизаций. О первой стороне в нашей стране написано немало, пафос многих научных и публицистических работ заключается в обосновании необходимости защиты от чрезмерного американского влияния в условиях глобализации и модернизации. Вторая сторона, а именно, необходимость заимствований опыта других цивилизаций, получив серьёзный прозападный импульс в начале 90-х гг. ХХ века, сегодня всё чаще подвергается критике как нереализуемая в условиях российской цивилизационной специфики.
Существует также третий аспект – необходимость защиты цивилизации от самой себя, от собственных цивилизационных недостатков и проблем, деградации и вырождения. Об этом написано значительно меньше, так как звучит не слишком патетически и, на первый взгляд, кажется менее патриотичным, чем призывы к сохранению собственной уникальности и защите от внешней агрессии. Также, видимо, довольно разумно считается, что от собственной специфики «убежать» невозможно, и это особенно справедливо для такой её наиболее «тяжеловесной» и трудноизменяемой формы, как специфика цивилизационная. Однако отнюдь не менее, и даже более важной стороной безопасности российской цивилизации является её внутреннее содержание и проблемы – ведь именно они ослабляют страну и порождают избыточное внешнее давление. Невозможность решения ряда серьёзных проблем и достижение цивилизацией уровня критических саморазрушений является сегодня для России самой главной цивилизационной опасностью и угрозой.
Какими бы ни были аргументы сторонников различных позиций, цивилизационные заимствования географически соседствующих цивилизаций неизбежны и имеют место на протяжении человеческой истории. Совсем обособиться и культивировать только свою «аутентичную» цивилизацию и раньше никогда никому не удавалось. Сегодня это абсолютно невозможно, так как в глобальную эпоху становятся соседями практически все страны и цивилизации, причём степень их взаимного влияния всё более возрастает. В продолжение последних трёх с лишним столетий незападные цивилизации осознанно и целенаправленно обращались к модернизационному опыту Запада, заимствовали и в той или иной форме усваивали его.
Является ли такое заимствование ударом, ущербом для собственной цивилизации, размыванием её основ и неуважением к памяти предков? Является ли цивилизационным преступлением преднамеренная и целенаправленная организация и осуществление активных иноцивилизационных заимствований? Где граница между цивилизационным компрадорством как соглашательским, предательским вариантом по отношению к национальным и цивилизационным интересам своей страны, и необходимостью развития полезного сотрудничества и заимствования лучших достижений других стран и культур? Эти и другие вопросы в современных условиях нуждаются в новых, непредвзятых ответах. Сегодня первостепенное значение приобретает стремление к анализу «очищенной» от идеологической предвзятости и ангажированности, подлинной цивилизационной истории, отказ от исчерпавшей себя формационной логики исторического процесса, внимательное отношение к тенденциям мирового цивилизационного развития, преодоление цивилизационного снобизма и солипсизма. Несмотря на глобализацию, Запад всё же не воспринимается многими странами как универсальный образец развития, и каждое общество выбирает наиболее органичный для него путь, не копируя Запад, но и не оставаясь абсолютно самобытным, формируя собственную национальную модель цивилизационного и модернизационного развития. Методология цивилизационного подхода может послужить основой анализа многочисленных проблем развития и модернизации.
Глава 3. Ценностно-ментальные особенности российского цивилизационного развития
В 1990-е гг. по теме российской ценностно-ментальной и социокультурной специфики, по приблизительным оценкам, было опубликовано порядка 2 тыс. книг и 3,5 тыс. статей. Интерес к российским ценностно-ментальным основам был вызван стремлением исследователей понять и полнее использовать уникальные особенности российской организации жизни и управления. Среди распространённых объясняющих моделей – идея устойчивых ценностно-ментальных стереотипов, их неразрывного единства с цивилизационными основами нации. Утверждается, что российские ценностно-ментальные основы были сформированы под воздействием множества факторов и имеют непреходящий, глубинный характер. К числу детерминант российского национального менталитета разные авторы обычно относят социально-политические, ценностно-ментальные, пространственно-территориальные, природно-климатические, исторические, внешнеполитические, социально-структурные, экономико-производственные, миграционные, трансформационные, модернизационные, межкультурные, межэтнические, семейные, военные и иные факторы.
Ключевыми факторами российской истории, сформировавшими основы национального менталитета и психологии, по мнению большинства исследователей, являются принятие христианства в Киевской Руси с наследованием характерных для Византии централизованного государственного аппарата, налоговой системы, отсутствия сословной замкнутости господствующего класса, развитой вассально-иерархической системы; многовековое военное и торговое взаимодействие с Золотой Ордой, в значительной степени обусловившее развитие сильной государственной власти, централизованного государственного управления, крепостного права и неограниченной власти руководителя над подчинёнными. Влияние данных факторов привело к тому, что по ценностно-ментальной специфике и особенностям организации жизни и управления Россия является в значительно большей степени восточной, чем западной страной.
После прекращения влияния Орды защита обширной территории от восточных и западных завоевателей происходила на основе уже преимущественно сформированного национального управленческого менталитета. И даже преднамеренное заимствование отдельных культурных и технологических новшеств с Запада в петровскую эпоху осуществлялось на принципах насильственного насаждения на фоне «восточного» самодержавного управления, подчинения внутреннего развития военным целям и слабости горизонтальных гражданских связей и отношений.
Помимо авторитарных и тоталитарных тенденций навязанное взаимодействие с Ордой породило в российском менталитете конфликт насильственного управления и христианских ценностей. Покаяние и духовность на протяжении сотен лет уживались с насилием и разграблением в парадоксальном ценностно-ментальном конгломерате. Противостояние столь фундаментальных, основополагающих цивилизационных императивов во все времена способствовало столкновению десятков и сотен вытекающих из него ценностных ориентаций и поведенческих мотивов и вело к увеличению не только адаптивной гибкости, но и парадоксальной «инверсивности» – способности впадать в крайности и действовать «противоречивым образом». Инверсивность мотивов и действий сегодня является характерной российской ценностно-ментальной особенностью.
В число значимых исторических предпосылок отношения россиян к труду также входит традиционное противополагание Бога и богатства в православном христианстве, выступившее цивилизационной основой соответствующих социальных установок, стереотипов и поведенческих норм, отнюдь не способствуя развитию предпринимательской инициативы и «духа капитализма» (как то имело место в странах Запада со значительным влиянием протестантизма).
Другой предпосылкой российской ценностно-ментальной противоречивости послужила географическая расположенность России между Западом и Востоком, её территориальная, геополитическая и цивилизационная «раздвоенность». В отличие от«одноядерных» мономенталитетов, «двухядерность» сопровождается той или иной степенью повседневной борьбы разнонаправленных тенденций в сознании граждан на всех уровнях их деятельности. Внутренняя противоречивость российского сознания нередко приводит к эффекту «Лебедя-Рака-Щуки» и непониманию российских чиновников и менеджеров как западными, так и восточными партнерами, препятствует международному сотрудничеству и обусловливает появление управленчески неэффективных мифов о «странных русских» и «таинственной русской душе».
Развитие российской цивилизации в обширных территориальных границах обусловливало привлекательность территорий для внешней агрессии. Как следствие, имело место подчинение целей внутреннего развития целям обороны с характерным усилением государства, вертикального управления и слабостью горизонтальных связей и отношений. Оборотной стороной жёсткого управления выступают слабость гражданского общества, его неспособность к естественной, непринудительной самоорганизации, беспорядочная пассивность и разгильдяйство в условиях отсутствия внешнего, сильного и даже угрожающего, управленческого импульса. Государство и «население» всё больше и больше становились различными полюсами социума и всё дальше отдалялись друг от друга, порождая не только силу власти и слабость гражданского общества, но и неэффективность законов, деспотизм и произвол чиновников.
