Александр Кондратов - Коллекция: Петербургская проза (ленинградский период). 1960-е
Вечерами на маленькой асфальтовой площадке около Медного всадника кружились бесплотные тени. Сливались в дрожащие круги спицы, тонко шуршали колеса. Тени сталкивались и разбегались, круто поворачивались и вились рядом, почти касаясь друг друга, как вечерняя мошкара.
Адамчик всматривался. Зыбким движением колес управляли смуглые литые ноги. Ноги сливались с педалями в стремительном коротком разбеге, легко взлетали вверх, на вилку руля, свешивались, безучастные, по одну сторону седла. Тени выпрямлялись, вскрикивали. Легкие машины становились на дыбы, опадали, прижимались к асфальту в опасных крутых разворотах. Это был пилотаж высшего класса.
Сырой ветерок от воды забирался под майку. Адамчик ежился, завидовал.
Он снял моторчик и стал тренироваться во дворе. Тяжелая дорожная машина падала, вырывалась из рук. Отказывалась сделать обыкновенную маленькую восьмерку вокруг колеса. Адамчик научился падать через руль на руки, чтобы не разбивать лицо и колени. Ходил раскрашенный лазоревыми пятнами. К концу лета он научился делать маленький круг, сидя спиной к рулю. Вечерами разглядывал ноги, разминал мышцы. Ровные, смуглые от природы и от солнца, без единой царапины ноги властно опускались во сне на педали. Вертелся прозрачный диск. Свистели шины. Наклонялось тело — машина делала крутой разворот, как на треке. Адамчик метался во сне и падал в темноту.
Он пристроился в конце колонны, лениво, уверенно выезжавшей на площадку. По краям, у ограды сада, у набережной медленно плыли лица зрителей. Колебались светлые платья. Сердце Адамчика тревожно стучало. Восьмерки, повороты, крутые виражи. Делалось горячо внутри. Ноги плавно поднимались, перелетали на одну сторону, свешивались, сильные, безучастные.
Широкие круги спиной к рулю, резкие проходы перед чужим колесом. На площадке становилось свободнее. Адамчику хотелось лететь. Он проносился мимо светлых платьев, прямой, гордый, раскинув летящие руки. Прислушивался к восхищенному шепоту.
Поворот почти под прямым углом. Впереди, на сиреневой скале, тяжелый коричневый всадник взлетел на огромном коне, выкинул руку, останавливая Адамчика.
Адамчик вскрикнул, откинулся назад и взлетел на дыбы. Внутри горело, рвалось, кричало. Он выкинул руку, чтобы уравновесить движение, и приближался к всаднику, приближался. Он смотрел на зрителей, победитель, герой. Внутри кричало так, как должны сейчас кричать светлые платья, спокойные ноги над цветниками.
Всадник повелительно качнул рукой. Качнулся сенат, опрокинулось розовое небо и придавило Адамчика к асфальту крутящимся колесом. Обожгло руки. Над головой просвистела машина.
Адамчик приподнялся на локтях, обвел взглядом светлые платья. Никто не смеялся.
Он ушел подальше, к набережной. Злобно вдавил ногу в педаль. Пронесся мимо всадника, не глядя. Горело лицо. Ветер сушил маленькие злые слезинки. Легкие машины прошли гуськом. Бронзовые ноги лениво нажимали на педали. Адамчик согнулся над рулем. Равнодушно удалялись ноги, перетянутые ремешками. Адамчик оскалился.
Впереди, рассеивая свет, возникли четыре фигуры. Адамчик откинулся. Поздно. Беззащитные руки взлетают косо. Нельзя. Адамчик резко бросил тело в сторону.
Теплые ладони, темные руки, черные лица, белые воротнички. За спиной уже свистели. Черные безволосые лица. Белые улыбки.
Милиционер вежливо взялся за разбитый локоть Адамчика. Перед глазами бабочкой вспорхнула квитанционная книжка. Адамчик оскалился.
Черные люди засмеялись.
— Руски молодец, кхарашо! — сказал один. — Жантий гар!
— О, не, не, — сказал второй, — нон, не надо, пожалуйста, — и показал милиционеру, чтоб тот спрятал книжку.
— Вас понял! — сказал милиционер и отошел в сторону. Адамчик осторожно оглянулся.
— Вит, вит, вело! — Черный человек помахал в воздухе руками, показывая, как нажимают на педали. — Работа, рабочи?
— Да, да. — Адамчик улыбнулся и закивал головой. — А вы кто? Кто? — Он ткнул пальцем в черный пиджак человека.
— О, мы — СЮТ, Африк, Африка! — ответил черный человек. — До свидания.
Все черные люди пожали по очереди руки Адамчика. Адамчик медленно пошел сзади. У клумбы стоял милиционер.
— Кто они? — спросил Адамчик тихо.
— Чего тебе? — сказал милиционер.
— Ну, кто эти ребята, негры?
— Ребята, — милиционер засмеялся. — Это министры, а не ребята…
— Министры… — пробормотал Адамчик. — Они же молодые…
— Вот и молодые, — обидно сказал милиционер. — Не то что шалопаи. Жмут на педали и по сторонам не смотрят.
Министры входили в вестибюль «Астории».
— Ничего не понимаю, — прошептал Адамчик, глядя им вслед.
6— Кореш, стой.
Адамчик оглянулся. У ворот фабрики стоял Генка, пряча в воротник вздрагивающие уши.
— Привет!
— Привет.
— Пошли?
— Пошли.
— Хана, — сказал Генка. — Все.
— Купил мотоцикл? — спросил Адамчик.
— Хана, — вздохнул Генка. — Обчистили. Позарился на дешевку.
— С рук покупал?
— С рук… — вздохнул Генка. — Все, заметано. Люди — гады.
— Гады, — согласился Адамчик.
— Слушай, продай зажигалку…
— Какую? — спросил Адамчик.
— Ту самую.
— Бери, — согласился Адамчик.
Генка отсчитал деньги.
— Слушай, — сказал он, — купи кепи.
Адамчик потрогал заграничную подкладку.
— Восемьдесят.
— Давай…
Свидания назначали в день получки, в садике при Адмиралтействе, у фонтана.
— Купи ремень! — говорил Генка. — Купи цепочку. Продай кепи. Купи пистолет.
Пистолет оказался воздушный. Стрелял пульками, как ружья в тире.
Адамчик с первого выстрела разбил фонарь. Стекло приятно звенело на асфальте.
— Продай пистолет! — попросил Генка.
— Не продам! — ответил Адамчик и нацелился Генке в глаз.
По дворам ходили вместе. Стреляли по очереди. Стекла разлетались по-разному. Лучше всего оказалось стрелять сбоку, вскользь. Стекло вылетало начисто. Но это было трудно, пули часто попадали в переплет.
Распахивались окна. Стучали двери. Сверху не опасно кричали.
— У-у-у! Эх! — отвечал Адамчик.
Генка вторил:
— Гады-ы-ы! Эх!
Приятнее всего было убегать.
Жизнь была веселая.
— У-у-у! Эх! Эх! — кричал на конвейере Адамчик.
С другого края надрывалась тетя Вера:
— Осадка, ровнее! Буду рамки снимать!
— Тетка Верка, купи зажигалку! — кричал Адамчик. — Продай зуб!
Свидания по-прежнему назначались у фонтана. Адамчик приходил раньше от нечего делать. Бегал вокруг фонтана, чтобы согреться. У скамеек ползали разноцветные дети. Адамчик останавливался, смеялся.
— Не трогай, пожалуйста, моих чертежей, — попросил его тихий голос.
Адамчик посмотрел вниз. Он стоял на круге, похожем на велосипедное колесо.
— Это не я первый сказал, — объяснил толстый мальчик в сером пальто. — Это в древности сказал Архимед.
Адамчик прыгнул в сторону, глядя на розовые щеки. Черные глаза мальчика виновато мигнули.
— А что это? — спросил Адамчик.
— Это — очень интересная теорема, и я пытаюсь ее решить, — объяснил мальчик.
— Получается? — спросил Адамчик.
— Пока нет. Хочешь мне помочь? Из точки А к центру окружности проведена прямая…
Мальчик нагнулся со скамейки и показал резной палочкой радиус на чертеже.
— Стильная трость, — сказал Адамчик.
Мальчик поднял глаза и виновато улыбнулся.
— Прости, ты что-то сказал?
— Где тросточку достал?
— A-а, я вырезал ее сам. Тебе нравится?
— Да, — сказал Адамчик. — А у меня есть пистолет. Вот…
Мальчик подержал пистолет в руках.
— Воздушный, — сказал он. — На десять метров бьет точно в цель.
— У тебя есть?
— Нет, — виновато признался мальчик.
— Купи, — неожиданно предложил Адамчик.
— Видишь ли, — сказал мальчик, — у меня нет денег, я ведь еще не работаю, и потом, я не знаю, что с ним делать.
— Стекла бить, — подсказал Адамчик.
— А зачем бить стекла? — смущаясь, спросил мальчик. — Ведь сделать стекло трудно — я был на экскурсии на заводе. И еще, когда я нечаянно разбил форточку, в комнате было очень холодно… А ты уже работаешь?
— Давно, — сказал Адамчик. — Продай тросточку.
— Возьми, пожалуйста, — сказал мальчик. — Я сделаю себе другую.
— За так? — спросил Адамчик.
— Я тебе дарю, в честь знакомства, — сказал мальчик. — И, прости пожалуйста, я очень тебя прошу: не бей, пожалуйста, стекла. А теперь до свидания. Я дежурю по кухне. Надо разогреть ужин.
— Сам стряпаешь? — крикнул вдогонку Адамчик.
Мальчик остановился и объяснил:
— Мы стряпаем по очереди: неделю папа, потом мама, потом я. До свидания.
