Эдуард Днепров - Женское образование в России
Эти процессы продолжали «расшивать», и достаточно интенсивно, наиболее узкие места российской жизни, идя навстречу острейшим ее потребностям. В сфере образования на рубеже 1860—1870-х гг. такие потребности особенно сказывались на женской школе, пребывавшей ранее в эмбриональном состоянии. И потому здесь у Д. А. Толстого хватило здравого смысла не противопоставлять себя, как во всем остальном, А. В. Головнину, а сомкнуть две образовательные эпохи – «свою» и «головнинскую», но при этом максимально использовать противоречивость разработок предшественника в сфере женского образования.
В данной сфере ломовые приемы были неприемлемы, поскольку она напрямую затрагивала интересы не только средних, но и верхних слоев общества, которые в 1860-х гг. впервые обрели широкие возможности для образования женской половины своих чад. Ведь по признанию самого ведомства просвещения, существовавшие дотоле немногочисленные закрытые женские учебные заведения были «предназначены для одного сословия дворян и чиновников, да и из них доступны далеко не всем». На короткой исторической дистанции от этих обретений всякие действия по реорганизации женского образования неизбежно требовали сдержанности и осмотрительности. И это не могло не сказаться на действиях министерства Д. А. Толстого.
Основу Положения 1870 г., а следовательно, и последовавшей реорганизации женских учебных заведений ведомства просвещения составил, как уже отмечалось, проект, подготовленный председателем Ученого комитета министерства А. С. Вороновым в 1865 г., на излете головнинских образовательных реформ (что, повторим, осталось незамеченным в историко-педагогической литературе). Положение 1870 г., по сути, воспроизводило этот проект, внося в него как позитивные, так и негативные изменения. Эти изменения и представляли собой ту прозрачную границу между реформаторскими и контрреформаторскими тенденциями Положения, которая открывала возможность использовать его в различных целях.
Поскольку Положение 1870 г., как и проект 1865 г., с одной стороны, сохраняло общественный характер женского образования, а с другой – вводило в механизм его функционирования и развития ряд государственных ограничений, этот «государственно-общественный» компромисс на данном этапе и удовлетворял Д. А. Толстого. Тем более что правительство, помимо управленческих, вводило и некоторые другие ограничители, в частности финансовые рычаги воздействия на женские учебные заведения в виде пособий им от казны.
Александровская женская гимназия 1871 г.
В реальной жизни, однако, эти заложенные в Положение 1870 г. государственные ограничители не сработали. Пособия от казны оказались столь мизерными, что «контрольный финансовый пакет» оставался в руках попечительных советов, за которыми сохранялась задача «изыскания и развития материальных средств» для женских учебных заведений. А это в значительной мере облегчало попечительным советам, которые действовали «по уполномочию общественному», влияние на внутреннюю жизнь «сих заведений». Не случайно, как уже отмечалось, в многочисленных земских ходатайствах 1870—1890-х гг. перед правительством энергично ставился вопрос об «уравнении прав общественности» в управлении мужской и женской средней школой. Но в «мужской монастырь» общественность так и не была допущена. Здесь безраздельно властвовало ведомство просвещения.
Характерной чертой Положения 1870 г. о женских гимназиях и прогимназиях было то, что оно вводилось только в земских губерниях центральной России (в С. – Петербургском, Московском, Харьковском, Казанском и Одесском округах), а также в Черниговской и Полтавской губерниях, в Западной и Восточной Сибири. Под его действие не попадали национальные окраины. Здесь правительство выстраивало женские учебные заведения на принципиально иных основаниях: без всякого общественного участия, за казенный счет. Министерство народного просвещения в этом деле не было новатором, оно лишь повторяло то, что давно было отработано Мариинским ведомством, создававшим в тех же национальных районах свои женские школы на тех же основаниях.
Обложка книги «Пятидесятилетие С. – Петер бургской Александровской женской гимназии… »
Отчет министра народного просвещения за 1870 г. четко разделял министерские женские школы на две категории – подпадавшие и не подпадавшие под действие Положения 1870 г. К первой категории на тот момент относилась 151 школа, в том числе 43 гимназии, 79 прогимназий и 29 училищ II разряда. Педагогические курсы были учреждены при десяти гимназиях: Костромской, Харьковской, Нижегородской, Казанской, Самарской, Вятской, Таганрогской, Херсонской, Николаевской и Тверской.
Стоимость содержания 146 из этих школ (об остальных не было сведений) составляла 477 498 руб. 22 коп. В этой сумме затраты казны (50 тыс. руб.) составляли 10%, расходы земств (77 379 руб.) – 16,2%, расходы городских обществ (113 074 руб.) – 23,7%. Остальная часть средств (50,1%) складывалась из платы за обучение.
Ко второй категории относилось 28 женских школ (14 гимназий и 14 прогимназий); 22 из них – в Царстве Польском. Стоимость содержания только этих 22 женских школ составляла 210 956 руб. год. Иными словами, годовое содержание каждой из них обходилось в 9589 руб. и полностью оплачивалось казной. Тогда как стоимость содержания женских учебных заведений, на которые распространялось Положение 1870 г., составляла 6451 руб. для одной гимназии и 1157 руб. для одной прогимназии [94, кн. 3, с. 221—222], из которых, повторим, на казну приходилось только 10%. Такова была финансовая цена национальной политики Министерства народного просвещения в области женского образования, не говоря уже о цене социально-политической и социально-педагогической.
СОЗДАНИЕ И РАЗВИТИЕ ЖЕНСКИХ ЕПАРХИАЛЬНЫХ УЧИЛИЩ
Итак, к концу 1870-х гг. в России сложились три основных канала среднего женского образования: закрытые женские институты Мариинского ведомства; открытые женские гимназии Мариинского ведомства; открытые женские гимназии и прогимназии Министерства народного просвещения. Последние играли лидирующую роль. Рядом с этими тремя каналами едва теплился четвертый – женские школы духовного ведомства. Созданные, как отмечалось ранее, в 1840—1850-х гг., они подразделялись на два типа: училища для девиц духовного звания, состоящие под покровительством императрицы (к 1855 г. их было всего четыре: Царскосельское, Ярославское, Казанское и Иркутское), и более элементарные по учебному курсу епархиальные училища (которые к тому же 1855 г. были открыты за счет духовенства только в четырех епархиях: Полоцкой, Симбирской, Смоленской и Харьковской).
В конце 1860-х гг. под влиянием общего движения в поддержку женского образования возросло и число губернских епархиальных училищ. Однако рост этот был небольшим и достаточно стихийным: к 1870 г. насчитывалось не более 20 епархиальных училищ. Среди вновь открытых были такие училища, как Астраханское, Воронежское, Вятское, Кишиневское, Нижегородское, Полтавское, Таврическое, Уфимское, Черниговское и ряд других.
В первое время духовное сословие в массе своей не приветствовало создание епархиальных училищ, главным образом потому, что они учреждались на средства местного духовенства, без каких-либо пособий от казны и Синода. Однако у руководящих деятелей церкви в 1860-х гг. сложилось твердое убеждение в необходимости таких училищ. Как отмечал в 1861 г. епископ Архангельский Нафанаил, в настоящее время «нельзя не чувствовать настоятельной и неотложной нужды в доставлении образования девицам духовного звания». По его мнению, «только от образованных девиц можно ожидать полного облагораживания домашнего быта духовенства, только от образованных священнических жен можно ожидать надежной нравственной поддержки самим священникам среди грубого сельского общества; самое воспитание собственных детей и приготовление одних к училищу, других к жизни пойдут правильнее в руках образованных матерей. Тогда и повсеместно, по занятиям в учреждаемых сельских школах, особенно для крестьянских девочек, священники найдут лучших сотрудниц в членах женского пола своего семейства». Не менее важную задачу образования дочерей духовенства преосвященный Нафанаил видел и в том, что «образованные жены духовенства могут ослаблять своим просвещенным вниманием предрассудки, пороки и преданность к расколу, по крайней мере, в женской половине народа» [158, с. 9—101].
В этих суждениях архангельского епископа, пожалуй, наиболее полно отразились как ожидания верховных деятелей церкви, связанные в 1860-х гг. с епархиальными училищами, так и их взгляды на самые цели этих училищ. В тот период каждое из таких училищ действовало по собственному уставу, и во многих из этих уставов цели образования выходили далеко за пределы тех, что были очерчены при создании в 1843 г. первого Царскосельского училища для девиц духовного звания, – «воспитание достойной супруги Алтаря Господня». Показательно, что во многих уставах немаловажное место занимало указание на будущее педагогическое предназначение воспитанниц епархиальных училищ.
