И. Родионов - Наше преступление
— Да сколько? Мать, да сестру Дуньку выдалъ замужъ, да одна сестра махонькая осталась, да два брата, да вонъ жона осталась съ ребенкомъ... другой-то помёръ... ужъ безъ его родивши...
Вызванный послѣ Рыжова Ларіоиовъ не далъ рѣшительно никакихъ показаній. Онъ дерясалъ себя такъ же, какъ и у слѣдователя, притворился совсѣмъ глухимъ, видъ имѣлъ глуповатый и на всѣ предла-гаемые ему вопросы или отмалчивался, дѣлая видъ, что не разслышалъ, или .заявлялъ, что въ вечеръ убійства Кирильева былъ такъ пьянъ, что спалъ въ телѣгѣ всю дорогу и ничего не видѣлъ и не слышалъ.
V.
Послѣднимъ изъ свидѣтелей обвиненія предсталъ передъ судомъ Иванъ Деминъ. Склонивъ голову къ
264 тотото.еіап-кагак.гиплечу, онъ въ сопровожденіи пристава шагалъ по за-лу увѣренпо и смѣло на своихъ короткихъ, уродли-выхъ ногахъ и остановился пѳредъ судейскимъ сто-ломъ съ улыбающимся лицомъ. Весьма возможно, что улыбка, никогда не сходившая съ его лица, обуслов-ливалась особеннымъ строеніемъ его рта: верхцяя губа у него была коротка и никогда не закрывала длин-ныхъ, кривыхъ перѲднихъ зубовъ. Ни тѣни смущенія передъ судьями опъ не чувствовалъ. Появленіе передъ судомъ такой независимой и смѣшной фигуры вызвало въ залѣ оживленіе.
— Что вы знаете, свидѣтель, по этому дѣлу? — спросилъ предсѣдательствующій.
Деминъ слегка откашлялся и началъ своимъ пріят-нымъ, высокимъ теноромъ:
— Вотъ когда дѣло это вышло, я проходилъ по дорогѣ...
' — Какое дѣло? — переспросилъ предсѣдательству-ющій. .
— А убивство Ивана Тимофеева.
— Такъ. Вы откуда же и куда шли? — разсма-тривая прищуренными глазами свои ногти, спросилъ онъ.
— А изъ города домой.
— Такъ, продолжайте ...
Деминъ толково и послѣдовательно, шагъ за ша-гомъ разсказалъ о своей встрѣчѣ съ убійцами на Хля-бинской горѣ, объ ихъ погонѣ за нимъ и угрозахъ, объ его клятвахъ, на которыя его вынудили подъ стра-хомъ смерти.
Весь залъ — и судьи, и присяжные, и публика, притихнувъ, съ большимъ интересомъ и довѣріемъ слу-шали этого свидѣтеля.
Адвокатъ краснѣлъ и хмурился, вертя карандашъ въ рукѣ.
Деминъ, разсказавъ до того мѣста, когда его пой-мали на горѣ парни и схватили за шиворотъ, запнулся.
— Кто же это были? — спросилъ предсѣдатель-ствующій. •
— А Лѳксапдра Стѳпановъ и Лексѣй Лобовъ... обступили меня съ обѣихъ сторонъ и говорятъ: «За-клянись сычасъ, што нѳ видалъ нашу работу?»
— А вы, что жѳ, испугались?
— А рази нѣгъ?!
— Они вамъ грозили чѣмъ-нибудь?
— Да какъ жѳ? схватили меня за глотку... у Сашки-то ... у Лександра Степанова тоноръ въ рукахъ, а у Лексѣя Лобова камень и говорятъ: «Тутъ твоя и смерть пришла, заклянись»... Я снялъ шапку, сталъ божиться, што ничего нѳ видалъ, ничего нѳ знаю, а они все свое... «Не вѣримъ. Ѣшь землю!» — До трѳхъ разовъ землю въ ротъ клалъ, на голову сы-палъ... и заклинался. Тогда повѣрили.
— Ну, далыпе что было? •
— Потомъ они уѣхали, а я остался.
— Зачѣмъ же вы остались?
— А для чего жъ мнѣ съ ими?.. . .
— Другихъ вы никого нѳ видали? Ларіонова, Горшкова?
— Другихъ никого невидалъ,—солгалъ Деминъ,— потому что Рыясовъ и Ларіоновъ угощали его водкой и просили не выдавать ихъ.
— Хорошо. Вотъ подсудимые уѣхали, а вы одинъ остались. Они вамъ сказали, кого убили?
*— Нѣту, нѳ сказали.
— А какъ же вы узнали?
■— Какъ они, значитъ, уѣхадши, я сычасъ же по-бѣжалъ въ гору къ забитому.
— Ну?
— Думаю, не собака вѣдЪ и, можегъ, знакомый кто. Подошелъ къ ему; ёнъ лежитъ, харпи-итъ и лицо все черное. Я зажегъ «сѣринку» и тутъ только при-зналъ, што Иванъ Тимофеевъ... ну, я спужался, прямо сѳбя не спомнивши, спужался, сычасъ побѣжалъ на деревню и разсказалъ вонъ евоной женѣ да матери. •
— Подсудимые Лобовъ и Стѳпановъ, не желаѳте ли дать объясненія по поводу показаній свидѣтеля Демина? Гнались вы за нимъ или нѣть?
Сашка и Лобовъ встали, за ними нерѣшительно подкялся и Горшковъ, но тотчасъ жѳ опять сѣлъ.
Парни нѳдоумѣло переглянулись.
— Мы не гнались... — отвѣтили они. — Мы его и не видали...
— Нѳ видали! — съ негодованіемъ подхватилъ Дѳмиігь и глаза ѳго блеснули. — А сколько этой са-мой земли я съѣлъ и на голову поыспалъ! нѳ ви-дали... кабы нѳ заставляли... самъ бы ѣлъ, што ли?
И Дѳминъ непроизвольнымъ движеніемъ схватился за голову и водилъ рукой по волосамъ.
Въ залѣ смѣялись.
— Да помолчите! — добродушно-ворчливо прикрик-нулъ предсѣдатѳльствующій на Демина, подавляя усмѣшку.
Лобовъ что-то пробормоталъ въ отвѣтъ Демину, но предсѣдательствующій, вообще обращавшійся съ под-судимыми такъ же любовно-бережно, какъ иной соби-ратель-маніакъ обращается съ драгоцѣнной хрупкой по-судой, тотчасъ же съ замѣтной поспѣшностыо пригла-сить его сѣсть на мѣсто.
Сдѣлалъ это онъ такъ поспѣшно, потому что боял-ся, какъ бы подсудимый по своей нѳопытности какимъ-нибудь неосторожнымъ словомъ не напортилъ себѣ и товар-ищамъ въ глазахъ присяжныхъ. ,
Допрашивать свидѣтеля было предоставлено това-рищу прокурора.
1) Согласно нашимъ законоположеніямт>, подсудимые не приводят-ся къ присягѣ и вольны отвѣчать или не отвѣчать на предлагаемые судомъ вопросы.
— Не слышали ли вы о ссорѣ изъ-за земли между потерпѣвшимъ Кирильевымъ и подсудимымъ Алексан-дромъ Степановымъ?
— Слыхать слыхалъ. Это кого ни спроси, всякъ подтвердитъ, что Сашка за то и убилъ Ивана Тимо-фѳева.
— Вы это сами лично отъ Степанова слышали, что онъ грозился отомстить Кирильеву за землю?
— Нѣгь, самъ отъ его не слыхалъ.
Адвокатъ взвѣсилъ, что этотъ невзрачный на видъ свидѣтель напортилъ подсудимымъ въ глазахъ при-сяжныхъ и судей болыпе, чѣмъ всѣ остальные вмѣ-стѣ. Предвидя это, онъ еіцѳ раньше, допрашивая Леон-тія, хотѣлъ выставить Демина дурачкомъ, но Леонтій скоро спохватился, и подвохъ адвоката сорвался/ Те-перь адвокатъ видѣлъ, что Демина нарядить въ ду-рацкій колпакъ ни въ коемъ случаѣ нѳ удастся, но съ обычпой своей самоувѣрѳнностью рѣшилъ ослабить впѳ-чатлѣніе отъ его показаній.
Когда предсѣдательствующій жестомъ предложилъ адвокату заняться допросомъ, тотъ всталъ и даже про-двипулся изъ-за своего столика поближе къ Демину.
,— Скажите, свидѣтель, когда на васъ, по вашимъ словамъ — набѣжали Степановъ и Лѳбовъ, одинъ съ топоромъ, другой съ камнемъ, схватили за горло и грозились убить, темно было? — спросилъ онъ.
— Темно.
•— Очѳнь?
— Да такъ, што хошь глазъ коли.
I — А, кажется, у васъ одинъ глазъ уколотъ. Ка-
кой? правый или лѣвый? — съ добродушной усмѣш-кой спросилъ адвокатъ, шагнувъ еще ближѳ къ Де-мииу и съ той жѳ усмѣшкой заглядывая ему въ глаза.
Деминъ покраснѣлъ, смѣшался и инстинктивно схватился рукой за попорчѳнный правый глазъ. ,
— Маленько есть ... попорченъ, — сознался онъ.
— И давно попорченъ?
— Давно ужъ... еще съ измальства.
Кто-то со скамей присяжныхъ шопотомъ протя-нулъ: «А ловко!» Что-то какъ будто непристойное для суда, что-то шутовское почуялось въ выходкѣ адвоката, за то эта выходка снова связала надорванную было по-казаніями Демина нить симпатіи между присяжными и защитпикомъ.
Деминъ показался всѣмъ смѣшнымъ и жалкимъ.
— Ну, вотъ, а вы утверждаете, — послѣ неболыпой паузы, съ серьезнымъ видомъ замѣтилъ адвокатъ: — что хорошо разсмотрѣли Степанова и Лобова.
Выходка адвоката задѣла Демина за живое.
«Што ёнъ самъ дѣлѣ надсмѣхается? отвернуть, аль не отвернуть»? — съ опаской промелькнуло въ его головѣ. Не успѣвъ еще рѣшить, онъ уже отвѣтилъ:
— За то у меня одинъ глазъ видитъ такъ, какъ, дай Богъ, кажному двумя раскосыми!
Ударъ былъ неожиданъ и такъ мѣтокъ, что нѳльзя было не понять, на кого онъ былъ направленъ.
Адвокатъ былъ замѣтно раскосъ. Залъ заколы-хался отъ сдержаннаго смѣха. Деминъ въ первый мо-ментъ немпого вструхнулъ, но, замѣтивъ всеобщее одо-' бреніе, самъ усмѣхнулся.
Возстановленная было нить между прнсяжными и бойкимъ адвокатомъ опять порвалась. Деминъ точно ножомъ ее обрѣзалъ. Чашка вѣсовъ теперь склонилась не въ сторону -самоувѣреннаго блестящаго адвоката, и онъ былъ смѣшенъ не меныпе, чѣмъ минутой раныне свидѣтель-уродъ.
Адвокатъ покраснѣлъ, поспѣшно направился къ своему мѣсту и, пробормотавъ въ сторону предсѣда-тельствующаго, что «больше ничего не имѣетъ», опу-стился на свой стулъ и сталъ поспѣшно дѣлать за-мѣтки.
Въ залѣ было душно и смрадно. Лампы по стѣ-намъ, съ шарообразными, на половину матовыми кол-паками, чуть не гасли; свѣчи на столѣ теплились ма-
ленькими красными язычками и лида судей казались окутйнными туманомъ. Всѣ устали. Предсѣдатель-ствующій объявилъ нерерывъ. Залъ былъ очищенъ отъ публики и служители въ форменныхъ кафтанахъ от-крылп всѣ двери и форточки.
Чистая публика толпилась въ двухъ переднихъ компатахъ; мужики на лѣстницѣ, на подъѣздѣ и на площади. Тутъ Деминъ былъ тріумфаторомъ дня.
— Ванька-то, какъ подуса1) на крючокъ, подсѣкъ абвгката. Такъ хвостомъ’ и завертѣлъ, не пондрави-лось... — слышалось въ сѣрой толпѣ.
