Иван Родионов - Наше преступление
Обзор книги Иван Родионов - Наше преступление
Г.П.Стукалова.
Страница истории России
Ибо Сам Иисус свидетельствовал, что пророк не имеет чести в своем отечестве.
Евангелие от Иоанна, глава 4, 44Забытый русский писатель?
Казачий офицер, земский деятель, известный публицист?
Возможный автор знаменитого романа «Тихий Дон» (во всяком случае первых двух его книг)?
Есть основания утверждать, что не только первое и второе, ставшее уже очевидным, но, по всей вероятности, и третье. Однако ответы на эти и многие другие вопросы, связанные с жизнью и творчеством Ивана Александровича Родионова, никогда не лежали, да и сейчас не лежат на поверхности. Причиной тому – бурное, сложное дореволюционное и послереволюционное время, в которое довелось ему жить, и личная непростая драматичная судьба.
Русский писатель начала века, по происхождению донской казак, Иван Александрович Родионов родился 21 октября 1866 года. За свою, как выяснилось впоследствии, достаточно долгую жизнь ему довелось быть и юнкером, и младшим казачьим офицером, и общественным деятелем, и есаулом, и полковником царской армии, и, как ни прискорбно, гонимым эмигрантом.
Я умышленно не привожу подробную биографию этого писателя, так как в конце статьи гораздо полнее и красочнее она будет изложена в письме его сына Святослава Ивановича Родионова. Сообщу лишь, что свою литературную деятельность молодой Родионов начал с «Казачьих очерков» (1894 г.), печатавшихся в журнале «Русское обозрение». Настоящий успех принесла ему повесть (многие называли ее романом) «Наше преступление», появившееся в печати в 1909 году в Санкт-Петербурге, в издательстве А.Суворина «Новое время». По свидетельству самого автора, он писал ее с единственной целью – обратить внимание русского образованного общества на тяжкую жизнь простых, необразованных людей.
«Народ спился, одичал, озлобился, не умеет и не хочет трудиться. Не моя задача перечислять причины, приведшие нас к такому ужасающему положению, но есть одна, на которую неоднократно указывалось в печати и которую я не могу обойти молчанием. Причина эта – разобщение русского культурного класса с народом. Народ брошен и, беспомощный, невежественный, предоставлен собственной бедной судьбе».
Теперь, когда спустя несколько десятилетий у современного читателя появилась возможность ознакомиться с романом в полном объеме, отпадает надобность в подробном изложении сюжета. Потому ограничусь лишь кратким его описанием.
В центре повествования – земельный конфликт между «богатым», а на деле трудолюбивым и хозяйственным, а оттого и зажиточным крестьянином Иваном Кирильевым, добрым человеком и хорошим семьянином, и «бедными», молодыми, беспутными, несамостоятельными, как говорят о таких в народе, парнями, пропивающими любую доставшуюся им копейку, не останавливающимися ни перед грабежом, ни перед насилием. В романе детально (даже слишком) описан неправый суд, поощряющий вседозволенность и убийства, показана страшная пропасть между интеллигенцией и простым народом. Писатель подводит читателя к мысли, что первая русская революция 1905 года расшатала самодержавные устои, и все русское общество пожинает теперь ее плоды.
Из многочисленных положительных откликов и рецензий на «Наше преступление» я приведу лишь авторские, те, что подписаны именами, в основном знакомыми современному читателю. Это Корней Чуковский, успешно выступающий в начале века и как литературный критик, это популярный в то время драматург Виктор Петрович Буренин и, наконец, сам Лев Николаевич Толстой, которого весьма заинтересовал новый роман из крестьянской жизни. Об этом можно прочесть в четвертой книге «Яснополянских записок» Д.П.Маковицкого (Москва, изд-во «Наука», 1979 г.).
О желании Толстого прочитать этот роман Маковицкий записывает в дневник 29 октября 1909 года. А вечером 30 октября Толстой «уже читал роман Родионова «Наше преступление». Местами хорошо. Видно желание в дурном виде показать деревню. Хорошо описан суд, но очень длинно. Ясно видно, что автор желал, чтобы виновника строго наказали» (стр. 91).
Через день, 1 ноября, Толстой продолжает высказываться о «Нашем преступлении»: «Прекрасный язык, народный. Он подтрунивает над судьей, который старается освободить преступников. Суд ужасно длинен, но прекрасно, верно описан» (стр. 92).
Через полгода Лев Николаевич снова возвращается к этому роману, хвалит язык и отмечает, что фальши нет.
«”Наше преступление” – это преступление нашей интеллигенции перед народом, которого не просвещают», – резюмирует великий писатель (стр. 293 у Маковицкого).
Так восприняла роман Родионова прогрессивная общественность, и, благодаря ее поддержке, книга издавалась пять лет подряд, начиная с 1909 и кончая 1913 годом, и была переведена на европейские языки. Последнее ее издание было осуществлено в Берлине, в 1922 году, о чем также упоминается и в письме Святослава Ивановича Родионова.
Нельзя обойти молчанием тот факт, что не все литераторы, в том числе и считавшиеся прогрессивными, встретили роман Родионова с одобрением. Особенно обрушился на писателя Максим Горький: «врет Родионов», «сволочь он, Родионов-то!» (письмо к Амфитеатрову, 21.1.1911 г.), «глупая и гадкая вещь», «подлая и лживая книга» (цитируется по публикации Н. Кузякиной в газете «Час пик» 7 октября 1991 года). Но, как отмечала критика, гнев Горького был вызван еще и причинами сугубо личного характера. Его повесть «Лето» (тоже о деревенской жизни) была названа Чуковским манифестом о крестьянстве, в то время как «Наше преступление» завоевало репутацию книги пусть горькой, но правдивой и честной.
В 1911 году И.А.Родионов издает былину «Москва – матушка», написанную им еще в 1905–1906 гг. под впечатлением первой русской революции. Это сатира на современное ему русское общество с его беспечным поведением, утратой национальных основ, с его преклонением перед Западом. Тон суждений – крайне резкий, оценки – убийственные. Все более чувствуется, что нелады в стране, назревание грозных событий ожесточают писателя, приводят его порой к несправедливой, искаженной оценке окружающей жизни. Характерное выражение этого состояния – два доклада: «Неужели гибель?» и «Что же делать?», прочитанные в Петербурге в Русском собрании в 1912 году. И если предупреждение правительству об угрозе гибели нации от неконтролируемой продажи алкоголя и злоупотребления им было воспринято передовой общественностью с пониманием, то обвинение во многих российских бедах только одних евреев было категорически ею отвергнуто. Такая необъективность и тенденциозность, несмотря на заслуги прозаика и публициста, закрыли перед ним двери многих изданий и, естественно, повлияли на его дальнейшую литературную и человеческую судьбу.
Каким же образом меня, отнюдь не литературоведа, а журналиста-газетчика, в начале 70-х годов нашего века заинтересовала судьба этого малоизвестного писателя? И тут я вплотную подхожу к ответу на третий вопрос: возможный автор знаменитого романа «Тихий Дон».
Работая корреспондентом киевской литературной газеты, я часто бывала в доме переводчицы, члена Союза писателей Марии Михайловны Пилинской, разрешившей мне пользоваться дневниками ее умершего в 1934 году мужа – украинского писателя Ивана Даниловича Днипровского. Листая страницы дневников о литературной и театральной жизни 1920-х годов Москвы, Киева, Харькова, Одессы, я наткнулась вдруг на короткую фразу с несколькими вопросительными знаками в конце: «Кто такой Шолохов???»
– С чего вдруг? – удивленно спросила я Марию Михайловну и услышала в ответ следующую историю.
...Было это в 1928 году. Как-то во время прогулки по Каменец-Подольску, где жили тогда Днипровский и его жена, их внимание привлекла витрина газетного киоска со свежим номером журнала «Октябрь». По случайности, это был тот самый номер, в котором печатались первые главы романа М.Шолохова «Тихий Дон». «Но причем здесь Шолохов? Кто такой Шолохов? – воскликнул Иван Данилович, – уж не псевдоним ли это Ивана Родионова?»
Далее вдова писателя пояснила, что Иван Родионов, казачий есаул, был соратником Ивана Днипровского по I-й мировой войне и сослуживцем по совместной работе в редакции фронтовой газеты. Еще в 1916 году, в свободные часы, читал он (Родионов) другу (Днипровскому) отрывки из своего романа «Тихий Дон», который начал за несколько лет до войны и продолжал писать уже на фронте. Иван Днипровский (ко времени работы в редакции ему исполнился 21 год) взахлеб рассказывал потом своим друзьям, что имел счастье быть первым слушателем романа, напомнившего ему стиль толстовской прозы и лучшие произведения литературы серебряного века. И, как оказалось, связь с Толстым была у Родионова самая что ни на есть прямая.
В 1909 году Иван Родионов совершил поездку в Ясную Поляну, чтобы обсудить со Львом Николаевичем первые главы своего романа о казачестве, присланные Толстому, возможно, заранее. Но, по невыясненным причинам, писатель был принят Толстым очень холодно и расценил это как неодобрение его произведения. Роман был положен в стол и пролежал там вплоть до начала I-й мировой войны.
