Джин Квок - Девушка в переводе
— А насекомые там есть?
На этот раз она даже не вздрогнула. Видимо, была готова.
— Ты имеешь в виду — муравьи или тараканы? Нет.
— Крысы?
— Нет.
— Тогда почему вы сказали, что квартира не в лучшем состоянии?
— Ну, она совсем небольшая. Краска на стенах в некоторых местах облупилась — совсем чуть-чуть, пойми правильно, — и ковровое покрытие вытерто. Подобного рода дефекты.
— Это нормально. — Невозможно было поверить в такую удачу, я старалась держать себя в руках и готовилась к неприятностям. Итак, основной вопрос. — Сколько стоит аренда?
Она написала цифру на листочке и придвинула мне. Удивительно, но сумма оказалась немногим больше того, что мы уже платили, с учетом ежемесячных отчислений тетке за наши визы и билеты на самолет плюс проценты. Наверное, ликование на моем лице было слишком явным, потому что миссис Эйвери предупреждающе подняла палец:
— Погоди, Кимберли. Все не так просто. Хозяева хотят быть уверены, что новые съемщики — надежные люди. Они просят предоплату и некоторые документы. Необходимо предоставить справку о зарплате или письмо от работодателя и рекомендации.
Сердце екнуло. Впервые у нас с Ма стало полегче с деньгами, особенно с учетом моей дополнительной работы в библиотеке. Мы смогли бы внести предоплату, будь у нас немного больше времени. Но где взять рекомендации?
Миссис Эйвери словно читала мои мысли. — Возможно, рекомендательное письмо может написать кто-нибудь из школьных учителей?
— Они не знакомы с моей мамой.
— Верно. Я должна подумать, но не сомневаюсь, что эту проблему мы решим.
— У нас есть небольшие сбережения, но было бы проще, если бы нам дали несколько недель, чтобы собрать недостающую сумму для предоплаты. Что касается справки о зарплате… по правде говоря, она не слишком велика…
— Это не страшно. Главное, убедить их, что твоя мама работает. Ты могла бы приложить справку о своей занятости в школьной библиотеке. Хозяева должны быть уверены, что вы надежные, ответственные люди.
— А если кто-нибудь другой займет эту квартиру раньше нас?
_ Я поговорю с хозяевами, сообщу, что нашла очень достойный вариант.
— Я постараюсь как можно скорее предоставить документы, чтобы они убедились в серьезности наших планов.
Ма, узнав обо всем, просияла:
— А-Ким, мы сможем переехать!
Мы столько лет провели в западне нашей практически нежилой квартиры, что и мечтать перестали о возможности побега. Но бегство по-прежнему зависело от шанса получить рекомендации для Ма.
Наступил март, мы с Куртом, не скрываясь, везде появлялись в обнимку. Мне с ним было спокойно, я знала — он не станет ничего от меня требовать. Не могу предположить, до чего бы дошло у нас дело — продвинулись бы мы по дороге любви или расстались в конце концов, — если бы события развивались иначе.
Мы как раз вышли вместе из Милтон-Холл. Курт стащил у меня ручку, и я, пытаясь отобрать, шутливо колотила его по плечу, как вдруг заметила высокую фигуру около живой изгороди.
— Мэтт…
Невозможно, его не должно быть здесь, в «Харрисон». Одет он был бедно, как всегда, — рабочие штаны, тоненькая помятая куртка, — но девчонки на него оборачивались, а он стоял совершенно невозмутимо — гордый молодой дракон.
Мэтт видел нас, и потрясение в его глазах заслонили боль и ревность. Он помотал головой, словно отгоняя болезненное видение, а потом двинулся прочь. Сначала мне стало его ужасно жаль, а потом я разозлилась — уж я-то прекрасно знала, каково это, я каждый день страдала от такой же боли. Курт застыл на месте.
— Теперь я все понял.
— Я должна идти. — Не оглядываясь, я бросилась за Мэттом.
Я бежала под проливным дождем, поскальзываясь на мокром тротуаре. Мэтт уже почти скрылся в дождевой пелене, но вдруг размытый силуэт стал постепенно приближаться. Я поняла, что он развернулся и направляется ко мне.
Мэтт крепко ухватил меня за локоть.
— Это и есть твой дружок? — рявкнул он.
— А что с твоей подружкой? — заорала я в ответ. По лицу и волосам струилась вода.
Он остановился, весь как-то сник, отпустил меня.
— Да, знаю. Прости. Я дурак.
И тут я заметила, что глаза у него опухшие и воспаленные — он плакал.
— Вы с Вивиан расстались? — чуть мягче спросила я.
— Мама умерла. — Он как-то растерянно и неуклюже пожал плечами.
И я взяла его за руку, привлекла к себе, обняла.
Склонив голову, он зарыдал — всхлипывая и вздрагивая всем телом. А я крепко обнимала его, прямо перед кампусом школы «Харрисон», и дождь поливал нас обоих.
А потом мы спустились в метро, и я повезла его к себе домой.
По дороге мы не обменялись и парой слов. От избытка эмоций мыслей практически не осталось. Он скользнул взглядом по мусорным пакетам на окнах, заметил тараканов на столе и отвалившуюся штукатурку. Сейчас квартира была в худшем состоянии, чем в момент нашего переезда, — все-таки с тех пор прошло семь лет. Несмотря на весенний дождь за окном, здесь было по-зимнему холодно. Наша одежда промокла насквозь, я принесла из ванной пару полотенец.
Протянула полотенце Мэтту, но он, взяв его, принялся нежно вытирать мое лицо, шею, бережно приподнимая волосы. Я не шевелилась. Потом Мэтт расстегнул на мне куртку, уронил на пол.
Я не видела ничего, кроме его губ, но внезапно отстранилась и заметалась по кухне.
— Надо найти еще полотенце, — бормотала я, хотя никаких других полотенец у нас и в помине не было.
Мэтт ухватил меня за рукав, притянул к себе. Я прикрыла глаза. Его руки обвили меня, и, прежде чем я опомнилась, они уже проникли под блузку, мучительно лаская. Он поцеловал меня, и дыхание остановилось. Столько желания было в этом поцелуе, что он не в силах был себя контролировать.
— Пожалуйста, — прошептала я. — Подожди.
Он уже успел снять с меня блузку. Мы рухнули на кучу плюшевых одеял. Всем телом Мэтт прижал меня к матрасу; так сладко было ощущать тяжесть его тела, и то, как его губы скользят по моим, искушая и соблазняя, и как его небритая щека касается моего виска, и его мягкие волосы. Даже сквозь влажную одежду чувствовалось, как пылает его тело. Сейчас передо мной был мужчина, охваченный одновременно горем и желанием.
Я сумела все же выговорить:
— Нам нужен презерватив.
Несколько смущенный, он постарался взять себя в руки, судорожно вздохнув, произнес.
— У меня есть парочка в бумажнике.
— Давай лучше два, — предложила я. — Для надежности.
— О’кей.
Он вновь начал целовать меня, вкус и запах его губ, тела сводили с ума, я, обезумев, срывала с него одежду. Все происходило будто во сне, я могла думать лишь об одном: это Мэтт, теперь он мой, только мой. Он казался сейчас еще красивее, чем я помнила, — чуть подрагивающие ресницы, тонкий белый шрам над ключицей, ямка на шее. Несмотря на многочисленные игривые эксперименты, я никогда не видела обнаженного мужчину, а кожа у Мэтта была такая теплая и плотная. В какой-то момент он, видимо, все же натянул презерватив и вдруг оказался прямо внутри меня. Я вскрикнула, но боль оказалась совсем не такой острой, как я себе представляла, а потом я уже ни о чем не думала.
Когда все закончилось, Мэтт вновь разрыдался. Мы лежали рядом, тяжело дыша, постепенно приходили в себя, и я нежно обнимала его.
— Теперь я должен заботиться о Парке, — говорил Мэтт. — Впереди все в сплошном тумане. — Он хотел сказать, что будущее абсолютно непредсказуемо.
— Все будет хорошо, — утешала я. Взяв его ладонь в свои, крепко сжала. — А что твой отец? Он собирается…
— Нет.
— Где он?
— Понятия не имею. — И горько рассмеялся. — Мне так больно, что просто кровь горлом идет. А он, как обычно, исчез с очередной подружкой. Его никогда не было рядом, он ни разу не помог маме. Всю свою жизнь я был мужчиной в семье — для Парка, для Ма. Знаешь, — голос его дрогнул, — я никогда не стану таким, как он. Всегда буду рядом со своей женой и детьми.
Я тут же вспомнила о других его обязательствах. Как ни ранило это мои чувства, я все же спросила с деланным равнодушием:
— А что Вивиан?
— Я ей даже не рассказывал, что у меня есть отец.
— Нет, я имею в виду — что у вас с Вивиан?
— Нет больше никакой Вивиан. — Он ласково коснулся моих волос. — Когда у мамы случился инфаркт, я сразу понял, что мне никто не нужен кроме тебя. Должен был немедленно тебя увидеть. Для меня всегда существовала только ты.
Я не смогла сдержать негодования:
— Довольно долго казалось, что существует только Вивиан!
Он демонстративно уставился в потолок.
— А ты думаешь, очень приятно, когда с тобой обращаются, как с больным ветрянкой.
— Только потому, что ты мне нравился, — сухо произнесла я.
— Правда? — Краем глаза я заметила, как радостно он улыбается. — Иногда я даже позволял себе в это поверить. Но потом, после того, как… ну, ты знаешь, в туалете, когда… ты вообще перестала меня замечать.
