Кэтрин Прайс - Витамания. История нашей одержимости витаминами
На практике это означает, что есть только две ситуации, когда FDA может выпустить новые правила: первая — если предлагаемые новые правила лежат в области права, которое FDA уже регулирует, и в этом случае оно должно следовать официальным процессам[344], что может занять годы; вторая — если Конгресс принимает новый закон и прямо предписывает FDA выпустить соответствующие правила или предоставляет ему полномочия для регулирования чего-то нового. И наоборот, если Конгресс принимает закон, в котором говорится, что FDA не может во что-то вмешиваться, то ведомство должно следовать и этому. В любом случае тот факт, что выпуск правил ведомством становится поводом для общественного обсуждения, означает, что когда FDA пытается выпустить новое правило, даже если обладает всеми необходимыми полномочиями (как, например, в области пищевых продуктов, лекарств и добавок), то на это предлагаемое правило в значительной степени влияют заинтересованные стороны, включая индустрию БАДов.
В данном случае представители индустрии БАДов в ответ на нововведения FDA обратились в суд с иском об оспаривании прав ведомства. Их усилия увенчались успехом: суд вынес вердикт, что FDA не обладает полномочиями для стандартизации витаминов и минеральных добавок, а также классификации сильнодействующих добавок в качестве лекарственных препаратов только на том основании, что они могут быть потенциально токсичными или необязательными для рациона[345].
Производители тем не менее не были полностью удовлетворены. Вместо этого вышеупомянутая Национальная федерация здравоохранения начала лоббировать еще более значительный законопроект, который навсегда бы ограничил полномочия FDA в процессе регулирования дозировки витаминов в выпускаемых препаратах. Идея подобного законопроекта казалась настолько нелепой, что вероятность его прохождения, по выражению журналиста Дэна Харли, можно было охарактеризовать словами: «Ни за что»[346].
Однако около года спустя сенатор Уильям Проксмайр (демократ из Висконсина), политик, прославившийся вручением премии «Золотое руно», посредством которой обвинял ее обладателя в напрасной трате денег налогоплательщиков на бесполезные исследования, представил законопроект, практически полностью отвечавший требованиям Национальной федерации здравоохранения. Поправка о витаминах и минералах, которая сейчас известна именно как поправка Проксмайра, запрещала бы FDA вводить какие-либо ограничения на дозировку витаминов и минералов в препаратах и классифицировать их как лекарственные средства[347]. Также она не давала бы FDA права требовать, чтобы польза всех ингредиентов, содержащихся в БАДах, была доказана, или запрещать включать в БАДы заведомо бесполезные вещества. Помимо этого, она также запрещала бы FDA вводить какие-либо требования по стандартизации пищевых добавок любого вида.
Общественная реакция на подобное снижение полномочий и контроля со стороны ведомства была настолько позитивной, что группа из сорока четырех сенаторов, представителей обеих партий, решила поставить свои подписи и выступить соавторами предлагаемого законопроекта. Это был один их первых случаев, когда сильная эмоциональная привязанность простых людей к витаминам проявилась столь явно. Ситуация продемонстрировала, как подобная привязанность может быть использована в качестве потенциальной политической силы, — и это была одна из причин, благодаря которым индустрия БАДов продолжала наращивать обороты.
Слушания законопроекта начались в конгрессе 14 августа 1974 года. Они проводились под председательством сенатора Эдварда Кеннеди (демократа от штата Массачусетс), который начал свое выступление с аргументации против законопроекта, заявив, что FDA всегда было призвано защищать потребителей от пищевых продуктов и препаратов, которые могли быть «потенциально опасными для здоровья»[348], а также от товаров, которые позиционировались как обладающие «терапевтическими или прочими полезными свойствами, хотя на самом деле таковыми не являлись, а их приобретение стало бы бесполезной тратой денег».
FDA, которое поддерживало множество организаций, в том числе Американская академия педиатрии и Американское общество клинического питания, само по себе обладало сильной позицией[349]. Его комиссар Александр Шмидт выступил с докладом на семидесяти двух страницах, где представил обзор всех действий, которые FDA предпринимало против производителей БАДов в период с 1960 по 1962 год, и указал (это заявление актуально и сегодня): «Многие упускают из виду, что как нет достаточных доказательств вреда от приема больших доз водорастворимых витаминов, так нет и информации, подтверждающей, что их чрезмерное употребление абсолютно безопасно»[350].
В защиту FDA также выступила Сидни Вольф, доктор медицинских наук, которая создала отдел здравоохранения в обществе защиты прав потребителей Ральфа Нейдера. «Производство добавок относится к фармацевтической промышленности, — заявила она. — Разница между большими дозами витаминов и безрецептурными лекарственными препаратами, насколько я понимаю, несущественна»[351].
Юрист организации Нейдера, Анита Джонсон, пришла к такому же заключению. «Все наши знания о возможных опасностях окружающей среды говорят нам, что вы не можете считать какой-то продукт безопасным до тех пор, пока он не протестирован», — объявила она, подчеркнув, что если данная поправка будет принята, то она уничтожит все возможности FDA по регулированию рынка добавок. Джонсон также указала на еще один очень важный момент, который повлечет за собой принятие поправки: она будет действовать не только в отношении витаминов и минералов, но и «всех специальных диетических продуктов и всех ингредиентов, входящих в их состав».
Наиболее запоминающейся, безусловно, стала презентация Марши Коэн[352], адвоката от Союза потребителей, некоммерческой организации, проводившей независимые исследования потребительских товаров.
«Почему рынок витаминов и минеральных добавок должен контролироваться? У меня есть небольшой наглядный аргумент в пользу подобного регулирования. — С этими словами она достала и разложила на столе восемь дынь. — Защитить человека от передозировки какого-либо витамина или минерала, содержащегося в натуральной пище, поможет ограниченный объем желудка. Например, вам нужно съесть вот эти восемь дынь, которые являются прекрасным источником витамина С, для того чтобы получить примерно тысячу миллиграммов этого витамина. Но вот эти две маленькие таблетки содержат такое же количество… И если вы примете данную поправку, то уже не две, а одна таблетка может содержать такую же дозу, как восемь дынь, или эта доза может стать в два, три или даже в двадцать раз больше. И у вас не будет никакого защитного механизма наподобие чувства сытости, чтобы оградить вас от передозировки».
Но как бы зрелищно ни было это выступление, речь Проксмайра все же оказалась более эффектной[353]. Он отметил, что РНП с момента своего первого утверждения менялись и обновлялись множество раз и что было множество специалистов по питанию, которые считали, что они слишком занижены. Как промышленность может удовлетворять всем требованиям FDA, если представления о том, что допустимо, постоянно меняются? Он также указал, что если витамины будут регулироваться наподобие лекарственных препаратов, то это откроет FDA двери для установления лимитов на любые продукты питания и их ингредиенты, которые могут быть токсичны в высоких дозировках, а под эту категорию можно подвести и соль, и кофе, и даже воду.
Пожалуй, самым весомым аргументом Проксмайра был сам способ, которым он поставил вопрос о регулировании БАДов. «Что FDA хочет сделать? Поместить мнение своих ортодоксальных диетологов в таблетки и спустить их вниз с горы Синай, чтобы они использовались для регулирования прав миллионов американцев, которые считают, что их питание скудно и им необходимо дополнительно принимать витамины и минералы, — сказал он. — Настоящей проблемой является то, что FDA, похоже, собирается изображать из себя Бога»[354].
Другими словами, его аргументация не касалась безопасности. И речь не шла об эффективности. Он говорил о том, что играющие не по правилам дремучие бюрократы пытаются ограничить свободу американцев в принятии решений о собственном здоровье. Этот аргумент — что доступ к витаминам является вопросом личной свободы — был блестящим тактическим ходом, который и определил дальнейший ход дискуссии о пищевых добавках.
Поправка Проксмайра к закону о здравоохранении была принята 23 апреля 1976 года[355]. За проголосовал 81 человек, против — 10. Эта поправка в силе и на сегодняшний день и запрещает FDA устанавливать какие-либо нормы в производстве пищевых добавок, классифицировать их в качестве лекарственных средств или требовать, чтобы они содержали только полезные ингредиенты. Также она запрещает FDA устанавливать лимиты на количество или комбинации различных витаминов, минералов или любых других компонентов, которые могут содержаться в добавках, до тех пор, пока FDA не сможет доказать, что формула добавки была небезопасной (а это случается обычно уже после того, как продукт ушел с рынка), что свидетельствует о чрезвычайно сильном изменении представлений об ответственности[356]. Таким образом, поправка Проксмайра сделала коммерциализацию таких продуктов, как моя крушиновая облепиха и невероятное множество других доступных сегодня БАДов, на один шаг ближе.
