Кэтрин Прайс - Витамания. История нашей одержимости витаминами
Перечитав множество описаний облепихи от различных производителей, я все же сумела найти ссылки на какие-то исследования, которые могли бы прояснить что-то о заявленных свойствах препарата. Самым «информативным» оказалось заявление компании — производителя моей облепихи от 1999 года, что «пальмитолеиновая кислота предположительно помогает поддерживать кожу в здоровом состоянии». Однако в дополнение к этой размытой формулировке там не упоминалось ничего конкретного об этих исследованиях и не было указано, где публиковались их результаты.
Я надеялась, что смогу найти больше информации у FDA, но когда я зашла на его сайт, то в разделе «вопрос — ответ» увидела их заявление насчет добавок: «FDA не располагает перечнем компаний — производителей пищевых добавок, их дистрибьюторов, а также списком продуктов, которые они распространяют. Если вы хотите получить более детальную информацию о конкретном продукте, вам следует обратиться непосредственно к компании-производителю»[325].
Немного удивившись, я еще раз изучила упаковку от своей добавки в поисках контактной информации. К счастью, там были указаны название компании, ее адрес и телефон (что, кстати, требуется по правилам FDA[326], хотя многие компании их не соблюдают). На сайте компании я нашла свою крушиновую облепиху в каталоге продукции, который был оформлен в виде сказочной книги на фоне подложки из зеленого мха. Но на сайте не приводилось никакой информации о свойствах препарата, поэтому я решила позвонить по телефону поддержки.
— Я собираюсь приобрести крушиновую облепиху и хотела бы узнать об исследованиях препарата, — обратилась я к представителю компании. — Я хотела бы побольше узнать о том, как он работает.
— Э-э-э, мы не научно-исследовательская организация и не можем сказать что-либо по этому поводу, — ответил он.
— Я знаю, — успокоила я его, наблюдая, как по моему монитору бегают жучки скринсейвера. — Но на вашем сайте есть упоминание об исследованиях 1999 года. Вы не подскажете, где я могу найти их описание?
Он, конечно же, не подсказал.
— На упаковке указано, что клинических испытаний не проводилось. Мы бы рады предоставить людям еще какую-то информацию, но не можем этого сделать, — продолжал объяснять он. — Возможно, об облепихе что-то есть в PubMed — онлайн-базе данных всех биологических и медицинских журналов, которая поддерживается Национальной медицинской библиотекой в Национальном институте здравоохранения. Я сейчас быстренько посмотрю и, возможно, смогу вам помочь.
Я подождала, пока он осуществлял поиск.
— Есть несколько кратких клинических обзоров, я нашел восемьдесят три, — объявил он. — Но я не вижу упоминаний об исследованиях 1999 года. Попытайтесь обратиться в вашу местную библиотеку, возможно, у них найдется больше информации на эту тему.
Мне не понравился такой поворот событий: правительство направляет меня к компании-производителю, которая пытается отправить меня назад к правительству в лице института здравоохранения, а когда ничего не выходит, отсылает к признанному эксперту в области пищевых добавок — местной библиотеке. Когда я спросила представителя компании, почему облепиху не рекомендуется принимать женщинам во время беременности, его ответ был таким же неудовлетворительным.
— Мы можем предложить только небольшое количество наименований нашей продукции для этого драгоценного периода жизни, — произнес он таким тоном, не оставлявшим сомнений в том, что «драгоценный период жизни» для него — такое же ничего не значащее, расхожее выражение, как «прошу прощения» или «желаю вам хорошего дня». — Это не вопрос безопасности, — продолжал он, — но исследований о применении растительных добавок во время беременности не так много. Это не значит, что мы опасаемся возникновения каких-то проблем из-за крушиновой облепихи, просто мы хотим быть уверены в вашей полной безопасности.
Если бы крушиновая облепиха продавалась как лекарственное средство, то ответ представителя компании был бы совсем другим. На самом деле мне бы вообще вряд ли понадобилось куда-то звонить, потому что вся необходимая информация значилась бы на упаковке или вкладыше-инструкции, а также приводились бы доказательства, что облепиха эффективна и безопасна.
Интересно отметить, что данные об эффективности и безопасности лекарственных препаратов указывались не всегда. В значительной степени их наличию мы обязаны принятой в 1962 году поправке Кефовера — Харриса. Она была единогласно одобрена обеими палатами Конгресса после выявления ужасных случаев врожденных патологий, вызываемых талидомидом{44}. Поправка требовала, чтобы лекарственные средства обязательно исследовались на предмет безопасности и эффективности посредством «достаточных хорошо контролируемых испытаний»[327] (закон от 1938 года ничего не говорил об эффективности, а стандарты безопасности были прописаны в нем очень расплывчато). Все это в итоге привело к строгой системе контроля над выпускаемыми препаратами, какую мы имеем сегодня[328].
Что же касается рынка продовольствия[329], то серия законов и нормативных актов значительно улучшила его состояние по сравнению с 1938 годом, поскольку они, в частности, включали требования к предварительному тестированию новых пищевых добавок и красителей, правила, касающиеся санитарии, надлежащие производственные алгоритмы, маркировку и контроль качества, программы для отслеживания цепочки возможных вспышек болезней пищевого происхождения, а также создание списка ингредиентов, которые «в целом признаны безопасными» (generally recognized as safe, GRAS){45}. Новые ингредиенты, которые пока не перечислены в GRAS, должны проходить предварительные тесты на безопасность перед их утверждением, хотя этот процесс и не сопоставим по стоимости и продолжительности с тестированием медицинских препаратов. Несмотря на постоянные споры насчет степени участия правительства в этом вопросе, за прошедшее столетие мы все же пришли к пониманию, что некоторая степень контроля и регулирования необходима, чтобы поддерживать наши продовольственную и медицинскую сферы в безопасности.
Мы также согласны, что лекарственные препараты требуют более тщательных предварительных исследований и одобрения FDA, чем пищевые продукты. И в этом есть смысл, поскольку большинство вопросов о безопасности (например, о возможной загрязненности или последующей порче) пищевых продуктов появляются во время или после их производства. Правда, эти проблемы не относятся к самим сырьевым ингредиентам как таковым. Но эти различия между продуктами и лекарствами, а если конкретнее, различия в степени их регулирования, иногда пересекаются где-то посередине: существуют товары, которые могут быть отнесены как к пищевым продуктам, так и к лекарствам.
Возьмем, к примеру, витамин С. Он предотвращает и лечит цингу — чудесная способность, которая, если бы это вещество было придумано людьми, отнесла бы его к категории лекарственных средств (и сделала бы бесценным, особенно учитывая, что без него мы умрем). Но витамин С в огромном количестве содержится в апельсинах, которые, бесспорно, являются пищевым продуктом. Тогда как же классифицировать это вещество? Какие правила следует применять в отношении витаминов и их ближайших спутников — минералов (давайте пока не будем трогать весь остальной постоянно расширяющийся массив прочих пищевых добавок на полках аптек)?
До принятия в 1938 году закона о продовольственных товарах, медикаментозных формах и косметических товарах, некоторые государственные законодатели решили, что синтетические витамины, которые на тот момент были относительно новым продуктом, следует классифицировать как лекарственные средства и, соответственно, продавать только в аптеках и по рецепту. Но в 1938 году появилась иная формулировка: витамины стали относить к категории пищевых продуктов, если только они не выписывались и не продавались как конкретное средство для лечения или предотвращения какого-либо заболевания[330]. В 1941 году FDA выпустило свод правил, которые указывали, что следует обозначать на этикетках витаминных и минеральных добавок[331].
И если бы рынок витаминов и пищевых добавок оставался на уровне 1941 года, то FDA, скорее всего, не понадобилось бы совершать дальнейших шагов. Но этот рынок стабильно рос на протяжении 1940-х и 1950-х годов, а в 1960-х его рост был просто взрывным. На фоне растущего недоверия к правительству так называемая альтернативная медицина и здоровые продукты питания стали своего рода мейнстримом. Звездный час витаминов наступил после того, как Аделия Дэвис, очень популярный диетолог (правда, ее подход часто критикуется из-за своей несерьезности), стала пропагандировать чрезвычайную полезность искусственных витаминов{46}, а также после заявления Лайнуса Полинга, дважды лауреата Нобелевской премии в области химии, о том, что большие дозы витамина С могут излечить практически от всего — от простой простуды до рака (две неверные гипотезы, в которые люди продолжают верить до сих пор). В промежутке между 1972 и 1974 годами продажа витаминных, минеральных и прочих пищевых добавок в США увеличилась c 500 до 700 миллионов долларов (то есть рост составил 40 %[332]).
