Гай Орловский - Ричард Длинные Руки - Король-консорт
Он произнес с тяжелым вздохом:
— Прямое правление?
— Непрямое, — ответил я. — Но правление, если говорить без прыжков в стороны. Я буду вмешиваться, только если будут отклонения от моей генеральной линии. И, конечно, налоги должны будут поступать ко мне в полной мере и бесперебойно.
Барбаросса мрачнел все больше, впервые удар такой мощи, даже тогда, в дни переворота, когда его жизнь висела на волоске и он прятался в лесу, он не чувствовал такой угрозы, я почти сочувствовал ему, а он наконец произнес со вздохом:
— Ваше Величество, вы стали настоящим политиком. И все делаете верно, как заправский король, который ни перед чем не останавливается.
Мне при всей своей самонадеянной уверенности почудился укор, я поинтересовался победно:
— А что не так, Ваше Величество?
Он хмыкнул и промолчал. Я видел, что он готовился встать и уйти, ведь все уже сказано, но заговорил невесело сэр Уильям:
— Все верно, Ваше Величество, вы поступаете безошибочно. И роли не играет, что герцог Блекмур, пользуясь уходом ваших войск, собрал своих сторонников и вторгся в Ламбертинию. У меня есть точные сведения, что его поддерживал тайком король Вендовера Буркхарт Третий.
— Вряд ли, — возразил я. — У меня его сын, принц Сандорин, в заложниках!
— Но герцог не смог бы собрать столько сторонников, — указал он. — Откуда они, если практически вся Ламбертиния к этому времени приняла вашу власть?.. Или нет?
— Приняла, — подтвердил я. — Но мои разведчики донесли, что в Ламбертинии расположены войска короля Барбароссы.
— Так это и не секрет...
— Заняты все крепости, — добавил я, — усиленно охраняются все посты и переправы. На всех перекрестках дорог выставлены посты армии Фоссано.
Он смотрел мне в глаза прямо и чуть покачивал головой.
— Ваше Величество, а как иначе? С герцогом Брекмуром отступила всего лишь горстка его верных сторонников! Да, у всех есть люди, преданные до смерти, но вообще-то для масштабной войны их маловато. Герцог мог опираться только на армию Вендовера!
— Не могу поверить, — сказал я.
— Или королевства Лихтен, — договорил он. — Оно граничит на востоке с Вендовером, на юге с Ламбертинией, и Фарландией. Королевство достаточно мощное, но мы жили с ним, как хорошие соседи. Однако два года тому старый король умер, а его сын, севший на трон, молод, горяч и стремится к воинской славе...
Я поморщился, нет никакого сомнения, старый лис старается отвести хотя бы часть вины, но не понимает, что легко вижу его игру и сейчас же выведу на чистую воду.
— Сэр Уильям, — сказал я, — с этого момента давайте подробнее.
Он пожал плечами.
— Те небольшие отряды, которые вы оставили в Ламбертинии для стабилизации, были немедленно разбиты и отступили в беспорядке. Герцог Блекмур во главе огромной армии двигался в южном направлении, захватывая замки, крепости, предавая огню города и села, что не признавали его власть. Вскоре вся Ламбертиния была захвачена!
— Так уж и вскоре? — спросил я со скептицизмом.
— Ваше Величество, — ответил он с достоинством, — Ламбертиния перед вами. Признаться, я удивлен, что вы не послали туда людей, чтобы те вызнали, как обстоят дела на самом деле, и сообщили вам...
Я ощутил болезненный укол, в самом деле промах, в Мезину послал, а в Ламбертинию не счел нужным, дескать, и так все ясно...
— А что случилось с королевой? — спросил я со стесненным сердцем.
— С эльфийкой, — уточнил он, — эльфийку Ла-лаэль успел вывезти из осажденного Истанвиля граф Бальдфаст Бредли. Он по вашему указанию обеспечивал прокурорский надзор в Ламбертинии, если помните...
Я вздохнул с облегчением.
— И... где они оба?
— Сперва были у нас в Вексене, — ответил Маршалл, — а потом, когда Его Величество не стал терпеть, что на земли его лучшего друга и командующего его армией вторглись враги, он возглавил один из ударных отрядов и выказал в боях великое мужество и отвагу... В общем, после двух месяцев ожесточенных боев захватчиков удалось вытеснить за пределы Ламбертинии. Уже на границе с Вендовером произошло самое крупное сражение, мы подозреваем, что участвовали королевские войска Буркхарта Третьего...
— Сволочь, — вырвалось у меня, — это несмотря на то, что у меня его сын в заложниках!
— Видимо, — ответил он невозмутимо, — уже понял, что не станете казнить принца Сандорина. Но я не договорил, Ваше Величество. В том сражении, самом кровопролитном, в котором полегло двенадцать тысяч воинов фоссанской армии, захватчики были окончательно разбиты и, самое главное, пал герцог Блекмур!
Я помолчал, подумал, спросил трезво:
— Где сейчас королева Лалаэль?..
— На троне, — ответил он с таким удивлением и даже посмотрел на меня с укором, мне в самом деле стало неловко. — Граф Бредли немедленно отвез ее обратно.
— Обратно... это куда?
Он посмотрел с высокомерным удивлением.
— Ну не в лес же... В столицу королевства Ламбертинии великолепный Истанвиль. Его Величество изволил дать им почетную охрану в составе ста знатных рыцарей и трех тысяч конницы в сопровождение для поддержания чести и престижа. Кстати, герцог Блекмур, когда сел на трон, велел королевство снова считать герцогством, но Его Величество вернул прежний статус королевства.
Глава 11
Барбаросса за все это время, пока Маршалл говорил, не только не промолвил ни слова, но даже не шевельнулся и отрешенно смотрел мимо нас. Лицо его стало усталым, я поразился, как он постарел за то время, как мы встретились полчаса назад.
— Ваше Величество, — проговорил я с раскаянием, — это несколько меняет дело. К сожалению, те слухи, которые докатились до меня... подали ситуацию в довольно искаженном свете.
Он продолжал смотреть мимо, лицо не изменилось. Я подошел ближе, преклонил колено.
— Ваше Величество! Я все еще ваш коннетабль. Я молод, и хотя я, конечно же, умнейший человек на свете, но иногда меня все же обводят вокруг пальца так легко, словно два пальца о дерево... То ли дело вы, старый опытный волчара. В общем, я весьма и очень искренне винюсь. Был зело неправ.
Он молчал еще некоторое время, затем шевельнулся с таким усилием, что я услышал треск раскалывавшейся скалы.
— Да, — произнес он сухо, — вижу, вам пришлось в дерьме повозиться.
— Еще как, — подтвердил я виновато. — Теперь вот бью по всем, не разбирая, кто свой, кто чужой... вернее, считая, что все, гады, только и делают, что предают.
— Из крайности в крайность? — спросил он и наконец-то посмотрел на меня в упор. — Да, это мне знакомо. Ладно, Ричард, не будем раскапывать. Дело неприятное, и чем больше в нем рыться, тем больше будет обид. Просто забудем. Ты пока еще не понимаешь, что я не мог тебя предать. Просто не мог! Это было бы изменой прежде всего себе, а я себя, как и ты, холю, почитаю и всячески нахваливаю. Только про себя, не так, как ты. Я цаца, не стану пачкаться чем-то непотребным, пусть это принесло бы мне земли, славу и деньги. Есть кое-что повыше, чем слава, деньги и земли...
Я сказал самым виноватым голосом:
— Да уже знаю... Но мне казалось, это исповедую только я, а раз другие думают иначе, то я и о них, мерзавцах, буду думать иначе. Все гады! Только я замечательный.
Он усмехнулся, улавливая то, что я хотел сказать, но не произнес, устыдившись, мы все, если настоящие мужчины, избегаем высоких слов.
— Ладно-ладно, — повторил он, — забудем. И не стоит возвращаться. Я тоже должен был подумать, что тебе могут поднести иначе. Да и вообще жизнь приучила к тому, что лучше предполагать худшее, не так сильно ошибешься.
— Вот-вот!
— Полагая так, — сказал он, — ты перестанешь попадать в неприятности.
— Разве?
— Точно, — заверил он. — Только вся твоя жизнь станет мрачной. И вокруг в самом деле будут только враги.
Я подумал, сказал с неохотой:
— Тогда выбираю с неприятностями... но чтоб не слишком часто.
Он засмеялся.
— Добро пожаловать в реальный мир. Эй, там принесут нам вина?
Я сказал торопливо:
— Ваше Величество, я так провинился, что позвольте поухаживать за вами лично. Нет, спинку и ниже спинки чесать не буду, но вот вино...
Он заинтересованно смотрел в мое лицо, что окаменело, а взгляд стал бараньим, и вздрогнул, когда перед ним возник роскошнейший фужер из тончайшего узорного, как вычурные снежинки, стекла. Темно-красное вино начало подниматься со дна быстро, однако у золотого ободка замедлило движение, остановилось.
Барбаросса потянул ноздрями.
— Да-а... это что-то...
Второй фужер появился перед Маршаллом, себя я сделал нарочито поменьше и поскромнее, подчеркивая свой статус виноватого, а наполнил густым виноградным соком точно такой же окраски.
Маршалл ухитрился отхлебнуть раньше сюзерена, как бы на случай отравы, прикрыл глаза и замычал от избытка чувств.
