Гай Орловский - Ричард Длинные Руки - Король-консорт
Его качнуло, все-таки потеря крови сказывается, но ухватился за ствол дерева, постоял несколько мгновений, перебарывая головокружение.
Дышит часто, как я заметил по своей врожденной проницательности, глаза вытаращены, все еще ошарашен быстрым излечением.
— Коня?.. Ах да, ухватили за повод, как он только и дался, утащили силой. Жаль, он был просто замечательный. И такой верный...
Пошатываясь, он отошел на пару шагов и поднял из травы меч, длинный, залитый кровью по самую рукоять и с пощербленным лезвием.
— Двоих я зарубил, — произнес он гордо, — двоих ранил...
— Да, — согласился я, — это весьма.
— Их было четверо, сэр!
— Ушли двое?
— И коня увели, — сказал он с возмущением. — Но я их ранил серьезно... надеюсь.
Я спросил нетерпеливо:
— Здесь есть деревни или город?
— Да, — ответил он с готовностью, — до замка моих родителей осталось всего с десяток миль!
— Прекрасно, — сказал я. — Успеха вам, дорогой сэр Джильберт. Даже пешком окажетесь там к вечеру.
Он в панике огляделся по сторонам.
— Сэр, мне нужен конь! Я должен, обязан оказаться там уже сейчас... я уже и так запаздываю. Я должен вернуться в столицу к полудню воскресенья, это самый крайний срок! Сэр, вы должны одолжить мне вашего коня... от этого зависит не только моя жизнь, а то, что всего дороже для нас.
— Что, — спросил я, — любовь? Жаркая и пламенная?
Он посмотрел на меня в высокомерном изумлении.
— Сэр, что такое любовь, когда на кону честь?
— Ах да, — пробормотал я, — честь... Но почему такая спешка?.. Почему именно к полудню воскресенья? Что там такое случится?
Он вздохнул, лицо чуть потемнело, но тут же вскинул голову и ответил гордо:
— Вы в самом деле хотите знать такое?
— Я же задал вопрос, — отрезал я, — что еще? Сэр, я теряю время! Что для вас ожидается такое важное? Подвесят вам рыцарские шпоры? Повысят титул?
Он посмотрел прямо и гордо, лицо озарилось внутренним светом.
— Больше, сэр.
— А можно поинтересоваться, — сказал я с иронией, — что это за пряник?
Он ответил спокойно и гордо.
— Меня казнят.
— Что-о?
— Меня казнят, — повторил он. — На городской площади.
Я сперва даже не врубился, что это он сказал такое очень уж как-то возвышенно, словно казнь его моментально сделает святым.
— Казнят?
— Ну да, — подтвердил он. — Потому я должен успеть.
Я помотал головой.
— Погодите, сэр, погодите. Что-то я не совсем соображаю. А зачем так уж спешить? А если не успеете?.. Или вообще не явитесь?
Он посмотрел на меня с непередаваемым высокомерием.
— Я всего лишь спасу жизнь, — объяснил с ноткой презрения, — но запятнаю честь.
Я снова помотал головой, выставил вперед руки.
— Погодите, я снова не врубился. Можете рассказать подробнее? Надеюсь, это не тайна, а если и тайна, то скоро перестанет ею быть.
— Я дал слово, — сказал он и умолк, уверенный, что этого достаточно.
Я кивнул.
— Слово — это все, вы правы. Особенно слово чести. Кому дали?
— Королю Эдвину, — ответил он и, видя, что жду продолжения, объяснил: — Мы, сторонники герцога
Бретгерса. У него больше прав на престол, чем у короля Эдвина Рафнсварта. Потому подняли мятеж, собрали войско и начали продвигаться к столице, но король одних подкупил, других переманил на свою сторону, третьим пошел на некоторые уступки...
Я сказал понимающе:
— И от вашего войска осталось меньше трети еще до сражения.
Он взглянул с настороженностью.
— Вы там были, сэр?
— Знакомая схема, — ответил я. — Затем уцелевшие были схвачены и приговорены. Так?
— Да, — подтвердил он. — Но я попросил Его Величество отпустить меня на неделю, чтобы попрощаться с моей семьей. Наше родовое имение в землях Эгерса, сюда всего три дня пути, так что я мог бы даже переночевать, но не рискну.
Я спросил настороженно:
— Э-э-э... так это в десяти милях замок ваших родителей?
— Моего отца, — пояснил он. — Благороднейшего лорда Хрутера, герцога Сафкердского и Унерольдского. Там и моя жена с ребенком, там моя мать и две сестры. Я должен с ними повидаться, сказать, как их люблю, а затем успеть вернуться к королевскому двору.
— На собственную казнь? — уточнил я.
— На казнь, — подтвердил он гордо.
Глава 9
Я с удовольствием представил себе, что увидит Барбаросса и его свита, когда дорога взбежит на последнюю возвышенность, за которой расстилается огромная долина Вечного Клевера.
За это время прибыла основная часть армии, и красные, желтые, оранжевые, пурпурные, багряные, коричневые шатры заполонили всю долину, а дальше ровные ряды палаток, что уходят за горизонт, там простые воины, но на самом деле наиболее боеспособная часть, от которых требуется не столько безумная отвага и ярость в бою, а стойкость и терпение.
Показались двое скачущих во весь опор всадников Норберта. Один издали взмахнул рукой.
Альбрехт всмотрелся, сказал быстро:
— Свита Барбароссы уже близко.
— Подождем.
— Встретим у самого лагеря?
— Да, — ответил я. — Раньше нет смысла.
Он ухмыльнулся.
— Верно, пусть сперва увидит эту мощь. Это упростит переговоры.
— Да, — согласился я. — Только это будут не совсем переговоры.
На его лице улыбка стала только шире. Дескать, переговорами называем из вежливости. К знатным противникам следует относиться со всеми знаками почтения и учтивости.
Я думал, Барбаросса оставит свиту, выедет ко мне навстречу один, но они продолжали двигаться к лагерю всей большой группой, пестрой и подчеркнуто веселой.
Все верно, подумал я одобрительно. Поехать одному — это указывало бы, что у нас действительно переговоры, как между враждующими сторонами, а какие мы враги, если я однажды спас ему жизнь и помог вернуть трон королевства, а он в ответ одаривал титулами, землями и в конце концов назначил меня коннетаблем всех его земель, а это значит, и сейчас все вооруженные силы королевства Фоссано подчинены мне!
Правда, вооруженные силы королевства — это всего лишь личная дружина короля, у многих лордов дружины побольше и вооружены получше... но я уже примерно знаю, как это исправить в угоду прогрессу.
Барбаросса едет впереди в распахнутой на груди шубе. Алый камзол расшит золотом, на золотой цепи огромная золотая звезда с множеством лучей, конь тоже весь в золоте, начиная от уздечки, украшенной рубинами, и стального налобника с золотой насечкой, и заканчивая ремнями на крупе.
Рядом с ним сэр Уильям Маршалл, ближайший друг, канцлер и советник. За это время седины прибавилось у обоих, однако оба держатся в седлах бодро, словно доныне проводят в них больше времени, чем в креслах.
Барбаросса заулыбался издали, хотя я ощутил некоторое напряжение в улыбке, тут же мелькнула тревожная мысль, смогу ли сам держаться достаточно естественно и дружественно.
Я не стал подниматься в седло и выезжать навстречу, в самом деле будет как-то официально, словно двое малознакомых государей, а мы в какой-то мере даже друзья, встал на краю лагеря и, расставив широко ноги, улыбался во весь рот.
Навстречу выбежали воины, ухватили коней под уздцы. Барбаросса тяжело слез, не прибегая ни к чьей помощи, Маршалл уже на земле, смотрит на меня с напряженной улыбкой.
Я подошел к ним и обнял по очереди, все время твердя себе, что я уже король, должен вести себя соответственно, не делать скидку даже на то, что Барбаросса намного старше, а то это немедленно используют.
— Ваше Величество, — сказал я, — прошу в мой шатер. Там и поговорим.
Он взглянул поверх моего плеча на красиво белеющий в синем небе замок Орлиный Клык.
— Не в замке?
Я отмахнулся.
— Да некогда. Мы спешим в Сен-Мари.
— Ого!
— Надо торопиться, — объяснил я, — пока Тоннель удерживают рыцари Ордена Марешаля. Если их сомнут войска герцога Вирланда, нам придется туго.
Он спросил на ходу:
— Он еще не объявил себя королем?
— Вирланд всегда был осторожен, — заметил я.
— Это точно. Осторожен и осмотрителен.
— Жаль, — сказал я, — это не всегда помогает. Он мог бы полностью ликвидировать короля Кейдана, которого ненавидит, но дал ему уйти сравнительно почетно. Он не ущемляет права Родриго, моего младшего брата, считая себя только регентом... Потому даже непонятно, чего он добивается.
— И добивается ли? — сказал Барбаросса. — Мне всегда казалось, в последнее время он просто плывет по течению.
Вход в шатер распахнули перед нами и держали так, низко кланяясь, когда мы вошли втроем, а потом опустили полог, и слышно было, как удалились, выставив охрану так, чтобы никто не приблизился и не услышал разговор.
Шатер просторный, но в центре всего один стол и три кресла. На столешнице три серебряных кубка, украшены мелкими камешками, да и то чуть-чуть. Не дворец, походный шатер воинственного полководца.
