И. Родионов - Наше преступление
И старикъ, позабывъ о мужикахъ, ругалъ въ душѣ
Въ телѣгѣ у Мирона сиалъ Дѳминъ и дремалъ съ своимъ сазаномъ под$ мышкой Рыжовъ. Миронъ, се-годня особенно воспылавшій любовью къ своему куму, еще въ предмѣстьѣ передалъ вожжи Рыжову, а самъ пересѣлъ въ телѣгу къ Леонтію, чтобы ѣылить пе-редъ нимъ дупіу и всласть наговориться. Дорогою они бесѣдовали обо всемъ и хотя іплохо понимали другъ друга, но такъ расчувствовались, чте много разъ принимались цѣловаться и даже всплакнули. Ихъ изліяніямъ не помѣшала даже погоня за стари-комъ Степаномъ Маркелычемъ, только Миронъ, уви-дѣвъ опередившую ихъ «барскую» каріолку, замѣтилъ, что господъ всѣхъ бы давно надо передушить, а ихъ землю и добро раздѣлить, потому что теперь «слобода пошла», съ чѣмъ вполнѣ согласился и Леонтій.
Какъ разъ на ту пору кумовей обогналъ ихъ одно-селецъ, который стоялъ въ телѣгѣ съ вожжами въ рукѣ и размѣренно, какъ молотятъ цѣпомъ, хлесталъ кнутомъ свою кляченку. Та, какъ гусь, вытянувъ свою тонкую, вспотѣвшую шею, то часто и мелко се-менила своими косматыми ногами съ маленькиМи ко-пытцами, то пускалась вскачь, а хозяинъ все продол-жаль размѣренно нахлестывать.
— А, Митька Косой, — сказалъ Леонтій, отры-ваясь на мигъ отъ душевнаго разговора. — Знаешь, кумъ, ёнъ у меня изъ осѣка четыре жердины скралъ, Митька-то... весь бсѣкъ разорилъ... Ей-Вогу, кумъ. — Говоря это, Леонтій чуть не заплакалъ отъ причи-ненной Митькой порухи его добру. •>
—Хотѣлъ въ контору притянуть... и свидѣтели набивались... да я... Богъ съ имъ, кумъ... я эстими дѣлами не займаюсь... штобы тамъ по судамъ... да по конторамъ... чужого намъ не надо, а... гдѣ нашѳ пе пропадало... слава Те, Господи, проживу... не мы
людямъ кланяемся, а намъ люди кланяются... Вѣрно говорю?
— Вѣрно, —подтвердилъ Миронъ, какъ подтвер-ждалъ всс то, что высказывалъ Леонтій, и, въ свою очёредь, Леонтій соглашался рѣшительно со всѣмъ, что говорилъ кумъ Миронъ.
— Только обидно, кумъ... у своего у брата, у му-жика... кабы у богатѣя...
Здоровенный Миронъ лежалъ на спинѣ поперекъ телѣги, свѣсивъ болтавшіяся ноги, часто моргалъ гла-зами, щелкалъ бѣлым,и зубами и повторилъ:
— Да... кабы у богатѣя... Слышь, кумъ, што я тебѣ скажу-то...
Но разогорченный Леонтій не расположенъ былъ слушать, а хотѣлъ самъ говорить. •
— Ну, не обидно ли, кумъ, у своего у брата, у-мужика?.. Ежели бы у богатѣя, али у кого изъ гос-подъ... ну тамъ и Богъ велѣлъ...
— И велѣлъ... велѣлъ...
— Вотъ братъ Егоръ, што въ ПитерѢ живетъ... сказывалъ, все начисто у господъ надоть отобрать и грѣха не будетъ... Слышь, все у ихъ надоть отобрать, * кумъ... одолѣли, все на ихъ работаемъ, а сами съ го-лоду пухнемъ, кумъ...
— Отобрать... все...
— Баринишки-то ничего не дѣлаютъ, а какъ жи-вутъ! Кабы мужику такъ-то... А то безъ разгиба, кумъ... А какое наше житье? Хлѣба не поѣшь вволю... Слышь-ка, рази это порядокъ?
— Непорядокъ... нѣ-ѣ...
— Вотъ братъ Егоръ... говоритъ: «чѣмъ мы хуже ихъ... баринишекъ-то? Рази нѳ справимъ всѣ дѣла?»
И справили бы... и въ министры пошли бы...
— Пошли бы...
— Нашлись бы такіе... и... изъ нашего брата-мужи-ка... нешто не нашлись бы?..
— Нашлись бы... какъ не нашлись?.. . ,
тотото.етап-кагак.ги— Вотъ братъ Егоръ... хошь сычасъ въ минист-ры... за первый сортъ справитъ...
— Енъ спра-авитъ...
— Енъ, кумъ, въ Питерѣ-то всѣ науки произо-шёлъ... Три года въ ораторахъ служилъ... па жало-ваньи состоялъ... къ ему, кумъ, ученые-то ума наби-раться приходили...
— Э-о-о, — промычалъ Миронъ, запрокндывая голо-ву и одобрительно кивнулъ вверхъ бородой.
— Къ ему три барышни завсегда пріѣзжали... не какія-нибудь... изъ благороднаго роду...
— Э-о-о...
— И завсегда не какъ-нибудь... а за ручку съ имъ здраствовались... и все къ ему: «товарищъ Егоръ, товарищъ Егоръ»... Это такое у ихъ, значитъ, поло-женіе... къ бабѣ ли, къ мужчинѣ... все едино...
— О-э-э...
— И два господина... чистыхъ... книжекъ ему пона-везугь... всякихъ... покажутъ што вытвердить... Енъ какъ вытвердитъ... какъ выйдетъ на митингъ, по нашему сходка... значитъ... какъ зачнетъ чесать... и батюшки мои, откуда што берется... за первый сортъ отлепортуетъ... и всѣ слухаютъ, кумъ... муха не про-летитъ, слухаютъ...
— Ба-ашковатый... . • .
— А теперь бросилъ этимъ дѣломъ займаться... чуть што не повѣсили,.. Вотъ дѣло какое...
— 0! о! о!..
— Пивную ладитъ открыть... Енъ теперь съ ден-жонками... а брату, кумъ, не то што... рубля не при-слалъ... ни разу не прислалъ... А я отда — мать пой-корми... Нешто порядокъ, *кумъ?.. Братъ-та не то што... куска не доѣдаетъ... Нешто правильно... ну, скажи, кумъ?.. — и отъ жалости къ себѣ Леонтій.прослезился.
Кумовья догнали Митьку. Онъ лежалъ въ телѣгѣ вверхъ носомъ и мирно похрапывалъ. Его замучен-ная, взмыленная лошаденка еле плелась^ пошатыва-
и*род,о»<„ъ здздзд.еіап-ка2аІ|7гиясь на косматыхъ ногахъ, тяжѳло водя боками и пома-хивая мокрой головой, роняла на дорогу бѣлую пѣну; отъ туловища и отъ ногъ ея валилъ паръ.
— Переѣмъ! — вдругъ гаркнулъ во все горло Ми-ронъ, приподнимаясь въ телѣгѣ и выпучивая освирѣ-пѣвшіе глаза. — Кумъ, я ему глотку переѣмъ!
— (Лхрани Господь! кому, кумъ? — спросилъ Ле-онтій, совершенно забыёшій о Митькѣ.
— А Митькѣ Косому... переѣмъ! Почему у своего у брата, у мужика скралъ? Почему? — йлачущимъ голо-сомъ ревѣлъ Миронъ и рвался вонъ съ телѣги, но Леонтій держалъ его и уговаривалъ.
Митька отъ такого громового рев^ проснулся и флегматично, не издавая ни единаго звука и даже нѳ шевелясь, какъ будто угрозы вовсе не касались его, взиралъ на бѣснующагося Мирона.
А Миронъ все громче и азартнѣе кричалъ: «пере-ѣмъ». плакалъ, грозился кулаками, но Леонтій нава-лился на него всѣмъ тѣломъ и не пускалъ.
Такъ мужики доѣхали до Хлябина: немного впе-реди невозмутимый Митька, сзади Леонтій съ бѣсную-щимся кумомъ.
Уже въ самой дерѳвпѣ, когда Миронъ почти успо-коился, Митька вдругъ соскочилъ съ своей телѣги, точно кто пырнулъ его въ бокъ шиломъ, и подбѣжалъ къ кумовьямъ.
— Это кому?.. Мнѣ горло?.. мнѣ?.. мнѣ?..
— Тебѣ... переѣмъ! — съ матерпыми ругательства-ми закричалъ вновь освирѣпѣвшій Миронъ, стараясь освободиться изъ-подъ навалившагося на нѳго опять Леонтія.
Митька •— маленькій мужичонка, съ азартомъ бро-силъ шапку на земь, поспѣшно развязалъ свой крас-ный поясъ и полѣзъ съ кулаками ‘на здоровеннаго Мирона. Подъѣзжавшіе сзади односельцы останавли-вались и бѣжали къ затѣявшимъсіап-даадлатого,
чтобы не допустить до драки, другіе — чтобы погла-зѣть или подзадорить.
Въ какую нибудь минуту сгрудилась куча въ дю-жину мужиковъ.
Тѳлѣги сразу запрудили всю улицу.
Раззадоривщагося Митьку удерживалъ зять Ники-та и его жена Матрена, сестра Митьки. Здоровеннаго Мирона уговаривали и удерживали Леонтій, его сватъ Акимъ, тотъ, что на базарѣ сторожилъ его телѣгу, и еще троѳ односельцевъ.
Миронъ стряхивалъ съ своихъ могучихъ плечъ мужиковъ, ревѣлъ: «воръ! глотку переѣмъ!» и лѣзъ къ Митькѣ. Митька-изворачивался, какъ юла, въ ру-кахъ державшихъ его мужиковъ, кидался къ Миро-ну н кричалъ: «Ты до моей глотки? а? Ты мою глотку?.. а я тебѣ храпъ...» *
Шумъ и гвалтъ поднялся на всю дѳревню.
По улицѣ проходилъ какой-то болыпой, съ широ-кпми плечами бородачъ въ сѣрой, съ развѣвающимися полами, свиткѣ поверхъ подпоясаннаго кафтана.
Онъ, видимо, никого не замѣчалъ, отчетливо и грузно ступая по сухой улицѣ своими похожими на кряжистые дубы ногами въ болынихъ сапогахъ, под-битыхъ по каблукамъ и подошвамъ желѣзными гвоз-диками съ блестящими шляпками. Онъ не шатался, а только иногда тыкался всѣмъ тѣломъ впередъ и чаще шлепалъ сапогами. По этимъ непроизвольнымъ поклонамъ, да по его пѣнію мояшо было заключить, что бородачъ подгулялъ.
„А мы курочку общиплемъ,
И яичко облупимъ,
И сами съѣдимъ,
А тебѣ рожа сквер-рная кор-рявая,
И понюхать не дадимъ ..
выводилъ онъ во весь свой громоподобный басъ, но тутъ, натолкнувшись на замотавшійся клубокъ гал-дящихъ мужиковъ, бородачъ остановился, какъ оста-
V V ■ ѵГ IСІ11 ІѴСІСвСІІѴі I I
навливается быкъ, ударившись съ разбѣга рогами объ дерево.
Съ секунду онъ молча, удивленно, точно со сна, смотрѣлъ на ругающихся мужиковъ. Ротъ его раздви-нулся въ широкую усмѣшку.
. —Га, колупаются. Добре! — проговорилъ онъ и.
двинувшись далыпе, взмахнулъ руками съ толстыми, растопыренными пальдами и голосомъ, природной си-лѣ, мужественности и красотѣ котораго позавидо-валъ бы любой заправскій пѣведъ, затянулъ:
^ .Уродиляся я, што въ полѣ былинка,
Моя молодость прошла на чужой сторонкѣ...
Я съ двѣнадцати годовъ по людямъ ходила,
Гдѣ качала я дѣтей,
Гдѣ коровъ доила..."
Бородачъ спустился подъ гору къ Хлябинскому мосту и давно уже скрылся изъ вида, только доно-сились могучіе, все болѣе и болѣе замирающіе звуки его пѣсни, а на улицѣ противники все лѣзли другъ къ другу, но имъ все не давали какъ слѣдуетъ сцѣпиться.
Матрена бранилась, уговаривала, энергично рас-талкивала драчуновъ, и только одинъ ея звонкій, трез-вый голосъ ясно и отчетливо звучалъ среди сумбур-наго, пьянаго мужицкаго гама.
