Владимир Рыблов - Туркменская трагедия
После кампании по широкому производству портретов стали приходить отовсюду вести: то колхоз, то совхоз, то бишь дайханское хозяйство присвоили себе имя президента Ниязова. Стоит ему подписать указ об учреждении Международной премии имени Махтумкули, классика туркменской литературы, значит, Ниязов должен стать ее первым лауреатом. Спустя две недели после учреждения этой высокой литературной премии, президент взял себе награду. Как тут не вспомнишь самого великого поэта:
Взойдя на высокие ступени,
Не отдавай нелепых повелений,
Не отвергай благоразумных мнений,
И суть свою в сравнении познай.
Вот учреждается звание Героя Туркменистана и первый “Золотой месяц” — так называется медаль — вручается президенту.
Ученые добиваются учреждения Международной премии имени Мухаммета Ал-Хорезми с вручением золотой медали. И здесь “баши” становится первым и единственным лауреатом.
Нащупав “ахиллесову пяту” Ниязова, иные устроители всякого рода форумов и совещаний в Ашхабаде получают на то высочайшее благословение лишь после намека на признание его “международного авторитета” с непременным вручением “баши” какой-либо медали, золотой, конечно, и присвоением звания лауреата. Примеры тому не единичны, также как велико число книг, брошюр, не говоря уж о газетах и журнальных статьях, посвященных президенту, которым в типографиях страны и за рубежом дается “зеленая улица”.
А легкокрылый Дурдымухаммед Курбанов, тогдашний пресс-секретарь, переживавший медовую пору любви со своим шефом, издал о нем две книги, одна из коих получила название “Сердар” — “Вождь”. Уже говорилось, что Курбанову принадлежит идея присвоения Ниязову титула Туркменбаши, который, как уже говорилось, правильней писать не слитно, а раздельно — Туркмен “баши”. Туркменский меджлис, утвердив сей высокий титул, означающий “глава всех туркмен”, совершил беспрецедентный по своей бестактности шаг, не зная на тот счет мнения миллионов соотечественников, живущих в Иране и Турции, Ираке и Афганистане, Узбекистане и Германии, Норвегии и Швеции и в других странах. Не выглядит ли в данном случае туркменский президент самозванцем?
Разговоры о культе, по-видимому, дошли до самого президента, и он в октябре 1992 года, выступая перед сотрудниками МВД, признал, что его, действительно, “превозносят в последнее время”:
— Это не мне надо, это надо нашему государству, — заявил “баши”. — Кто бы ни был лидером, надо его уважать, не хвалить, но говорить так, как есть, по заслугам. Мы притягиваем мир своим единством, слаженностью... Это, товарищи, раньше мы, когда жили при общем Союзе, рассматривали как культ личности, это надо было, чтобы коллегиально решать через бюро, чтобы под видом культа личности отдельным деятелям проводить свою политическую линию”.
Когда в соседнем Узбекистане заговорили о культе его президента, то Ислам Каримов на одном из высоких совещаний был категоричен:
— Сколько раз я говорил, что не нужно меня возвеличивать, — сказал он, — не нужно вывешивать моих портретов на въездах в области, на их границах! Любой доклад, любая речь начинаются с Каримова и кончаются на нем. Что же это такое?! Оставьте Каримова в покое! Все проходит... Если вы будете выполнять возложенное на вас — это будет означать, что вы оказываете мне высшую честь! — и добавил, — культ личности не по мне.
Узбекский президент, указав на неуместность и назойливость “медных труб”, предложил принять специальное постановление правительства о запрете на прижизненные памятники государственным деятелям.
По этому поводу по узбекскому телевидению выступил пресс-секретарь президента Мурад Мухаммад Дост, заявивший от имени главы государства, что “впредь должностных лиц за подобные нарушения правительственных решений будут строго наказывать — вплоть до увольнения” (“Правда”, 10.11.93).
Затрудняюсь сказать, положен ли в Узбекистане конец культу личности И. Каримова, но в Туркменистане перемен никаких. Наоборот, Ниязова превозносят с новой силой. Туркменский президент вроде публично осуждает восхваление своей персоны, но делает это как-то невнятно, неуверенно, заявляя о том, как говорят туркмены, не языком, то есть в полный голос, а язычком, словом, и хочется и колется... Потому его близкое окружение, чиновная рать, руководители министерств и ведомств, городов и сел, изучив президентскую слабость, угодливо интерпретируют его двусмысленные заявления о культе, располагая вдоль улиц и проспектов, по всем дорогам, связывающим населенные пункты, на въездах в города и райцентры портреты, статуи, бюсты и щиты с цитатами из речей Ниязова, которые уже не просто выступления, а “речи Туркмен “баши”, имеющие историческое значение”. Теперь уже не стало просто решений и указаний президента, а есть “мудрые решения”, “исторические указания великого вождя”. Все, что ни возводится в Ашхабаде, в областных городах: дворцы, фонтаны, мемориалы, административные здания, офисы и т.п. — обязано войти в “анналы истории”.
Восхваление персоны президента нередко доводится до абсурда. По национальному телевидению в передаче “Природа Туркменистана” один горе-ученый, возвещая о наступившей весне, пробудившей жучков, паучков, муравьев и других насекомых, пытался убедить телезрителей, что тем природа обязана благотворному влиянию на нее мудрой политики Туркмен “баши”.
Однако это нисколько не смущает Ниязова, продолжающего с той же показной скромностью заявлять: “Я не гонюсь за славой, ибо знаю, что погоня за славой никогда и никому авторитета, уважения не приносила” (“Ватан”, 24.09.99). Еще раньше, на заре своего культа, он заверял, что никогда не зазнается. Все это лишь одни слова, ложная скромность, которая, как говорил один мудрец, так же гнусна, как и тщеславна.
В последнее время он отбросил и маску скромности и всякий раз как бы подчеркивает: я — ваш сердар, добрый, гуманный, не гарамаяк, а избранный вами — гений. Велик я и мудр, так твердит мое окружение, ну, как Ленин и Сталин. Нет, нет! Они сейчас не в моде. Скажем, как Наполеон или Черчилль, его любимые герои, которым он в меру своих возможностей старается подражать.
Ставя себя вровень с историческими личностями, задумывался ли он, что Ленина и Сталина никакие награды или титулы не прельщали, их не волновали маслянистый блеск золотых звезд, сияние драгоценных перстней или массивных цепочек, так магически завораживающих “баши”. Они были непритязательны к еде, к одежде, деньгам, словом, их не интересовал быт. Стремясь к глобальным целям, они довольствовались властью над страной и каждым отдельным человеком и в том, вероятно, находили моральное удовлетворение.
Пришедшие им на смену политические пигмеи, некогда именовавшие себя “верными последователями”, а ныне “президентами”, “сердарами”, охваченные лихорадкой накопительства, томимые мелочным тщеславием, не довольствуются собственными дворцами и виллами, иномарками и бесчисленными отарами, доставшимися им даром. Они погрязли в долларовых счетах заграничных банков, чувство наслаждения неограниченной властью у них притуплено: жажда обогащения развратила их и без того блудливый ум, иссушила душу.
Это и отличает их от первых, кои отличались талантом, природным даром управления людьми, страной, а у вторых лишь жизненная хватка, хитрость и желание подражать великим, будто возможно научиться таланту.
Пигмеи мысли не чета титанам мудрости. “Вожди”, “сердары”, прикрывающие свою серость, посредственность звучными титулами, скрашивающие свою духовную убогость блеском золота, не схожи с великими мира сего. Вся трагичность, точнее, комичность положения в том, что, в силу своей невежественности, ограниченности, они не понимают насколько они жалки и смешны. Известно, что от смешного до трагичного или от великого до смешного всего шаг.
ПАДЕНИЕ ТУРКМЕН “БАШИ”
Некий ходжа, прослывший в народе угодником и ханжой, польстил Эфлатуну — Платону. Мудрец, не дослушав льстеца, перебил его, поник головой и зарыдал. Тот удивился. “О, мудрец, какую обиду я тебе причинил, что ты так опечалился?” — спросил угодник. “Ты не обидел меня, о ходжа, — ответил Эфлатун, — но может ли быть бедствие больше того, что меня хвалит невежда и дела мои кажутся ему достойными одобрения? Не знаю, что за глупость я совершил, которая пришлась ему по нраву и доставила удовольствие, что он похвалил, а не то я раскаялся бы в своих поступках. Печаль моя от того, что я еще невежда, ибо те, кого хвалят невежды, сами невежды”.
Судите сами. Президент Ниязов, являясь главой государственной и исполнительной власти, занимает пост председателя единственной в стране Демократической партии; возглавляя Кабинет министров, является руководителем Гуманитарной ассоциации туркмен мира, объединяющей туркменскую диаспору; будучи Верховным главнокомандующим вооруженными силами, он же глава Движения национального возрождения “Галкыныш”; руководя работой Халк маслахаты, считающегося высшим представительным органом, он осуществляет в стране управление и высшую государственную власть. Помимо того, он — председатель Высшего Совета по науке и технике, руководитель Совета старейшин и т.д.
