Владимир Рыблов - Туркменская трагедия
Что это за подарки в полмиллиона? Взятка? Или так называемый знак благодарности расчетливого турка туркменскому президенту? Кстати, Ниязов в фаворе не у одних турков. Иранские, американские, израильские, аргентинские бизнесмены и предприниматели задабривают его богатыми подношениями, называют именем “баши” свои предприятия, улицы, стройки и населенные пункты в своих странах. Не отстал от них и российский газовый король Рэм Вяхирев. Зная слабину туркменского президента, он подарил ему дорогую антикварную вещь — седло коня Тамерлана. Рука руку моет?..
Картина встречи президента будет неполной, если не сказать, что весь его путь от персонального “Боинга” или вертолета буквально устилается розами. Вот он шествует по ковровой дорожке, ведущей прямо к хлопковому или хлебному полю, к буровой или новой компрессорной станции, а выстроившиеся вдоль его движения девушки усыпают дорогу лепестками роз...
Широко улыбаясь, вальяжно шагая по живому коридору, под звуки музыки “баши” подходит к колосящейся ниве пшеницы, и там, где обрывается ковровая дорожка, застеленная большим ковром, останавливается. Ему на золотой чаше подают позолоченный серп и он, не сходя с ковра, присев на корточки, под бравурную музыку и аплодисменты срезает “первый золотой сноп”. Близкое президентское окружение умиленно охает и ахает. “Ведь это так символично! — угодливо вздыхает министр иностранных дел Борис Шихмурадов. — С золотым снопом, в золотой XXI век нас ведет за собой наш великий сердар!”
— Вы, дорогой Борис Оразович, забыли добавить — золотой, мудрый президент, — виновато шепнул Онджик Мусаев, первый секретарь ДПТ, но перехватив недовольный взгляд министра, в то время еще исполнявшего и обязанности зампреда Кабинета министров, торопливо поправился. — Я не в упрек, это у вас от благородного волнения. От переполняющего сердца чувства любви к нашему сердару. Так и со мной часто случается.
Таков обычный сценарий всех “деловых” поездок “вождя”, как всегда выливающихся в музыкально-драматическое шоу, в коем заглавную роль маскарабаза исполняет сам “баши”. Они ставятся повсюду: на городских площадках и у мечетей, в открытом поле и на буровой, в аэропортах и перед президентским дворцом... А по праздникам и памятным датам — их в Туркменистане около двадцати — они отмечаются еще пышнее и красочнее, выливаясь в возвеличивание самого Ниязова и его покойных родителей.
ПРАВДА НАПОЛОВИНУ, ИЛИ СНОВА О КУЛЬТЕ
Талантливый режиссер Александр Сокуров на обсуждении своего фильма “Молох”, запечатлевшем образы Гитлера, Евы Браун, четы Геббельсов, Бормана, изобличая тоталитаризм, неограниченную власть диктатора, чей маразм обычно превращается в государственную политику, высказал любопытную мысль: “Нет Сталина — есть Джугашвили, нет Ленина — есть Ульянов, нет Гитлера — есть Шикльгрубер и так далее. Вождей среди людей нет, есть просто люди, имеющие имя, фамилию, биографию, детство. Вождь — это выдумка самих людей в тех случаях, когда им трудно объяснить исторические процессы.
Вождь — это историческое чувство, которое выдумывается и передается множеством людей одному человеку. И, значит, вождь — это мы сами. И Гитлер — никакой не сверхчеловек, не супергерой, это просто человек, который может вам встретиться, когда вы спускаетесь по лестнице” (”АиФ”, № 18(99, с.9.).
А Туркмен “баши” — тоже человек? Ведь в Туркменистане его величают “сердаром” — “вождем”.
Перед последней поездкой в Туркменистан — это было в мае 1999 года, незадолго до введения туркменскими властями визы, без которой теперь в страну не въедешь и оттуда не выберешься, — я встретился с одним известным английским журналистом, рассказавшим интересную быль, услышанную им в Лондоне.
— Правду говорят, что в Туркменистане процветает культ личности Ниязова? — спросили журналисты, посетившего южную страну.
— Это правда наполовину: культ, действительно, есть, но личности нет.
Журналист Юрий Зарахович в корреспонденции “В Туркменистане деспотичный правитель действует старыми методами” пишет: “В Туркменистане старший брат (то есть Ниязов) всегда наблюдает за вами. Тысячи портретов Президента С. Ниязова улыбаются друг другу со стен зданий, магазинов, жилых домов и ночных клубов. Попадая в столицу, Ашхабад, из аэропорта, носящего имя Президента, вы проезжаете стадион его имени и едете по проспекту Туркменбаши... Феномен Туркменистана демонстрирует, как, в действительности, мало изменилась структура политической власти.
После распада Союза и Компартии Ниязов изменил только свои титулы, взяв на себя президентство... азиатской страны. С того момента он создал для себя то, что в советские времена называлось культом личности. Бесчисленные портреты, не менее 2000 бюстов, памятников и монументов ему и его умершим родителям появились по всей стране. Самым последним сооружением явилась четырнадцатиметровая статуя, покрытая золотом, взгроможденная наверху 72-х метровой башни, напротив президентского дворца в восточном стиле. Прожекторы освещают фигуру Президента, а скрытый мотор обеспечивает постоянное вращение статуи. А президентскому глазу открывается простирающаяся внизу изнуренная, обнищавшая нация, страдающая от повсеместного тоталитаризма. Пресса контролируется государством, в школах изучают биографию Президента, прославляющую его и внушающую преданность лично ему.
Все контакты с иностранными лицами должны получить предварительное одобрение, иностранным журналистам и активистам по защите прав человека при малейших контактах с несколькими оставшимися в стране диссидентами грозит изгнание из страны. “Права человека в Туркменистане не существуют”, — говорит Абды Кулиев, бывший министр иностранных дел Туркменистана, живущий сейчас в изгнании в Праге или в Москве...” (“Time”, 15.03.99.).
В другом европейском журнале Кенет Рот, Исполнительный директор организации Охраны прав человека, в статье “Туркменистан никогда не открывал железной занавес”, знакомя зарубежного читателя с жизнью современного Туркменистана, делится своими впечатлениями: “Любой человек, приезжающий в постсоветский Туркменистан, как бы обнаруживает себя в виртуальном пространстве, словно он оказался позади еще существующей Берлинской стены. Независимая пресса отсутствует, никаких независимых политических партий, независимых профсоюзов или общественных объединений, никаких политических разногласий, и это действительно так, потому что нет никакой политической жизни, кроме повсеместно присутствующего культа личности Президента Ниязова...”
Статья Кенета Рота, во многом перекликающаяся с корреспонденцией Юрия Зараховича, именуя нашу страну “Гулагом на Каспии”, приходит к выводу, что “сегодня культ Ниязова достиг наивысшего комизма. Его огромные, в стиле Мао, портреты украшают почти все общественные здания. В Ашхабаде построена башня (плохая копия Эйфелевой), завершающаяся крылатой, в золоте статуей Ниязова (на нее ушло свыше 16 килограммов сусального золота), вращающейся вслед за солнцем”. (“Wall street Journal Europe”, февраль-март 1999).
В народе эту статую прозвали келпезе — агамой, одним из видов пустынной ящерицы, которая по легенде, бытующей среди туркмен, задрав голову и даже становясь на задние лапы, следит за солнцем и будто проклинает дневное светило. Обитатели Каракумов не любят келпезе, проклинающую Солнце, несущее людям свет, а Земле — жизнь.
Таков взгляд снаружи, глазами иностранцев. Как же выглядит культ Ниязова изнутри, в восприятии людей, живущих в этой несчастной стране?
О его культе заговорили еще до объявления независимости. И не без основания, особенно после принятого правительством постановления “Об изготовлении и использовании портретов президента”, которое считало “целесообразным изготовление портретов президента и неограниченную их продажу населению”. Ныне подобные документы не принимаются, достаточно телефонного звонка из президентского дворца, а производство портретов поставлено на промышленную основу в Турции, в самых лучших ее типографиях и художественных салонах.
Правда, туркменское население их не покупает, они, главным образом, приобретаются организациями, учреждениями, ведомствами, фирмами, вывешиваются на улицах, на самых видных местах, они непременный атрибут кабинетов больших и малых руководителей, чиновников, залов и клубов. Низкопоклонство порою доходит до абсурда. Небезызвестный Онджик Мусаев, недавно женивший сына, не начинал свадьбу, не приглашал гостей за столы до тех пор, пока из его рабочего кабинета не принесли большой портрет Ниязова и не водрузили его на почетное место.
В последнее время в связи со сменой цвета волос на президентской голове изготовление портретов “баши” перешло в новую фазу. Светловолосого президента сменяет черноволосый. Но местные скульпторы лелеют тайную мечту, что Ниязов отпустит и усы, а затем, может быть, отрастит и бороду. Тогда у ваятелей появится существенный приработок, придется лепить его новые бюсты, скульптуры.
