Дмитрий Ладыгин - Жребий воина
— Только шайтан тут станет жить, — сказал Аскер.
Виталий высунул голову в окно и сплюнул солоноватую слюну. Ехать в закупоренной кабине не позволял мертвящий зной, а в открытое окно врывался насыщенный частицами природной серы и соли воздух.
— Рамазан, а как ты договорился в Бекда-ше? — спросил Тофик.
— Чтобы нас быстро пропустили? — уточнил вопрос Виталий. — Там просто знакомый парень работал. Я с его братишкой в одном классе учился.
На самом деле Виталию пришлось отстегнуть пятьдесят долларов.
— А то какие-то бумаги хотят! — стал возмущаться задним числом Аскер. — Какие бумаги?! Не видишь — фрукты пропадают!
— Одни убытки, — сказал Тофик. — Рамазан, почему у вас как будто ловят кого-то на границе?
— Это все из-за журналистов, — поделился Виталий газетными знаниями.
— А? — не понял Тофик.
— В газетах русские все время писали про жизнь в Туркменистане, — стал выдавать политинформацию Виталий. — Ну, писали про всякие права человека и все такое.
— Права человека! — зло сплюнул Тофик. — А сами на рынках наших пацанов гоняют! Все время гоняли нас в России менты!
— Ну и что? Журналисты, ну и что? — спросил Аскер.
Виталий никак не мог решить: толстый брат Тофика плохо понимает по-русски или просто туго соображает. Скорее всего и то и другое.
— Наш президент Ниязов не хочет проблемы никакие. — Для наилучшего взаимопонимания Виталий коверкал понемногу русский язык. — Журналисты пишут в России про смертную казнь, про свободу слова.
— Хотят, чтобы у вас, как у русских, был бардак, — сказал Тофик.
— Наверно, — сказал с двусмысленной усмешкой Виталий. — Несколько случаев было. Которые журналисты плохо про нашу страну писали — их больше в Туркменистан не пускали. Возьмут, задержат в Ашхабаде в аэропорту и выкинут первым самолетом.
— Ай, молодец! — со смехом поддержал такие меры Аскер.
— Потом журналисты хотели через Бекдаш проскочить, — продолжал Виталий. — Их тогда задержали на десять часов. Потом назад в Россию выкинули.
— Вай, молодец! — хохотал Аскер.
— Скоро из-за этого визы будут в Туркменистане, — рассказывал Виталий. — Через месяц примерно обещали. Если журналиста просто выкинуть, он потом на весь мир вонять начинает. А теперь будет просто. Например, попросит журналист визу, чтобы приехать и обгадить политику президента. Его посмотрят фамилию — и сразу не дадут.
— Так и надо, шакалам, — поддержал Тофик. — Ты понял про визы, Аскер?
— Не! — нахмурился его брат.
И тут Тофик стал объяснять что-то Аскеру по-азербайджански, вставляя в речь русские слова. Чаще других звучало слово «виза».
Глава 28
Шурик плескался в ванной, а Сергей изучал «Телефонный справочник города Ашгабата», который он выпросил у портье гостиницы.
— Есть что-нибудь? — Шурик вернулся из ванны, обмотанный полотенцем.
— До хрена и больше, — сказал Сергей. — Но чтобы инициалы были «Р. И». — всего двое.
— На инициалы не смотри, — сказал Шурик, одеваясь. — Он же молодой. Номер телефона вообще может быть на его отца или бабушку.
— Вот и я об этом думаю. Тем более что справочнику уже несколько лет. За это время он мог и адрес поменять, и номер телефона… Я стану звонить и просто спрашивать Рому, — решил Сергей. — Объяснять ничего не буду, просто спрошу.
— Надо осторожней, — согласился Шурик. — Они могут быть заодно.
— Ты вообще веришь, что кидала здесь? — спросил Сергей — По-моему, он просто паспорт у этого Рамазана купил. Может, он вообще паспорт нашел и переклеил фотку.
— Ты сам его паспорт смотрел? — спросил Шурик.
— Не очень внимательно, — сказал Сергей. — Но все-таки опыт блокпоста у меня есть. Я не заметил переклеивания фотографии.
— Может, не стоит нам его вообще искать? — предложил Шурик. — Нам главное — бабок срубить.
— Да, — согласился Сергей. — Я, когда просил телефонный справочник, разговорился с этой девчонкой внизу.
— И что?
— Два момента узнал. Первый: у них тут повально прослушиваются телефоны.
— Зачем? — спросил Шурик.
— Давно при Советах жил? Не знаешь зачем? — иронично сказал Сергей.
— Ну-ну, и второй момент.
— Второй момент: у них действительно навалом иностранцев. Аргентинцы, турки, итальянцы, ливанцы, американцы, иранцы — кто хочешь. Оно и понятно: это же столица государства. Кроме того, их Ниязов объявил тут нейтралитет, как в Швейцарии. Он с Россией не ругается, он вообще ни с кем не ругается, но старается с Россией вообще не дружить. За это его западники готовы расцеловать. За это кучи инвестиций. Тут ведь газ, нефть, хлопок и чего еще только нет. Теперь фильтруй.
— Фильтрую. — Шурик приставил оба указательных пальца себе ко лбу. — У них тут бабки хорошие крутятся.
— Вот и я так подумал, — сказал Сергей. — Только Рому мы все равно должны найти.
— Давай попробуем, — вздохнул Шурик.
Сергей взял телефонный аппарат к себе на кровать:
— Между прочим, Шурик, один звонок в город стоит доллар.
Шурик присвистнул:
— Обалдеть. И что, от администраторши внизу тоже доллар?
— Нет, там бесплатно, — сказал Сергей. — Но я же не стану при ней обзванивать кучу Ильясовых.
— Какая разница, если тут прослушивают. Уж лучше из автомата на улице.
— Мы за городом, мужик. Ближайший автомат за два километра.
— Тем более. Они ж не станут обычный разговор фиксировать, — кивнул Шурик. — Наверно, только когда анекдоты политические рассказывают.
— Наверно, — сказал Сергей и стал обзванивать всех Ильясовых из телефонного справочника.
В ближайший час он услышал пять вариантов туркменского акцента, три — азербайджанского, два — какого-то вообще аварского, и в одном случае голос немолодой женщины сказал на чистом русском языке:
— Рома? Рома здесь не живет. Ему что-нибудь передать?
— Я его друг из Москвы, меня зовут Иннокентий, — как можно интеллигентнее проговорил Сергей. — Рамазан мне оставлял свой адрес, а я его, как назло, потерял. Вот, ищу теперь по телефонному справочнику.
— Запишите, пожалуйста, его телефон. — И женщина продиктовала номер. — Это после работы. Или можете его найти на работе. Знаете, где Ниязовская больница? Это на улице Айтакова.
— Да-да, знаю, спасибо большое! — Лже-Иннокентий решил не затягивать разговор.
Не веря в удачу, Сергей весело посмотрел на Шурика:
— Вот так-то!
Шурик, который с утра перевел свои часы на местное время, сказал:
— Уже половина шестого. Может, позвонить этому Али, или как там его?
— Позвонить Алишу? — сказал Сергей. — Можно, наверно. Мне его машинка понравилась. Неприметная такая.
— Да, кто это? — отозвался водитель «Таврии».
— Алиш, это Сергей. Помнишь, ты нас подвозил с утра.
— Да, помню, Сергей. Что ты хотел?
— Я насчет жилья, помнишь?
— Конечно. Ты сейчас откуда звонишь?
— Из гостиницы.
— Сможешь приехать… Да, вы же город не знаете.
— Приезжай ты. Мы заплатим как утром, — сказал Сергей.
— Лады, — согласился Алиш. — Тогда спускайтесь, я через десять-пятнадцать минут буду.
Они не спеша оделись в светлые сорочки с короткими рукавами и темные легкие брюки — так, между прочим, были одеты многие ашхабадские мужчины.
— Почти туркмены, — сказал Сергей, глядя на себя в зеркало шкафа.
— Только рожи как молоко, — сказал Шурик.
— Надо очки не забыть, — пробормотал Сергей. — А то глаза спалит.
Они спустились вниз по лестнице и вышли на улицу.
Было очень жарко. Горы казались хребтами умерших от солнечного удара драконов. Воздух над асфальтом трясся, как студень. По газону пробежала ящерица. За высокой решетчатой оградой соседнего отеля поливной разбрызгиватель пытался спасти цветы от засыхания. Следующий отель слепил глаза своими куполами даже через темные очки. Купола были выложены лазурной керамикой и словно отражали синеву небес.
— Лучше вернуться в отель, — сказал Шурик. — Я только что в номере пил, и опять пить охота.
— Вон он едет уже, — кивком указал на дорогу Сергей.
К ним действительно лихо мчалась светло-бежевая машинка.
— Долго ждали? — спросил Алиш.
— Нет, — сказал Сергей. — Едем?
— Чур я теперь вперед, а то она однодверная, — сказал Шурик и пояснил: — Остановишь по дороге, где попить можно.
— Запросто, — улыбнулся Алиш.
По пути он стал рассказывать:
— Я позвонил знакомым. У них тетка бездетная умерла. И пока квартира повисла в воздухе. Унаследовать они ее не смогут, конечно. Сейчас вывозят потихоньку вещи. Пока дойдет до конфискации, они хотят несколько месяцев ее посдавать. Пока эта вся бюрократия провернется, и три года может пройти. Три года по сорок баксов за месяц — тоже денежки.
