Эффект ритуала. Магия простых действий – от привычки к ритуалу - Нортон Майкл

Почетное шествие помогает всем сосредоточиться и хотя бы на мгновение окунуться в общую реальность.

Траурные ритуалы с определенной одеждой, действиями, графиком, едой и напитками – это повод для общего внимания, способ направить чувства к человеку, которого мы потеряли. Они предоставляют время и место, где можно погрузиться в воспоминания, собраться ради общей цели и утраты. Следование конкретному сценарию траурных ритуалов помогает справиться с горем и обратиться к другим за помощью. Если люди одеты в черное, это верный знак их эмоционального состояния, который подскажет, как нужно взаимодействовать с ними в данный момент.

Французский историк Филипп Арьес называет двадцатый век эпохой «Запрета на смерть», поскольку в современной практике принято скрывать от умирающих, что они умирают, в результате чего их близкие начинают подавлять и свои эмоциональные реакции. Наши инстинкты зачастую направлены на то, чтобы избегать мыслей о смерти и защищать людей от воздействия потери, чтобы как можно быстрее забыть и двигаться дальше. Нигде это не проявляется сильнее, чем в стремлении «уберечь» детей от осознания смерти близких: им не разрешают присутствовать на похоронах и не дают принять участие в других совместных траурных ритуалах. Это тоже современные веяния, и, как и многие другие напутствия нынешнего времени, они полны заблуждений.

Литератор эпохи Возрождения Мишель де Монтень писал в своих нестареющих «Опытах»:

Именно так и поступил в 2015 году журналист и автор песен по имени Майк Брик, решивший «лишить смерть ее странности». В течение нескольких месяцев он испытывал усталость и боль в груди, после чего обратился к врачу, надеясь, то его ждет стандартный осмотр.

Однако у него нашли рак толстой кишки четвертой стадии, распространение которого не удалось остановить даже с помощью химиотерапии. Майку было сорок лет, и он начал готовиться к собственной смерти вместе с женой Стейси. Они обсуждали вариант со стандартной службой в церкви, а в итоге остановились на поминальной службе в духе ирландских поминок. Поскольку Майк сочинял песни, нельзя было обойтись без хорошей музыки (могла бы сыграть его собственная группа), как и без хороших историй. Они выбрали легендарное прибежище музыкантов в Остине под названием «Дыра в стене» и расписали все в деталях. Когда Майк вообразил себе невероятную вечеринку в свою честь, которую сам он не сможет посетить, затея показалась неправильной.

«Пока ты с нами, – сказала Стейси, – ты должен сам присутствовать на своих поминках». А кто сказал, что на собственные похороны можно только мертвым? Всего за пару часов планы изменились, и вместо «Дыры в стене» Майк и Стейси выбрали свободное место на той же неделе. Друзья, семья, бывшие участники группы со всей страны – приехали все. Действия казались знакомыми: безумная спешка и отмена планов, как всегда бывает в случае внезапной смерти любимого человека, только вот Майк и сам будет присутствовать. Он собирался сыграть величайший концерт в своей жизни.

О его смелом поступке я узнал из множества опубликованных статей и воспоминаний, которые написали его друзья-журналисты. По их словам, 13 января 2016 года Майк обратился примерно к сотне человек с такими словами: «Мне повезло выбрать правильных людей в своей жизни, и я всех вас люблю». Затем вместе с группой Music Grinders он устроил сногсшибательный концерт, под который танцевали его дети и самые дорогие друзья. Выступление завершилось кавером на одну из любимых песен Майка длительностью шесть минут двадцать восемь секунд, после чего он посмотрел каждому в глаза и прошептал: «Я люблю тебя».

Так разве стоит пропускать самое важное событие вашей жизни? Майк умер всего через несколько недель после того концерта, а спустя несколько дней после его кончины Стейси и родные уже опирались на унаследованные ритуалы, о которых изначально шла речь. Однако его дети и Стейси запомнят, что во время болезни, которая нередко лишает сил, Майк проявил невероятную стойкость.

«Майк понимал, что скоро покинет нас, – сказала Стейси друзьям. – Он не хотел уходить, но принял смерть с достоинством и хотел помочь справиться всем остальным».

Известны и другие попытки противодействовать нашей эпохе «Запрета на смерть». «Смерть за ужином» – массовое движение, в рамках которого люди собираются за столом, чтобы обсудить конец жизни. Приглашения заигрывают с мрачной, казалось бы, темой («Давай поужинаем и поговорим о смерти»), признавая, что совместное принятие пищи за одним столом часто становится лучшим способом наладить связь во время обсуждения неизбежного. «Мы продвигаем миф, что якобы не хотим говорить о смерти, но я думаю, что мы просто не получили соответствующих приглашений», – сказал Майкл Хебб, основатель организации, помогающей решить проблему ухода за пожилыми и больными людьми в США.

Наше желание укрыться или уклониться от смерти, как правило, оборачивается неприятными последствиями, в то время как примирение со смертью, как бы тяжело это ни было в данный момент, может оказаться полезным на пути принятия этой мысли. Например, сообщается, что дети, посещающие похороны умерших родителей, лучше справляются с утратой, чем те, которые не были на похоронах. Так же и родители, пережившие страшный опыт появления на свет мертвого ребенка, лучше справляются с горем, если перед прощанием им дают подержать ребенка.

В Японии зарождается новое движение, призванное помочь стареющей и изолированной части населения находить hake tomos – «соседей по могиле». Они знакомятся и обязуются купить прилегающие земельные участки на кладбище. Это друзья не для текущей жизни, а для жизни после смерти. Они соглашаются сопровождать друг друга по ту сторону. Хотя идея таких отношений может показаться мрачной, антрополог Энн Эллисон, изучавшая данное явление, описывает его в более спокойных тонах. Hake tomos – «это способ активного умирания без ожидания, пока человек станет бездомным или одиноким после смерти».

Мишель де Монтень призывает всех нас «знаться со смертью». Да, нелегко, а зачастую неприятно и болезненно, зато на помощь приходят ритуалы.

Многие из почитаемых унаследованных ритуалов ограничены во времени, иногда всего одним днем (похороны) или несколькими неделями. Ритуалы, когда-то длившиеся дольше, например смена цвета в траурной одежде, стали встречаться реже. После свадьбы мы отмечаем ее годовщину каждый год, а вот церемонии по случаю годовщины смерти близкого человека – не такое уже частое явление. На траур официально отводится лишь небольшой период времени, после чего элемент общности в горе сходит на нет.

Скорбящие сообщают, что окружающие выражают море соболезнований и беспокойства сразу после случившегося, однако очень скоро этот поток сокращается до минимума. Как только похороны подходят к концу, все разъезжаются по домам, а человек остается наедине со своей утратой; при этом ожидается, что он моментально вернется к работе – в буквальном смысле. В США не предоставляется законный отпуск по случаю смерти родственника.

Любой, кто пережил горе, знает, как на самом деле устроен этот процесс. Согласно одному исследованию, в котором за двумястами тридцатью тремя людьми, столкнувшимися с тяжелой утратой, наблюдали в течение двух лет после смерти близкого человека, отрицание достигало пика через месяц после утраты, тоска – через четыре месяца, гнев – через пять месяцев, а пик депрессии наступал только через полгода. К сожалению, мы часто заставляем себя поскорее пережить утрату, не думать об умершем человеке и двигаться дальше.

В 1969 году Элизабет Кюблер-Росс, психиатр швейцарского происхождения, написала книгу, в которой рассказала о работе с неизлечимо больными пациентами и осознанием смерти. На момент ее исследования в медицинском сообществе было принято «смягчать» информацию: предполагалось, что неизлечимым пациентам не нужно и не хочется знать о том, насколько серьезно их заболевание. Использовались эвфемизмы и намеки; говорить о реальности смерти было все равно что признать поражение. Книга «О смерти и умирании» оказала серьезное влияние на медицинскую сферу. Кюблер-Росс утверждала, что пациенты прекрасно осознают происходящее и заслуживают честную медицинскую оценку. «Пациенту предстоит потерять все и всех, кого он любит. Если ему позволят выразить свое горе, окончательно принять этот факт будет намного проще».