Луи Шарпантье - Гиганты и тайна их происхождения
Более того, «настоящие» и «фальшивые» дольмены очень похожи, поскольку техника прожила дольше принципа, а «эра дольменов» была очень долгой. Их строили еще в начале нашей эры, чтобы использовать в качестве гробниц.
Это подводит нас к вопросу об использовании дольменов, поскольку весь мир согласен считать их надгробными памятниками. Это верно, как и в случае с пирамидами.
Однако, поскольку дольмены и крытые проходы, несомненно, были объектами священными, в отличие от менгиров и кромлехов, возникает вопрос — они были надгробными памятниками, потому что были священны, или были священны, потому что были надгробными памятниками?
В силу всего перечисленного, исследования этих памятников могли быть лишь гипотетическими, и мы, как и все остальные, стремимся найти «принцип», положенный в основу воздвижения этих сооружений.
Все, что сказано ниже, опирается на документальную часть, заимствованную из прекрасной книги Ферна-на Ньеля «Дольмены и менгиры», которая в сжатой форме сообщает огромное количество географических и других сведений. Я многое оттуда позаимствовал.
Невозможно отрицать, что на данный момент эти сооружения являются надгробными памятниками В дольменах находят множество скелетов.
Даже слишком много, причем захороненных по-разному. «В одном и том же сооружении, — пишет Ньель, — обнаруживаются останки сожженные и захороненные, как в дольмене Труана, возле Сент-Аффрик (Авейрон). Тела могут встречаться и в сидячем, и в лежачем положении. В крытом проходе Оссюн (Нижние Пиренеи) они сидят, опираясь спиной о стену, а в дольмене Коллоргю (Гар) дюжина скелетов расположена, словно спицы рулевого колеса». Нередки скелеты детей, и даже скелет молодой собаки возле скелета старухи в дольмене Эйфорд (Глостершир, Англия).
«Но самая удивительная особенность этих гробниц состоит в большом количестве скелетов, обнаруживаемых в одном дольмене. Вот несколько цифр — 80 скелетов в дольмене Монте-Абрао (Португалия), 62 — в дольмене Монастье (Лозер), 50 — в Пор-Блан (Мор-биан), 64 — в крытом проходе Эпон (Сена и Уаза), 100 — в Шамане (Уаза), 800 — в дольмене Сент-Эжени (Од) и т. д. В Скандинавии, если останки не помещались в дольмен, их хоронили за пределами сооружения».
Очевидно, что в течение веков дольмен служил некрополем, но было ли это его первичным назначением? Не было ли способом поместить мертвых под защиту священного памятника, даже если его происхождение было неведомо?
Распространение дольменов на Западе (по Фернану Ньелю)
Ньель ассуждает вполне здраво.
«Относительно предназначения дольмена-гробницы нужно сделать несколько оговорок. Некоторые памятники, имеющие опоры в форме столбов, не подходят для захоронений.
То же справедливо и в отношении других» воздвигнутых на природных выступах скал. Похоже, они были устроены для иных целей, чем захоронение человеческих останков…»
Наконец, факт обнаружения скелетов в дольменах ничего не говорит или, по крайней мере, не дает никаких указаний о причине существования памятников. Так же, как останки, покоящиеся в подземельях наших соборов и церквей, — их становится все больше из века в век.
Самое большее, что можно утверждать: дольмены служили местом индивидуального или коллективного захоронения, но мы не можем настаивать на том, что это было первым предназначением. Помимо останков в дольменах находят все что угодно: обтесанные кремни, полированные топоры, мечи, кинжалы и топоры из бронзы, статуэтки галльских или римских божеств, римские монеты — и даже старинные французские монеты — лиарды — с изображением Людовика XIII.
Никто никогда не мог разумно объяснить, как же были построены дольмены: не маленькие, но огромные, сооружение которых — чистая фантастика.
Нужно привести несколько цифр, ибо они говорят сами за себя.
Вот размеры и приблизительный вес «крышек» некоторых дольменов: Банье (Мейн и Луара) 7,5х7х0,5; 52 тонны; Мане-Ритуал Ломарьяк (Морбиан) 11,5х4,5х0,5; 60 тонн; Антекера (Испания), большая плита: 8х6,6х1; более 100 тонн; Бурнан (Вьен) — 110 тонн, наконец, в Гасте, в Кальвадосе, плита, насчет которой нет уверенности, что она принадлежит дольмену, имеет размеры 10,6х3,5х4, то есть 148 м3, при весе не менее 300 тонн.
Все эти камни были увезены оттуда, где их нашли, иногда на огромные расстояния, и подняты на опоры, иногда очень высокие, ведь некоторые дольмены находятся на высоте 3,5–4 м над землей.
«В Пепье (Од), — пишет Фернан Ньель, — один дольмен располагается на отдельно стоящей возвышенности, с плоской вершиной, но такими крутыми склонами, что поневоле спросишь себя: как же возможно было затащить наверх плиту весом не меньше 30 тонн?
Невозможно придумать другого способа строительства. кроме возведения огромной насыпи, полого соединяющей основание с вершиной возвышенности. Однако не обнаруживается никаких следов подобного сооружения, по которому можно было бы втащить гигантскую плиту».
Пытаясь представить себе, как могли осуществляться подобные перемещения, обдумывают, как они могли осуществляться при тогдашнем уровне развития общества, то есть подходят к проблеме не с того конца: воображают себе людей, о которых известно очень мало, и пытаются представить, какие же способы они применяли.
Это нелогично и ошибочно, поскольку априори предполагается, что люди были не очень хорошо развиты. Это свойство нашего разума, который не желает знать ничего, что не является частью нашей науки — или не согласуется с ней.
Будет более научно допустить, как это делается в народной традиции, что, поскольку такие камни не могли передвигать обычные люди, это делали гиганты.
В этом-то вся и проблема: если такие камни были слишком тяжелы для обычных людей, необходимо, чтобы их перемещали и устанавливали люди, для которых подобный вес не был непреодолимым препятствием. И они делали это — то ли с помощью неизвестных механизмов, то ли с помощью неизвестного влияния на силы гравитации.
Ни один их способов, которые можно себе представить, не годится для самых тяжелых плит: ни полозья на дороге из влажной глины, ни катки из стволов деревьев. Только неизвестная нам наука могла помочь осуществить такую работу.
Некоторыми исследователями выдвигалась идея, что камни приводились «в дрожь», чтобы добиться — с помощью инфразвука или ультразвука — «подскакивания» (сальтации), обеспечивающего незначительное, но повторяющееся перемещение…
Самыми интересными представляются мне заметки Жерара Кордонье в его работе о космических явлениях:
«Хорошо известно, что во время спиритических сеансов люди, соединенные в «замкнутую цепь», чтобы «заставить стол вращаться», нередко становились свидетелями исключительных явлений левитации.
Тяжелая мебель приподнималась и угрожающе надвигалась на людей, не подчиняясь никакому контролю… У христианских мистиков и у многих других левитация зафиксирована и подтверждена многочисленными свидетельствами (см. выше о Франсуа Фонтене, в Лувьере), так что сомневаться невозможно.
Свидетели подобных фактов отмечали, что тело пришедшего в экстаз становилось таким легким, что трепетало при малейшем дуновении. Это было уже не тело, находящееся в равновесии между силами тяжести и отталкивания, но тело, достигшее исключительной степени легкости, масса которого, возможно, сводилась к нулю влиянием «биопсихического» поля».
На этот счет Жерар Кордонье выдвинул весьма соблазнительную гипотезу, согласно которой структура элементарных масс должна быть «векторной»; поляризация, ориентация этих векторов, могла сделать тело «прозрачным» для воздействия гравитации Эффект поляризации можно создать, если сделать ориентационное поле, действующее резонансно.
Получается, по теории Жерара Кордонье, что эта «поляризация» не требует «энергии» в том смысле, как мы это теперь понимаем, но лишь знания, которое требуется и для открывания настоящих замков.
Гипотеза тем более соблазнительная, что она следует тому аспекту традиционной науки, который допускает, что человек, и — особенно — «мистик», должен быть одарен особенными возможностями. Как скромно признавал святой Бернар, Господь кое-чем его наделил…
Совершенно ясно, что, какова бы ни была наука, позволявшая воздвигать дольмены, те, кто их строил, имели цель, отличавшуюся от создания именно надгробий, ясно также, что эта цель не была ни капризом, ни суеверием.
Следует признать, что они были альтруистами и дали людям, среди которых жили, земледелие, скотоводство, «технику». Дольмен должен вписываться в этот ряд.
Как? Так же, как все храмы и соборы, то есть в качестве прямого воздействия на человека
Совершенно очевидно, что места выбирались специально По словам Фернана Ньеля, строители дольменов иногда воздвигали их очень далеко от места добычи.
