Александр Шубин - Демократический социализм — будущее России
Эта ситуация давала шанс на мирный исход. Первой уже утром 22 сентября мирное решение предложила Московская федерация профсоюзов, выдвинув «нулевой вариант» — возвращение к ситуации до 21 сентября и проведение одновременных выборов президента и парламента. Для Ельцина это стало бы поражением, так как единственное, что продемонстрировали бы тогда события — это способность парламента отстоять законность. Возвращение к конституционным правилам игры означало бы принятие новой конституции, в которой президент не имел бы таких огромных полномочий, как хотелось бы администрации. «Нулевой вариант» означал бы и продолжение уголовного расследования по «чемоданам Руцкого». «Нулевой вариант» обеспечил бы свободные выборы уже в начале 1994 г. по правилам, известным заранее, не подогнанным под сиюминутные политические интересы одной стороны. «Нулевой вариант» приносил в жертву немедленное торжество одной из сторон, но давал шанс избежать массового кровопролития.
Не случайно, что «нулевой вариант» поддержали региональные власти и председатель Конституционного суда. Фактически этот вариант поддержала и Русская православная церковь, при посредничестве которой начались мирные переговоры в Свято-Даниловском монастыре. Еще немного, и давление со всех сторон могло сломить волю путчистов. Им требовалось одно — кровопролитие, которое сделало бы «нулевой вариант» невозможным. Пользуясь тем, что руководители Белого дома оценивали ситуацию неадекватно, мысля категориями августа 1991 г., не отказались от помощи откровенных экстремистов и даже фашистов, сторонникам Ельцина удалось осуществить провокацию 3–4 октября. Сейчас уже очевидно, что первые выстрелы прозвучали со стороны сил Б. Ельцина. Но это был лишь спусковой крючок безрассудных действий противников «Большого Бориса». И штурм мэрии, и кровопролитие у Останкино легко было представить в качестве «разгула насилия», организованного «руцкистами». Увы, Руцкой, Хасбулатов, были «просчитаны», и их действия спланированы извне. Увидев прорыв к ним десятков тысяч людей, услышав несколько выстрелов из мэрии, они отбросили риторику «ненасильственного гражданского неповиновения» и начали играть по правилам путчистов. И хотя закон оставался на их стороне, они уже от путчистов отличались немногим. Впервые за десятилетия в столице страны шла гражданская война. Кровь сотен погибших останется несмываемым пятном позора на совести вождей обеих группировок и их советников, подталкивавших своих патронов к более радикальным действиям.
Кровь осени 1993 г. стала скрепляющим веществом новой российской диктатуры. Казалось, игра закончилась, и можно останавливать часы. Но народ России думал иначе. Президентская команда столкнулась с бунтом избирателей, которые проголосовали «не так». Выиграл не Гайдар, и не Жириновский, и не коммунисты. На выборах выиграл компромисс, потому что никто не набрал желанного большинства. Конечно, от этого наша страна не стала демократической, но фашизм чилийского образца все же не прошел. Бунт избирателей заставил победителей октября 1993 г. «сдать назад» и привел к образованию вялого авторитарного режима, возглавляемого разрушающейся на глазах личностью, вряд ли уже способной на новые раунды напряженной политической схватки. Победители октября 1993 г. проиграли. Они проливали кровь зря. И в этом главный урок осени 1993 г. — борьба за власть не стоит тех человеческих жертв, которые принесены на ее алтарь. Власть, построенная на крови, всегда неустойчива.
Александр Шубин Андрей Исаев 1994 г.
КРИЗИС ПАРЛАМЕНТАРИЗМА И ПРИНЦИП ДЕЛЕГИРОВАНИЯ
В последнее время приверженцы принципа народовластия оказались в довольно тяжелом положении. Судной стороны, их вечный противник — самодержавная бюрократия — стал еще сильнее, наглее, глумливее и вороватее. Дела под управлением чиновников идут по-прежнему плохо. Тут бы и развернуться всенародному движению за парламентаризм и демократию. Но, с другой стороны, это все мы уже проходили. И депутаты наши уже демонстрировали народу безответственность и стремление к личной наживе, некомпетентность и слабую работоспособность.
Конечно, дело не обошлось здесь без прямой и косвенной клеветы со стороны средств массовой информации, которые верно отрабатывали свои серебряники. Но ведь и оные средства черпали свои фантазии из реальной жизни. Было и агрессивно-послушное большинство съезда депутатов СССР, и неповоротливость, причудливо сочетаемая с истеричностью, съезда российских депутатов, и «придворная учтивость» пятой Думы Его Величества. Никуда от этого не деться поклонникам российского парламентаризма. И главное — в то время как предвыборная кампания требует все более примитивных лозунгов (яркий пример этого — методы Жириновского), парламентская практика заставлялет решать все более сложные проблемы. В итоге депутатский корпус формируется из специалистов по митингу, которым следует потом стать специалистами во всех общественно-значимых проблемах.
Отсюда возникает проблема «обучаемости депутатского корпуса». В свое время депутаты каждого из разгоняемых парламентов в аккурат накануне роспуска говорили, что вот теперь парламент наконец приобрел опыт, научился работать. Спрашивается: если вы были такими неопытными, что же шли на такую работу? Но дело как раз в том, что специалист в парламент может попасть в виде исключения (особенно при выборах по округам, где каждый депутат должен пройти проверку на популизм, обещая золотой дождь). И проблема вовсе не в том что народ не дозрел до демократии. Народ во всех странах так реагирует на кандидатов: сначала слушает обещания, а потом объяснения, почему их нельзя выполнить. Дело в системе, при которой тысячам ничем не связанных граждан, превращенным в толпу на избирательном участке, предлагается выбрать из нескольких неизвестных им людей одного «самого достойного». Вся информация об этих людях поступает к избирателям от рекламных агенств, называемых «группами поддержки» или партиями. Задача агенства — представить любого человека ангелом, героем и сексзвездой в одном лице. Правды от такой кампании ожидать не следует, а иные методы на толпу у избирательного участка не воздействуют. Потом шоу закончится, члены избирательной толпы вернутся к своим повседневным делам, снова превратятся в разумных людей и будут с удивлением обсуждать, почему депутатский корпус состоит из демагогов, болванов и амбициозных личностей. В этом телезрителям будут помогать средства массовой информации, подчиненные извечным врагам демократии — бизнесу и исполнительной власти.
Но этим последним парламент как таковой тоже нужен — как место согласования лоббирующих интересов (такую роль коллегиальные органы играли даже при коммунистах). Поэтому специалисты в парламенте необходимы. Мировая практика выработала методы засылки в парламент специалистов — это партии и «гнилые местечки». Первый метод хорош для пропорциональной системы выборов, второй для выборов по округам. При пропорциональных выборах партия назначает в список идеологов — для народа, и специалистов — для конкретной работы. Народ думает, что голосует за «рубаху парня» или «народного заступника» в начале списка, а реальная власть в парламенте оказывается в руках партийных бюрократов, которые ведут повседневную работу.
«Гнилыми местечками» в Англии называли небольшие округа, которые полностью контролировались местным лордом или буржуа. Избиратели либо прямо подкупались кандидатом, либо знали, что он будет лоббировать в парламенте не только свои интересы, но и интересы местной элиты. В итоге человеку было обеспечено практически пожизненное депутатство — что бы ни случилось, «местечко» голосовало за него. И дело не в размере округа, а в том, что местная администрация в авторитарном обществе может контролировать ход избирательной кампании и имеет преимущество в пробивании своего человека. Зато он наверняка будет «специалистом своего дела».
Таким образом, как только проходит революционный период, позволяющий народу как-то влиять на ход дел, парламент оказывается в руках партийных бюрократов и посланников местных «боссов». Чтобы народ не скучал, его веселит некоторое количество партийных идеологов и чудаков из глубинки, которым дают тоже пройти в парламент, дабы сохранить иллюзию демократии и борьбы «ветвей власти». Если вскроются факты коррупции в партиях (как в Италии), можно сделать крен к выборам по округам. Если выяснится, что при мажоритарных выборах «посланники народа» оказываются в руках местных мафий — можно снова вернуть часть власти партийным бюрократиям. В любом случае процесс останется под контролем.
Значит ли это, что без парламента лучше. Конечно нет. Парламент — это маленькая щелочка, через которую на Олимп власти пробивается сквознячок народовластия. Глядишь, где-то одернут всевластного президента или вороватого распорядителя государственной собственности, припугнут судом или импичментом. А то и амнистируют невинных. Конечно, всесильная бюрократия всегда может парламент разогнать, и потом избрать себя в него по новой (отсеяв слишком усилившихся смутьянов). Но это — морока. И потом такие «сбои» чреваты новыми революционными волнами, когда народ от обиды на чиновников вдруг начинает вмешиваться в дела, внося в них дух некомпетентности и демократии.
