Дмитрий Ладыгин - Жребий воина
— Однако я бы сейчас этому Роме-Виталику не то что руку — я б ему яйца голыми руками отвинтил, — сказал Сергей. — Ты, Шурик, сейчас так говоришь, как будто этот козел сейчас войдет и протянет тебе руку: «Нате, режьте мне, Александр, мою подлую руку». Ты его найди сперва.
Под низкие своды пивной с улицы вошел трясущийся с похмелья старик и прямиком направился к их столу. Он протянул к ним корявую, черную руку ладонью вверх и прошамкал:
— Шыночки, не дайте штарому пропашть.
— Отвали, чмо, — не полез за словом в карман Шурик.
— Ну зачем ты так, — упрекнул его Сергей и положил на ладонь старика комок мелких купюр.
— Спашибо. Пушть тебе будет вшякая удача, и чтобы враги тебя не швалили, — сказал Сергею старик.
— Спасибо, отец, — сказал Сергей.
— Давай-давай отсюда, больше не дадим, — поморщил нос Шурик.
Сергей посмотрел вслед алкоголику, который отправился к стойке покупать пиво, и сказал:
— На моего старика похож. Мой так же закончил. Даже еще хуже.
— Что с ним случилось? — Лицо Шурика сделалось немного удивленным, потому что он не ожидал от Сергея личных откровений.
— Зимой пьяный свалился за остановкой в сугроб. Как раз было тридцать первое декабря. Он уже по пьяни нигде работать не мог. Руки тряслись, прогуливал… А тогда ему мать шабашку нашла, чтобы было чем Новый год отметить. Он из Москвы на электричке приехал. По пути домой друзей встретил. Выпили. Ему там до дома было пешком десять минут. А он стал автобус ждать… Так он до утра за остановкой и пролежал. Мать всю ночь его искала. Несколько раз мимо остановки той проходила — и не догадалась кругом обойти. — Сергей опустил глаза в пивную кружку.
— Давно это было? — спросил Шурик, чтобы что-то спросить.
— Как раз в конце девяносто пятого. Ты прикинь, — Сергей удивленно усмехнулся, — я в тот же день вечером на растяжке подорвался. Помнишь?
— Еще как помню, — закивал Шурик. — Хрен забуду… Слушай, а я только тогда у Мазепы узнал: ты женатый, оказывается.
— Ну… м-да, — Сергей отхлебнул пива. — Когда я пришел домой, у меня же одна нога короче другой на десять сантиметров получилась. Моя бывшая только это дело отфильтровала — только цап шмотки, ребенка — и тю-тю. Уже позже, когда с операцией повезло, я второй раз женился. Как раз как-то деньжата завелись и все такое. Мне женатым больше нравится, чем по блядям ходить.
— А я тебя когда встретил на вокзале два месяца назад — гляжу, мой ротный весь такой деловой, дубленка, телефон мобильный. И я из своего Липецка приехал за бабскими трусами на Лужники. Вот что значит жить в столице, подумал я тогда.
— Теперь узнал, как жить в столице? — с иронией спросил Сергей.
— Узнал, — сказал Шурик. — Еще как узнал. Только знаешь, я по-другому немного планировал. Я планировал не жениться лет до тридцати. Мечтал подкопить бабок и уехать в Австралию.
— Почему в Австралию?
— Не знаю. Там тепло. Люди там живут нормально. А еще, ты только не смейся, мне с детства нравились их кенгуру. Мне лет двенадцать было, я смотрел в учебник географии и не верил.
— Чему не верил?
— Я не верил, что есть где-то страна, где такие удивительные звери запросто по улице бегают.
— Я бы тогда в Канаду уехал. Там березы и все такое. Похоже на Россию, только люди нормально живут. А что твоя Австралия? Там, наверно, пекло настоящее.
— Там не пекло. Там тепло, — сказал Шурик мечтательно.
Сергей допил свое пиво, закурил и сказал, как показалось Шурику, загадочно:
— Есть возможность потренироваться, как тебе в Австралии климат подойдет.
Шурик прищурился и внимательно посмотрел Сергею в глаза, угадывая мысль. Шурик понял, о чем идет речь, и ответил:
— Давай попробуем.
Глава 22
— Скоро Астрахань, — сказал Миша.
— Да уж вижу, — сказал Виталий, отирая со лба пот платочком. — Прямо Африка какая-то. И места какие-то нерусские.
Они проезжали местность, похожую на саванну.
— Пожалуй, что так, — согласился Миша. — И природа тут другая, и население отличается. Татар много астраханских, чеченцев. Казахи встречаются. Тут ведь одна из окраин России. Рядом граница с Казахстаном. Вон, погляди на того.
Миша имел в виду вяло обгоняющие их «Жигули». За рулем их сидел мужчина с внешностью монгола.
— Да и Калмыкия рядом, — согласился Виталий.
— А ты в этих краях не бывал? — спросил Миша.
— Нет еще.
— Ты бы ванну принял где-нибудь, прежде чем к подружке своей заявляться, — посоветовал Миша. — Волосы как у черта стоят.
— На себя посмотри, — добродушно огрызнулся Виталий.
Действительно, вид у водителя «КамАЗа» был потрепанный и замученный: он так спешил к месту, что предшествующей ночью спал часа три, а потом не давал улечься на спальное место и своему пассажиру.
Виталий устало зевнул.
— Что, спать охота? — азартно спросил Миша.
— Еще бы. И чего ты мне не дал улечься? — капризно спросил Виталий, уже изучив добродушный нрав попутчика.
— Когда самого в сон клонит да еще рядом кто-то дрыхнет — думаешь, легко рулить? Не понимаешь ты: я теперь, когда спать хочу за рулем, даже напарнику не даю кемарить. От этого еще хуже делается. Я так два года назад чуть аварию не сделал. — На полном лице Миши отразился ужас воспоминания. — Вроде еду — все нормально. Вдруг как куда-то провалился. Открываю глаза — и вижу перед самым носом кусты. Я уснул на несколько секунд, оказывается. Хорошо, что обочина была вровень с дорогой и кусты хлипкие.
— Бывает, — зевнул Виталий.
— Я когда в армии водилой служил в Туркестанском военном округе, чуть наркоманом не стал, — сказал Миша.
— Это как?
— Да так уж вышло. Я попал в часть вертолетную под Тедженом. Слыхал про такое?
— Это где?
— Это в Туркмении, брат, такое место есть гиблое.
— В Туркмении? — оживился Виталий. — Ты же в Уссурийске служил.
— Служил, да когда пару писем оттуда прислал домой, меня папаня мой выдернул оттуда по блату. А меня, как в насмешку, перевели из ледяного ада в огненное пекло. — Миша ощутил в пассажире пылкий интерес к теме и стал рассказывать. — Тогда такое было редкостью, однако так уж вышло, что я, кроме учебки, в двух местах успел послужить. Просто у нас под Уссурийском, когда мы в поле стояли, палатка сгорела. Пара ребят не успели выскочить. Эти, палатки как порох горят!
— Ты что-то про Среднюю Азию рассказывал, — с нетерпением напомнил Виталий.
— Нуда. Перевели меня под Теджен в конце зимы. Часть была маленькая, десять солдат, один сержант и капитан — все. Зимой там было вроде ничего. А как весна началась — туши свет! Жара! Москиты! Комары! Укроешься мокрой простыней и только начнешь засыпать — цикады, мухи такие, как начнут стрекотать! А сверчки! Твою мать, одним словом!
— И что же там насчет наркоты? — направил разговор в нужное ему русло Виталий.
— Как-то раздуло у солдата одного ногу. Наш капитан решил его не в Теджен везти, а в Ашхабад, в военный госпиталь. Ему туда по делу надо было заодно. Едем. Я водилой, сам понимаешь. Туда пилили без остановки под крики бедолаги. В госпиталь только его под нож кинули — капитан говорит: «Рулим назад в часть». А я такой был задолбанный, что хоть спички в глаза вставляй. А мне там один паренек русский на проходной госпиталя сказал: «Ты чего не пьешь кокнар? Лучшее туземное средство!» Он мне заварил какой-то соломы и набрал полную фляжку. Подлянщик, мать его!
— И что же? — полюбопытствовал Виталий.
— Я глоток сделал — как на свет народился. Оно вроде и без вкуса и без запаха, зато такая бодрость, что хочется пианино на восьмой этаж одной рукой поднять. Дорогой меня офицер спрашивает: «Ты чего это прихлебываешь?» /Я рассказал. Что тут было! Капитан фляжку за окошко вьшил! Этот кокнар — отвар опиума, вот что такое! Солому маковую заливают кипятком, потом пьют.
— Интересно, — сказал Виталий. — А в Ашхабаде тебе понравилось?
— Да так, ничего, город зеленый. Если б не жара, может быть, и понравилось бы.
— До развала Союза нигде я не бывал, а теперь охота посмотреть, — вздохнул Виталий.
— Ашхабад посмотреть? — удивленно переспросил Миша. — Делать тебе нечего. А хотя теперь там, говорят, заграница прямо. Скоро, слышал, там визовый режим будет. Как в Прибалтике.
— А ведь Туркменистан от Астрахани через Каспий расположен, — припомнил географию Виталий.
— Раньше паромы нормально ходили. Загоняй машину в трюм — и утром уже в Красно-водске, — сказал Миша. — Теперь лучше своим ходом.
— Это как?
— Очень просто: пилишь до казахского Гурьева, оттуда сворачиваешь и направляешься к перешейку залива. Слышал про залив Кара-Бугаз?
— Что-то такое слышал, — притворно поморщился Виталий, который для успеха махинации успел много прочитать про те края.
